Прошло много времени, прежде чем я научилась как-то планировать свою деятельность. На всё времени и сил не хватало, приходилось расставлять приоритеты, а они были не в пользу попоек после работы или элементарных посиделок в соцсетях.

Валяющегося у телевизора Макса я не видела никогда. Он всегда был чем-то занят. Если он не работал, то без конца пропадал на репетициях. Музыку он писал на клавишных, закрывшись в гостиной. В такие часы, беспокоить его, было категорически запрещено. Его раздражал любой шум и телефонные звонки, поэтому Макс выключал телефон, спокойно отвечая после звонившим: «Ты же знаешь, как я работаю?». Если у него долго что-то не получалось, Макс отвлекался на спортивные тренажёры. Физические упражнения, как он утверждал, помогали ему сосредоточиться, поэтому тело Макса было в идеальной форме. Тратить время и деньги на спортзал Макс считал кощунством. Иногда он бегал по утрам, я с удовольствием к нему присоединялась. После пробежки мы заходили за горячей выпечкой в кондитерскую на углу. Макс всегда брал что-нибудь мясное, а я предпочитала сладкое.

В еде Макс был абсолютно не прихотлив. Что бы я не приготовила, Макс всегда ел с аппетитом и хвалил меня с такой искренностью, что я готова была всю жизнь провести у плиты.

В целом наши отношения с Максом были дружескими и тёплыми. В его компании я чувствовала себя неловко только при физическом контакте, но так было со всеми людьми. Я вся напрягалась каждый раз, когда кто-нибудь брал меня за руку или просто ложил мне руку на плечо. Макс же, напротив, считал вполне естественным трогать людей руками. Он мог запросто подойти и поправить на мне шарфик, приобнять за плечи, заправить прядь волос за ухо или шутливо щёлкнуть по носу, а без «обнимашек» он вообще не мог обходиться. В сравнении с этим тёплым мужчиной, самой себе я казалась Снежной Королевой, моё общение с людьми всегда было прохладным и вежливо подчёркнутым. Разговаривая, Макс подходил максимально близко к человеку, насколько это позволял сам собеседник и рамки приличия, и всегда смотрел в глаза, широко распахивая свои синие глазищи. В такие моменты я впадала в оцепенение, мне казалось, что он смотрит прямо мне в душу.

Все бытовые вопросы решала я единолично, поэтому вскоре оказалось, что я несу ответственность за всё, что происходит в доме. Утром мы собирались попить кофе, который любезно сварил Макс. Он не нашёл молоко и очень разозлился.

– Неужели так сложно было купить вчера пакет молока? – раздражёно бросил он, со психом захлопнув дверцу холодильника.

Я даже не сразу поняла, что этот упрёк был адресован мне. Вначале я почувствовала себя виноватой, но это чувство быстро улетучилось. Его сменила мысль о том, а не охренел ли Макс? Зная о том, что по утрам он всегда хмурый, мне не хотелось ссоры.

– Добавь сгущёнки, – предложила я выход из ситуации.

– Я уже насыпал сахара, – продолжал ныть Макс.

– Возьми мой.

Макс вздохнул, но чашками меняться не спешил, я понимала, что он просто встал, как обычно не с той ноги и решил сорваться на мне. Я открыла холодильник, чтобы достать сгущёнку.

– Позвонила бы мне, я бы купил, – не унимался Макс.

– Я не знала, что молоко закончилось, – сказала я в своё оправдание, рассеянно шаря глазами по полкам холодильника.

– Ты вообще, хоть что-нибудь знаешь? – злобно протянул Макс.

Я вскипела тоже. Что Макс себе позволяет? Вдруг мой взгляд остановился на пакете с молоком, который лежал на самой нижней полке. Макс был выше меня, он просто его не увидел, потому что ему было лень немного наклониться. Я взяла пакет в руку.

– Макс, – позвала я его.

Макс нехотя повернул ко мне голову. В этот момент я со всей дури швырнула в него молоко и со злостью захлопнула холодильник. Всё произошло очень быстро, Макс не успел среагировать. Пакет прилетел ему в спину. От удара он лопнул, заливая Макса и всю кухню молоком. Макс даже не вскочил с места, он просто вытер ладонью мокрое лицо и с совершенно невозмутимым видом смотрел теперь на меня.

– Пейте, не обляпайтесь! – бросила я, поражаясь его самообладанию, и вышла из кухни.

Побоявшись новой волны гнева Макса, я моментально свалила из дома в университет. Конечно, кидаться молоком было не самым умным моим поступком, и я не рассчитывала на то, что пакет порвётся, поэтому планировала вечером всё же извиниться перед Максом. За такое можно было лишиться не только комнаты, но и самого Макса.

Вернувшись с пар, я думала, что в кухне меня ждёт грандиозная уборка, а мои вещи уже собраны. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила полнейший порядок и крупную денежную купюру на столе с запиской: «на молоко». Поначалу я собралась проигнорировать эту записку. Если Макса что-то не устраивает, пусть ищет себе другую домработницу. Внезапно меня посетила, довольна смелая, я бы даже сказала безумная идея. Я схватила деньги со стола и пошла в магазин. Вернулась я с двумя огромными супермаркетовскими пакетами, полными молока. Я купила столько, сколько смогла унести. Человеком я всё же была практичным, поэтому молоко выбрала с большим сроком годности. Мне очень хотелось видеть лицо Макса, когда он откроет холодильник, доверху забитый пакетами с молоком, но он пришёл поздно, когда я уже спала. Утром я его тоже не застала. Зато под своей дверью обнаружила огромного мягкого игрушечного медведя. Не умеющий признавать свою неправоту, Макс, таким образом, пытался извиниться. Я затащила извинительного медведя в свою комнату, решив простить своего соседа. Совершив столь несвойственный мне поступок, я решила, что это просто прорисовывается мой характер. Знать, что он хотя бы есть, было приятно, как и то, что Макс не только оставил мою выходку безнаказанной, но и поощрил извинительным подарком.

Всё, что теперь делал Макс – это покупал продукты по написанному мною списку и то, предпочитая делать покупки вместе со мной после работы. Выглядело это примерно так: Макс совершенно безынициативно вёз тележку по магазину, а я складывала в неё всё что нужно. Потом он рассчитывался на кассе, захватив жвачку и, с чувством выполненного долга, нёс покупки до машины. После истории с молоком, Макс был со мной всегда сдержан и терпелив, он не выказывал своего раздражения, если я забывала что-то купить или нам приходилось возвращаться с полной тележкой через весь магазин обратно за какой-нибудь мелочью. Макс отлынивал о домашних дел не нарочно. У него был такой плотный график, что он составлял его на два месяца вперёд. В нём не было места для дружеских попоек, просмотров сериалов и прочих мирских радостей. И уж тем более не было времени на уборку. Так я оправдывала сама себе некоторую неряшливость Макса. Раздеваясь, он бросал одежду прямо на пол, а после душа оставлял на полу мокрые следы не только в ванной, но и в коридоре, шлёпая мокрыми ногами по линолеуму.

Когда я видела его утром, Макс был всегда молчаливым и сонным, от хронического недосыпа, а на работе общаться не было времени. Очень редко Макс приходил пораньше, и мы ужинали вместе. Мне эти моменты были очень дороги. Мы пили алкоголь, который помогает выспаться, так говорил мне Макс, разговаривали о какой-нибудь ерунде, спорили.

Спорить Макс любил. Он всегда с пеной у рта отстаивал свою позицию и учил меня жизни. Когда у него заканчивались аргументы, он просто обрывал спор фразами: «Ты девушка, тебе не понять» или: «Ты ещё маленькая, чтобы рассуждать об этом». После этого я понимала, что спор выигран мной, но вкуса победы я не чувствовала. Последнее слово Макс предпочитал оставлять за собой. Эти диктаторские замашки мне были знакомы по поведению отца, который тоже любил, чтобы всё было так, как хочет он.

Если времени не хватало, Макс мог с легкостью пожертвовать своим сном. Я не знаю, насколько были важными те самые дела, из-за которых он приходил под утро, или не ночевал дома, но я его об этом не расспрашивала, догадываясь, что тратил он своё драгоценное время на женщин. Чаще всего он возвращался ближе к полуночи, я ещё не спала в это время, зубрила конспекты или готовила рефераты, но даже если у меня в комнате горел свет, он никогда меня не тревожил. Больше всего бесило, когда он приходил с Анькой и они полночи трахались, а она визжала как порноактриса со стажем. Меня это жутко раздражало, я зажимала руками уши и, собрав всю волю в кулак, продолжала заниматься.