Ошарашенный Черный вдруг растерялся и даже на какое-то время отпустил, однако когда рыдание перешло в истерику, он понял, что это откат на фоне резкого возвращения памяти. Скрутив хрипящую девушку, он занес её в дом и силой затолкал ей в рот лекарство, после чего сразу позвонил в клинику.

Приехавший врач констатировал нервный срыв.

Потом была долгая беседа с пациенткой, которая наотрез отказалась говорить в присутствии Чёрного, а когда она уснула под действием лекарств, врач вызвал еще двух специалистов и уже при Захаре обсудил с ними дальнейшую схему лечения.

— То, что вы изначально скрыли от нас вашу… ммм… деликатную ситуацию — было ошибкой… Если вы не хотите, чтобы Полина Игоревна в ближайшее время попала в психиатрическую лечебницу, то вам придется убрать хотя бы на какое-то время из её жизни главный триггер…

— Что это значит? — зарычал Чёрный, еще не отошедший от того, что пришлось рассказать докторам некоторые подробности их с Полиной отношений.

— Это значит, что если вы не хотите, чтобы наша пациентка возненавидела вас окончательно или не сошла с ума, то должны оставить девушку в покое. Главный триггер — это вы.

45

Июль выдался невероятно жарким. Улицы большого города буквально плавились под огромным оранжевым солнцем, и вместе с ними таяло все вокруг. Полина впервые за несколько месяцев вернулась сюда и уже несколько раз об этом пожалела.

— Давай вот в это кафе зайдем? Кстати, помнишь, я сохла по Марику Соболеву? Попустило… А про безумную Золотареву знаешь новости? Сбежала из клиники и через день её привезли в реанимацию с очередной передозировкой. В общем, не скоро эта наркоманка из Европы вернется, — Вика болтала без умолку, а Полина молча кивала и послушно шла за ней в кафе.

— Миленько тут, правда? Вон и пирожные мои любимые… Ты сама как? Как перевелась в апреле, так на звонки редко отвечаешь, не приезжаешь совсем… Жаль, что с Черным вы расстались. Я его пару недель назад видела в универе… За дипломом приезжал. Хмурый такой, но красивый, как викинг. В общем не расстраивайся, такие как он слишком хороши для таких как мы…

— Давай капучино закажем с корицей? — Полине хотелось поскорее закрыть тему, поднятую Викой, поэтому она принялась активно выбирать пирожное из меню.

— Приветствую вас в нашей кофейне! Готовы сделать заказ — улыбчивая официантка подоспела вовремя, поэтому Вика тут же переключилась на булочки.

— Два капучино и два буше. Спасибо за заказ! Он будет готов через пять минут!

— Полиш, не молчи, расскажи, как на новом месте?

— Всё хорошо. Были сложности с переводом в конце семестра, но мне очень повезло. Руководство вуза пошло мне навстречу и я даже не пропускаю год. С сентября буду студенткой второго курса!

— Здорово! А как на личном? Сложно, наверно, после Захара смотреть на парней?

— Мне не до противоположного пола. Гематома хоть и прошла, но весь первый месяц были головные боли, панические атаки, а потом перевод и учеба…

— Ясно… Ну неужели тебе вообще никто не оказывал знаки внимания? Я, например, уже с тремя парнями в кино ходила!

— Был один студент с третьего курса, — не хотя начала Полина, — Сначала пытался флиртовать пару раз, а потом резко перестал даже здороваться… Еще преподаватель истории музыки, молодой… В общем, тоже сначала улыбался и хвалил… Знаешь, мне даже показалось, что я ему нравлюсь, но потом он резко уволился…

— А ты сама, что чувствуешь?

— Ничего, — Полина тяжело вздохнула, — О здоровье думала, об учебе на новом месте. В общем, не до симпатий.

Они проболтали еще пару часов, а затем Полина попрощалась с подругой, забрала в клинике последние результаты обследований и, купив билет домой, наконец-то улыбнулась. В диагнозе было написано, что она полностью здорова, и не осталось даже следов от травмы головы. Можно вздохнуть спокойно. Впереди был день рождения и еще целая половина лета, а потом и вся жизнь.

Часы на здании вокзала показывали полдень, а температурное табло светилось страшной цифрой — 35 градусов. Спрятавшись в тени, Полина достала маленькую бутылочку с еще прохладной водой и, окрутив крышку, принялась жадно пить.

— Девушка, вас подвезти? Такая красивая и совсем одна, — прямо перед Полиной остановился приличный автомобиль, из которого выглянул молодой улыбчивый парень.

— Спасибо, но я сама. Жених очень ревнивый.

— Эх… Жаль… — проворчал парень, и машина резко тронулась с места, оставив Полину дальше ждать автобус в одиночестве.

Пятнадцатью минутами позже, уже сидя в уютном кресле у окна, она вставила наушники в уши и почему-то погрузилась в воспоминания трехмесячной давности…

Чёрный отпустил её но с целым рядом условий, которые любому здравомыслящему человеку показались бы неадекватными и даже чудовищными.

Первым условием был срок. Он дал Полине всего полгода, наотрез оказавшись оставить её в покое.

Вторым условием оказалась еще большая дикость: Полина не должна заводить отношений. Вообще.

И третье: она обязана носить электронные часы на руке и кольцо на безымянном пальце, не снимая.

Полина сама не поняла, зачем согласилась, но требования Чёрного показались ей заветным ключом к свободе, поэтому, когда Захар высказал последнее: не стричь волосы, она согласно кивнула.

Глубоко погрузившись в собственные мысли, Полина даже не заметила как пролетело время. Папа сегодня в ночную смену, а значит встречать день рождения придется одной. По пути домой она зашла в продуктовый и купила все для любимого папиного торта.

Дом встретил прохладой и тишиной. Отец уже ушел, но на столе Полину ждал подарок: любимые духи во флаконе в форме медвежонка.

— Папа, спасибо! Вот только нельзя поздравлять заранее! — пожурила она, набрав номер отца, но тот только отмахнулся:

— Я и не поздравлял еще! Постараюсь сегодня договориться, и может быть уже ночью буду дома! А завтра твоя бабушка обещала приехать.

— Как здорово! Я как раз торт решила испечь!

— Медовик? — в голосе отца ясно слышалась предвкушение.

— Медовик.

— Отлично, целую дочка. Ты же завтра дома?

— Дома, па. Целую!

Они не говорили о Черном, но папа явно понимал, что между ними что-то произошло. А Полина была благодарна ему за то, не пытается вызнать подробности. Все еще размышляя о папе, она принялась за торт.

Когда в выключенном духовом шкафу допекался последний золотистый корж, часы пробили полночь. Полина аккуратно доставала горячий, пахнущий мёдом круг, однако вздрогнула, услышав дверной звонок и, дернувшись, сильно обожгла руку.

— Неужели папа ключи забыл? — просипела она и шумно втянула воздух, чувствуя подкатывающие слёзы, но после второго звонка поплелась открывать.

Распахнув дверь, Полина замерла и, продолжая придерживать обожженное запястье, высоко задрала голову, растерянно глядя на ночного гостя. Им был Чёрный.

Сейчас он показался ей еще более высоким и огромным, чем раньше, а лицо, словно высеченное искусной рукой скульптора, ещё более суровым.

— С днём рождения, маленькая, — перед Захаром стояла большая корзина с какими-то нежными сиреневыми цветами, но Полина только вскользь глянула на них. Она только растерянно моргала и продолжала смотреть на Чёного снизу вверх и нервно кусать нижнюю губу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Не пригласишь войти?

— Ты же обещал, что полгода…

— К ёбаной матери всё, что я обещал! Три месяца достаточно! — Чёрный был груб, но Полине почему-то было совсем не страшно. В этой встрече и его взгляде она видела то, что ей снилось все эти три месяца — крайнюю степень одержимости.

— Ты обещал, — зачем-то упрямо повторила она, но снова, к своему собственному удивлению, не испытала никаких отрицательных эмоций. Он не обидит её… Никогда. Да и потом, Полина настолько свыклась с мыслью о том, что встреча неизбежна, что, кажется, даже ждала её.

Чёрный тем временем вошел и, закрыв дверь, склонился, втянув носом любимый запах. Сначала он словно заново изучил каждую черту девичьего лица, а потом поцеловал, еле касаясь губами скулы и уголок удивленно приоткрытого рта.