– Что происходит? – спросила я, переводя взгляд с Вонвальта на Брессинджера и на мертвую змею. – Она ядовитая? Она вас укусила?

– Нет, – сказал Вонвальт, спускаясь с подоконника. Я видела, что он немного смутился из-за того, что запрыгнул на него. – Я в порядке. – Он подошел к мертвой змее и присел рядом с ней.

– Грозодский аспид, – хриплым голосом сказал Брессинджер. Он приподнял тело кончиком меча, показывая едва заметные черные полосы на брюхе змеи. Остальное тело было грязно-коричневым. – Гадюка. В нашей комнате была такая же.

– Значит, она ядовитая? – спросила я.

– Смертельно, – прорычал Брессинджер. Он упер острие меча в половицы и прислонился к стене. – Кровь Немы, да взрослому мужчине стоит лишь оцарапаться о ее клык, и за час его не станет.

– Они мигрируют? – спросил Вонвальт. Он откинул крышку сундука и вытащил свой собственный короткий меч.

Брессинджер не понял вопроса.

– Что? К чему вы это? – выдохнул он.

Вонвальт решительно зашагал к двери.

– Мне кажется маловероятным, чтобы две такие змеи самостоятельно проделали сюда такой путь. – Он кивком указал на окно. – Идемте. Если поторопимся, то еще сможем поймать того, кто их подбросил.

Мы не раздумывая пошли за ним и быстро пересекли дом лорда Саутера. Шум разбудил большую часть слуг, но Вонвальт в своей властной манере велел им вернуться обратно в комнаты. Очень скоро мы оказались на улице, в леденящем холоде Долины Гейл, превращавшем наше дыхание в большие облака пара. В спешке никто из нас и не подумал надеть хоть какую-нибудь подходящую одежду, и лишь из-за накала момента я не дрожала от холода.

– Проклятье, – сказал Брессинджер. – Смотрите. – Он ткнул пальцем, и я, проследив, куда он указывает, увидела темный силуэт, растянувшийся среди растений в садике перед домом Саутера. Даже в темноте было ясно, что это труп. Судя по доспехам и ливрее, это был городской стражник, а темное влажное пятно на булыжной мостовой у ворот подсказало, как он встретил свою жестокую кончину. Я вспомнила, как этот человек встретил нас, когда мы только прибыли в резиденцию мэра: дружелюбный рядовой, вежливый, озабоченный нашим благополучием. Он погиб лишь потому, что оказался между нами и нападавшим. Понимание этого неожиданно наполнило меня такой печалью, какую не вызывали другие смерти – даже людей, куда более близких мне.

– От крови все еще идет пар, – сказал Брессинджер.

– Значит, его убили лишь несколько минут назад, не больше, – сказал Вонвальт.

– Этого предостаточно, чтобы сбежать.

– Нет, – пробормотал Вонвальт, качая головой. – Он захочет узнать, получилось ли у него убить нас.

Я подняла глаза и окинула взглядом дома, стоявшие напротив резиденции лорда Саутера. Как и дом, из которого мы только что выбежали, они были огромными и дорогими на вид, из дерева и кирпича, и вздымались в небо на два, три и даже четыре этажа. В темноте они казались зловещими, похожими на согбенных спящих великанов.

Юность, проведенная в Мулдау, научила меня виртуозно искать пути к отступлению, и мое внимание сразу же привлекли разновысотные крыши. Глядя на крепкие ползучие растения, увивавшие кирпичные фасады, на выпирающие балки и водостоки, было нетрудно представить, как кто-нибудь легко карабкается на верх дома, чтобы занять точку с хорошим обзором. Это получилось бы у кого угодно, не говоря уже о профессионале. Лишь теперь я осознала, что мы трое были как на ладони.

– Нам стоит найти укрытие, – взволнованно сказала я. Моя оживленность постепенно угасала, и я начинала замерзать.

Вонвальт, как обычно, опередил меня.

– Я его вижу, – пробормотал он, глядя туда, где примерно в пятидесяти ярдах от нас высились две соломенные крыши с перепадом между ними в целый этаж. Из зазора высовывался едва различимый силуэт, похожий на голову в капюшоне и плечо. Я вообразила себе, как за нами наблюдает человек, сжимающий в правой руке лук.

– Нам никак его не поймать, – сказал Брессинджер.

– Он не сможет оставаться там вечно, – ответил Вонвальт.

– И каков ваш план?

– Я побегу к нему, – сказал Вонвальт. – Подберусь достаточно близко, чтобы на него подействовал мой Голос.

– Хотите заставить его спрыгнуть с крыши и разбиться? – спросил Брессинджер.

Я с ужасом посмотрела на него. Даже Вонвальт, многое прощавший приставу, посмотрел на того с укором.

– Это было бы преступлением, убийством, – сказал Вонвальт.

– Если вы его поймаете, то все равно повесите, – возразил Брессинджер.

– Твои шутки сейчас неуместны, – сказал Вонвальт. – Прибереги их на потом. Мне бы хотелось привести его с крыши живым. Я хочу узнать, кто отправил его сюда.

– Тогда каков все-таки ваш план? – снова настойчиво спросил Брессинджер.

Вонвальт поморщился.

– Я попытаюсь заставить его побежать. Сейчас комендантский час, так что он не сможет пройти через городские ворота. Я думаю, что он побежит к Гейл. И мы можем подтолкнуть его к этому, на своих условиях.

Брессинджер сделал несколько шумных глубоких вдохов, словно морально готовился к игре в гандбол на сованской арене.

– Тогда давайте поторопимся, – сказал он, – пока мы вконец не окоченели.

– Хелена, – сказал Вонвальт, повернувшись ко мне, – оставайся здесь. Присядь за этой колонной, пока опасность не минует. Нет причин нам всем безрассудно рисковать своими жизнями.

Я отчасти надеялась, что он отправит меня обратно в дом, но не потому, что я боялась. Как бы мне ни хотелось поучаствовать в погоне, я и правда почти окоченела. Однако я просто кивнула.

– Нужно действовать быстро, – сказал Вонвальт, не сводя глаз со своей цели.

– Да, – нетерпеливо буркнул Брессинджер.

– Хорошо, тогда вперед.

Я смотрела, как они вдвоем выскочили из ворот и бросились по улице, словно двое сбежавших заключенных. Я ждала, что один из них вот-вот упадет со стрелой в груди, но силуэт не шевелился. Я нахмурилась. Вцепившись руками в холодную, покрытую инеем кирпичную колонну, я щурилась, пытаясь разглядеть что-либо в тусклом лунном свете. Затем я услышала, как Вонвальт применил Голос Императора.

Даже находясь так далеко, я ощутила его силу. Казалось, что мой череп завибрировал, а в ушах зазвенело, словно кто-то постучал по вилочному камертону и поднес его к моей голове. Я никогда прежде не видела, чтобы Вонвальт вкладывал в Голос столько мощи, – однако силуэт все равно не шелохнулся.

Я резко обернулась. Справа, в конце улицы, из теней выступил человек в капюшоне и плаще. Я вдруг словно оцепенела; человек двигался по темной улице столь ловко и неуловимо, что несколько мгновений мне казалось, будто это и не человек вовсе. Однако затем этот призрак извлек из-под плаща вполне человеческое оружие – маленький арбалет, – и наваждение рассеялось.

– Сэр Конрад! – завопила я. Он и Брессинджер резко обернулись. В холодном ночном воздухе просвистел арбалетный болт, но почему-то – наверное, из-за моего крика – рука убийцы дрогнула, и болт пробил только ночную рубашку Вонвальта.

На один короткий миг все замерли, а затем пришли в движение, словно нами управлял один кукловод. Убийца, упустив свою единственную возможность, развернулся и побежал. Вонвальт, Брессинджер и я бросились за ним.

Оглядываясь назад, я понимаю, что та безрассудная, стремительная погоня по темным улицами Долины Гейл могла закончиться для нас трагедией. Мы трое плохо знали город, на нас не было доспехов, и, соберись убийца с мыслями, он бы сообразил, что преимущество все еще оставалось на его стороне. Возможно, он был напуган или же не хотел приближаться к Вонвальту и попасть под действие Голоса – какой бы ни была причина, он бежал как безумец, и его смекалка испарилась, как капли воды с раскаленной сковороды.

Мы трое выглядели нелепо, мчась по заледенелой булыжной мостовой. Ночная одежда развевалась вокруг нас, как тряпье. Признаю, что, когда непосредственная опасность миновала, погоня показалась мне довольно захватывающей; она напомнила мне мое детство, как я скрывалась от толских стражников с горячей булочкой или кошелем монет, зажатыми в моих чумазых руках.