По началу мимик выглядел как куча прозрачной слизи, постепенно принимающая гуманоидную форму. Больше всего он напоминал Маше выброшенную на берег медузу или сопли, высморканные в платок. Мимик менялся достаточно быстро, чтобы подмечать его изменения в реальном времени. Вот студенистая форма стала принимать приятные мужскому глазу формы, оформилась линия бедра, выпятилась маленькая грудь, на которой торчали соски. Когда студень полностью принял форму человеческой девушки, то перестал быть прозрачным и принял бледно-розовый оттенок человеческой кожи. Последним стал формироваться волосяной покров.
– М–м–мда, сразу видно, что парня у тебя не было, за зоной бикини ты не следила. – сделала замечание мимику Маша.
Копия принимала форму девушки Кристины на момент смерти, и пах у неё был весьма заросшим. На дозревание мимика ушло минуты три, по окончании этого процесса Маша поняла, что чувствует мимика как ещё одну конечность, находящуюся на удалении от себя. Чувство странное, но после того, как она ощутила себя монстром с десятью конечностями, её уже мало что могло удивить. Подумаешь, появился ещё один палец.
Маша приблизилась к телу мимика и начала её осматривать. При их разнице в весе и размерах, мимик казался хрупкой игрушкой. Антропоморфной дорогой секс-куклой для богатых извращенцев. Хотя, судя по тому, какое распространение эти игрушки получили в 2030 после того, как японские инженеры стали внедрять в них искусственный интеллект, к началу фразы «богатые извращенцы» стало прилипать слово «элитные». И оно уже потихоньку вытесняло слово «извращенцы». Потому что все, и мужчины, и женщины, тайно мечтали о таких игрушках.
– Ха, подделка китайская, – выразила своё недовольство Маша, когда не нашла у мимика половых органов и анального отверстия.
Не то чтобы ей очень так хотелось, но жизнь продолжается и она грозила быть очень длинной. А вдруг ей захочется вспомнить старые ощущения? В душе-то она всё ещё любила своего парня. Но она даже не вдова, чтобы хранить верность, она труп в своём мире. И где сейчас её любимый? Они с ним даже не на одной планете, а в разных реальностях, такое расстояние не перелетит не один звёздный корабль.
– Будем надеяться, что в более совершенных версиях этот дефект исправится. Так, ну, давай пробовать. – сказала Маша, положив мимика на место и усаживаясь рядом с ним. Она закрыла глаза и прислушалась к ощущениям..
Чувства действительно были странные, руководить сразу двумя телами - это тот ещё опыт. По началу, с непривычки, всё получалось криво, но постепенно разум Маши освоился с удалённым контролем. Самое простое и первое, что у неё получилось, это открыть глаза. Потом она начала учиться двигаться. Разделить своё сознание на два тела, отрешиться от старой оболочки и сосредоточиться на новой. Не зря эта способность была доступна только владыкам. Их громадный мозг без труда переключался с мимиков на себя, даже не особо отвлекаясь. Маше же приходилось выбирать, что контролировать. Первые движения мимика сопровождались аналогичными у основного Машиного тела. Это было неудовлетворительным результатом, потому что чтобы сделать шаг мимику, нужно было сделать шаг Маше, поэтому она решила пока не ходить. У неё ещё будет время, чтобы освоиться. Вместо этого она снова начала изучать своё тело. Погладила себя по груди, потрогала лицо и волосы. Всё оказалось очень знакомым, только как бы притупленным, будто на руках перчатки, а кожа слегка парализована. Чем-то это напоминало зубной наркоз, когда начинаешь от него отходить, вроде и чувствуешь касание, а вроде и нет. И в этот интимный для Маши момент на связь вышла Седьмая.
«Здравствуй, сестра.»
Маша мысленно поскрипела зубами, да так выразительно, что Седьмая что-то услышала.
«Не поняла тебя.»
«Забудь. Просто ты позвонила в неподходящий момент.»
«Позвонила?»
«Я же сказала, забудь. Ты что-то хотела?»
«Да, я хотела тебе напомнить, что если не считать этот цикл, то ещё через три цикла вылупятся наши новые сёстры, и ты обязана присутствовать.»
«Я помню.»
«Сестра, ты помнишь, что должна сделать во время церемонии привязки сестёр к Азре?»
«Да, конечно: я должна шлёпнуть Четвёртую по её колышущейся заднице, доломать коллекцию черепов Второй и дать пинка Азре.»
«НЕТ! – даже испугалась Седьмая. – Ты должна снести яйцо!»
«Да помню я, просто шучу. Какие тут всё зануды.»
«Сестра, отнесись к этому посерьёзнее. Это вопрос жизни и смерти. Моей жизни и смерти.»
«Не переживай. Всё будет тип–топ, я успею. А хорошие новости есть?»
«Есть. Я придумала правдоподобную легенду, так что за твоё самовольное поведение тебя никто не накажет по возвращению.»
«И что за легенда?»
«Я сказала всем, что ты пошла мириться с Третьей.»
«Прям-таки мириться? Это сложно выполнимо, не могла что ни будь другое соврать? Я думала, просто помозолить ей глаза, показав средний палец и поиграть на нервах, сходив в психологическую атаку.»
«Сестра, я опять плохо тебя понимаю. Говори на языке зергов.»
«Вообще-то у меня к ней счёты. И мириться я с ней не собиралась.»
«Забудь о счётах и приложи усилие. Через три дня всё это будет неважно. Неужели для тебя так сложно унять свою гордыню и чуть–чуть потерпеть? Ты должна хотя бы попытаться.»
«Эй, я не гордячка!»
«Хи-хи ещё какая гордячка.»
«А как ты её терпишь?»
«Я стараюсь прислушиваться к голосу разума, а не чувств. Сестра, я больше не могу говорить, силы покидают меня.»
«Седьмая, я тебя услышала. Не переживай, всё будет в лучшем виде. Отдыхай.»
Седьмая отключилась, но настроение она испортила.
«Ну вот. Теперь придётся всё бросать, и ещё к Третьей каким-то образом надо подлизаться» – задумавшись, Маша, приложила руку к подбородку и почесала его большим пальцем, совершенно не обращая внимание на то, что мимик повторяет за ней все движения. – Единственный выходной за месяц - и то отдохнуть не дали. Вот как это называется?
В ответ мимик пожал плечами. Мимиком можно было управлять в двух режимах, как аватаром и через интерфейс, как обычным зерглингом. Причём во втором случае у него включалась имитация естественного поведения того вида, который он изображал. Говорить в таком режиме он, конечно, не умел, но кивнуть, улыбнуться, пожать руку или ещё что-нибудь - запросто. Всё зависит от того, насколько хорошо создатель мимика знает поведения того вида, и, поскольку Маша поведение людей знала досконально, мимик грамотно пользовался своей жестикуляцией. И даже проявлял зачатки псевдоразума.
– Ну и что теперь делать? Как замириться с этой чокнутой борцухой? При нашей встречи вероятнее всего кто–то из нас умрёт.
Мимик снова пожал плечами.
– Блин, с кем я разговариваю. С дурилкой картонной, у которой автопилотом часть моего сознания, всё равно, что сама с собой разговариваю.
Мимик показал язык и средний палец.
– Эй! Что ты себе позволяешь?! Я из тебя сейчас обратно кучу соплей сделаю.
Мимик развернулась, нагнулась, показала спортивные ягодицы, и смачно шлёпнула себя по правой ладонью. Показывая этим жестом, куда Маше идти.
– У тебя нет сфинктера, дура.
«Собеседница» в ответ надменно посмотрела, задрав бровь. Значить это могло примерно следующее: У тебя тоже его нет. Так что, кто бы говорил.
– Ладно, ладно, и что ты предлагаешь?
Мимик достал из тумбочки планшет и дал его Маше, потом сбегал за железной пепельницей и опять отдал её Маше.
– Что? Я не понимаю.
Мимик терпеливо вздохнул, потом сбегал в ванну за кружкой, заглянул в шкаф за военными штанами, достал откуда-то фотографию обнажённой фигуристой блондинки, тискающей свою грудь. Надпись красным фломастером на фото гласила «Билл, эти булочки ждут твоей сосиски, и им не терпится стать хот–догом». На другой стороне фотографии синими чернилами но тем же почерком «С любовью, Моника Томсон».
– Жаль, что не Левински. – сказала Маша и, вспомнив одну песню, незамедлительно её пропела:
