─ Правда папочка красивый? ─ не унимается мелочь, сшибая своей неуёмной энергией.

─ Очень, Королевишна, ─ серьёзно кивает друг, качая свою Соньку Викторовну. ─ Но что я тебе говорил по поводу кражи моей косметики?

─ Не доказано, значит, преступления не было, ─ важно надувается моя звездень, понабравшаяся всякого от деда, до сих пор не отошедшего от криминальных дел. Нет, он конечно, отнекивается, заверяя что теперь занимается исключительно садоводством, да только терзают меня смутные сомнения, что в его саду не все цветочки пахнут хорошо.

─ Не поспоришь, ─ вздыхает товарищ по несчастью, и малышка заходится плачем, правда, ему очень ловко удаётся её успокоить — она, как и Поля, тащится от песен Джокера, которого недавно подстрелили прямо на концерте из-за дел его отца.

Вот и сейчас стоит Вите включить на телефоне одну из песен Яна, Соня замирает, а моя подпрыгивает, подпевая взрослым словам, которых и сама, наверное, не понимает, но иногда мне кажется, что это мы стали слишком тупыми для очевидных вещей с возрастом.

─ Будь собой! Все остальные роли заняты, а жизнь всего одна…

─ Вы тут точно будете в порядке? ─ спрашиваю, в спешке собираясь.

Знаю, что с моими всё хорошо — сам видел, но пока снова не буду рядом, маленький паникующий уродец внутри меня будет продолжать нагнетать.

─ Твоя бабушка сейчас приедет, ─ подмигивает друг. ─ А ты выброси лишние мысли из головы.

Не знаю, как мы бы мы справлялись без помощи ба, но эта женщина по-прежнему бодрячком, несмотря на редкие попытки изобразить очередную хворь. Появление внучки её совсем взбодрило, хотя, признаться честно, не ожидал, что к Нике она так проникнется, что даст-таки своё благословение…

В любом случае, ждать её уже нет времени, так что в скором темпе одеваюсь, правда на пороге всё равно сталкиваемся, и взгляд бабули на мою бороду красноречивее любых слов.

─ Без комментариев, ─ закатываю глаза.

─ У меня их для тебя давно нет, ─ непередаваемым тоном выдаёт она, а потом замечает выбежавшую к ней Полю, и я для неё потерян. ─ А где мои любимые девочки?

Оставляю их тут веселиться и мчусь в больницу, едва не забыв цветы, но всё вылетает из головы, когда наконец-то удаётся попасть к птичке в палату. На её лице снова здоровые краски, а не то бледное полотно, и меня попускает. Я чуть не поседел, когда во время родов давление упало, и Ника вырубилась — думал, следом отправлюсь, чтобы вытащить её оттуда, да обошлось.

Теперь вот кормит нашего мелкого вампирёныша, которого мы совсем не ожидали. Я после Полины слово себе дал, что больше нам никого не надо, думал даже на вазэктомию записаться, да только в тот день уже поздно было — две полоски на тесте решили всё за нас, и я смирился.

─ С именем так и не определились? ─ интересуется медсестра, когда я подхожу, а Ника с трудом сдерживает смех.

─ Только не Данила, ─ молю, и птичка продолжает тихо посмеиваться, зная моё отношение к этому мальку. ─ Но даже если назовём иначе, я всё равно буду любить его чуть меньше.

─ Ну хватит тебе, ─ устало улыбается, когда пожилая женщина оставляет нас, ─ мы оба здесь, всё хорошо… Моя ж ты Синяя Борода.

─ Ага. Рад, что у тебя настроение такое хорошее, ─ ворчу и передаю рисунок, который Полинка накарябала. ─ Лови презент от нашей авангардистки.

Ника с блеском в глазах смотрит на картинку, где изображены вообще все, кого можно было уместить на бумагу формата А4, только это больше напоминает какой-то ритуал призыва демона. Потому что колыбелька с младенцем посередине в окружении толпы людей и нескольких инфернальных тварей, изображающих всех наших животных, выглядит именно так.

Кажется, у птички сейчас будет истерика от художеств дочери, но она кремень — только губы подрагивают. Вместо этого осторожно протягивает мне причмокивающий свёрток.

─ Хочешь подержать?

─ Куда уж я денусь-то? Сам ведь делал.

Смотрю на сморщенное лицо сына и не знаю, что чувствую. С Полей всё было легче, хотя переживал я тогда знатно, но роды прошли, как по книжке, да и доктор дал добро. Но если откровенно, мне до сих пор не верится, что два человека могут создать что-то настолько идеальное, хоть пока и маленькое.

─ Ты зачем нас всех заставил так волноваться, шкет? Твоя сестра, между прочим, такого дерьма не творила. ─ Зато сейчас куролесит, как умеет. ─ Только попробуй ещё заставить меня так волноваться — отдам бабушке на воспитание. Она из тебя человека сделает.

И Ника всё-таки не выдерживает. Хохочет до слёз, указывая на моё лицо, и сам я с трудом держусь.

─ У тебя до сих пор блёстки в волосах.

─ Эй, не осуждай мужчину за желание быть красивым!

***

Уже дома после всех поздравлений мы оба вымотанные подчистую.

Всё, чего хочется — тупо не вставать с постели, и я рад, что теперь Ника снова рядом, по крайней мере, пока. До самых родов она тусовалась в студии, занимаясь делами, и порой мне приходилось силой её оттуда вытаскивать — так втянулась, что могла и заснуть там, а я приходил и выносил свою жену.

Петь она не перестала, но на сцену тоже почти не выходила. В основном, записывала песни, которые с удовольствием крутят по радио, причём, не только у нас, доводя сумасшедших фанатов до обморока. И всё бы ничего, но я почти перестал видеть её дома. А это было паршиво, потому что дольше часа без неё существовать я не мог.

Наверное, сам боженька сжалился над одиноким бородатым мужиком, и послал нам дочу. Те две жирные полоски на тесте обрадовали меня так, как не могло бы ничего, и именно поэтому я сейчас просто балдею, лёжа с Никой в постели.

«Он на тебя не похож», ─ прилетает от Костика в ответ на фото малого, которого мы тоже решили назвать в честь него.

Год назад отец в своей последней отчаянной попытке до меня достучаться устроил мне аварию, окончательно разрушив нашу с ним связь, и я чуть не отдал богу душу. Так вот именно Костик пожертвовал своей кровью, чтобы вытащить меня с того света, так что мы теперь и правда подружки.

«Спасибо, Коть».

Забавно, как иногда поворачивается жизнь. Люди, которые не связаны с тобой кровными узами, становятся тебе ближе, чем родня, и с годами я не устаю этому удивляться. У меня такая большая семья, что грудь распирает от всепоглощающего чувства, что мне есть, о ком заботиться, и что есть кому позаботиться обо мне…

─ Зачем ты это пересматриваешь? ─ сонно бормочет птичка, заметив, что я опять открыл то видео, которое когда-то снял и забыл.

─ Чтобы помнить, кто вытащил меня из темноты.

В моей жизни было много всякого дерьма, но в самые тёмные времена «Светлячки» до сих пор освещают мне путь, неустанно напоминая, что в момент твоей самой большой боли кому-то в этом мире может быть в сотни раз хуже, и что ты можешь хоть немного облегчить чужие страдания, тем самым помогая и себе.

─ Я рада, что у меня получилось. ─ Уставшая, наконец, засыпает, пока мелкий сопит в кроватке, и я выключаю свет, когда в спальню осторожно пробирается Поля. В последнее время у неё проблемы со сном, так что мы не против, что она навещает нас, а потом вырубается. Относить её обратно уже стало для меня любимым ритуалом.

─ Папочка, а почему ты тогда это снял? Потому что в маму сразу влюбился? ─ спрашивает после недолгого молчания.

Она никогда не любопытничала, хотя много раз видела, на что я залипаю. Наверное, Полина осознаёт гораздо больше, чем хочет показать, хотя о том, как мы с Никой познакомились, расспрашивала, наверное, раз двести.

─ Сначала я влюбился в её песню. В голос, ─ устраиваю её рядом. ─ Знаешь, тогда папе было очень нелегко, и я думал, что всё и дальше будет плохо. Но я вдруг услышал, как твоя мама поёт, и подумал: «Да что я тут страдаю? Это никому не принесёт добра».

─ Значит, мамин голос для тебя стал волшебством?

─ Самым настоящим, Королевишна.

─ Тогда сказки и правда могут заканчиваться хорошо, ─ уверенно кивает, будто подтвердив какую-то свою давнюю теорию, и тоже засыпает следом за мамой, сжимая мои пальцы, пока пульс в моих венах перестаёт так неистово стучать.