— Где ты их видел?
— У моего отца есть... — Кэмрон осекся, — была одна такая картина. Она висела на стене в кабинете. Много столетий назад в замке Бэсс останавливался старый узорщик. В благодарность за гостеприимство он оставил хозяевам свою работу. Конечно, ему далеко до тех, что я видел прошлым вечером, и краска местами положена так густо, что на картине оседает пыль, точно на статуе. Но отец любил этот узор.
Райвис наконец решился:
— Я думаю, узоры Дэверика имеют некоторое отношение к событиям последних двух дней. Похоже, Изгард изобрел какой-то новый трюк. В лучшем случае мы уже видели самые страшные его последствия.
— А в худшем?
— Да поможет нам всем Господь.
Райвис двинулся к двери. Ему вдруг страстно захотелось вернуться к Тессе.
— Прошу извинить меня, — сказал он, — но я вспомнил, что должен быть в одном месте...
— Должен вернуться к женщине с рыжими волосами? — перебил Кэмрон. — К женщине, у которой такой странный мелодичный голос?
Райвис постарался скрыть удивление:
— Да, я должен нанести ей визит. А что такое?
— Она как-то замешана во всем этом, не так ли? — Кэмрон взглянул на Райвиса с неожиданной проницательностью. По-видимому, хотя Райвис пытался притвориться невозмутимым, он чем-то выдал себя. Во всяком случае, Кэмрон добавил: — Ну же, признайся. Ведь совершенно очевидно, что она не из Бей'Зелла.
Любопытство его почему-то раздражало Райвиса. Он сменил тему:
— Слишком многих вещей я пока что не знаю или не понимаю. Если мы намерены общими усилиями свергнуть Изгарда с престола, надо собрать все возможные сведения. Ни в коем случае ничего не упустить. Марсель может фыркать сколько угодно при слове «колдовство», но он не видел того, что видели мы оба. Он-то будет в полной безопасности восседать за своим столом, перебирать бумажки и записывать в книгу расход и приход. А нам предстоит выступить против Изгарда. Нам, а не Марселю с его сорока процентами.
В такт его словам Кэмрон постукивал пальцами по подлокотникам кресла банкира. Но стоило Райвису замолчать, стук прекратился.
— Я хочу убить Изгарда, а не свергнуть его с престола. Именно к такому соглашению мы пришли вчера в погребе у Марселя.
— Но пока Изгард носит Корону, убить его невозможно. Я сам вымуштровал его охрану. Я...
— В таком случае ты должен знать ее слабые места.
— Слабых мест нет. — Райвис начинал терять терпение. Ему надо срочно уходить отсюда. С каждой минутой, потраченной на бесполезное пока обсуждение тактических вопросов, опасность возрастает. Будь он на месте Изгарда, первым делом он бы отправил гонцов в дом Марселя. — В настоящее время Изгард или в крепости Серн, или на пути туда. Из всех замков гэризонской постройки, которые мне случалось видеть, Серн — самый неприступный. Через горы к нему есть лишь один проход, и с той минуты, как Изгард вступит в свою резиденцию, проход этот будет охраняться так, что даже дух собственной матушки короля не сможет прорваться к нему.
— Если там сейчас стоят войска, наверняка можно протащить в лагерь нашего человека — под видом слуги или проститутки...
Райвис провел языком по шраму на губе, улыбнулся:
— Никаких слуг там нет. И шлюх тоже. Я сформировал эту армию. Это тебе не какая-нибудь компашка разряженных рыцарей со свитой. Никакой прислуги — чтобы чистить оружие или готовить еду. Солдаты все делают сами. И нечего даже мечтать незаметно пробраться в лагерь. Я научил их за несколько лиг чуять незваных гостей. На подступах к лагерю столько часовых, что хватило бы на целый форт.
Кэмрон скорчил недовольную гримасу.
— А как насчет слуг в самой крепости? — спросил он, подумав. — Неужели не найдется желающих подсыпать яда в бокал Изгарда?
— Отравить Изгарда?! — Райвис откинул голову и расхохотался.
Веселье его был искренно, но он нарочно смеялся как можно громче. Кэмрон вывел его из себя, а Райвис по опыту знал, что лучший способ поставить человека на место — высмеять его хорошенько. С каждой минутой ему все сильнее хотелось вернуться к Тессе.
— На всем континенте нет человека, способного не только что насыпать яд в бокал Изгарда, но даже подойти к нему достаточно близко. Король от рождения не различает вкуса еды и питья. Он, не моргнув глазом, может выпить настойку белладонны. Больше всего на свете он боится, что проглотит яд и даже не почувствует этого. Этот страх преследует его много лет. Поэтому любое, слышишь, любое кушанье или напиток, предназначенные королю, сперва пробуют добрых два десятка придворных. — Райвис покачал головой. — Нет, дружище, если ты хочешь разделаться с Изгардом Гэризонским, нужно придумать что-нибудь поумней.
Кэмрон покраснел. Золотисто-русые волосы спутанными прядями падали ему на лоб.
— Коли ты столько знаешь об Изгарде, — заговорил он, дрожа всем телом, — ты должен знать и как верней всего проникнуть к нему. Или он так запугал тебя, что даже встреча с палачом Рейза кажется менее страшной?
Райвис понимал, что сам довел Кэмрона до такого состояния, но все же задыхался от гнева.
— Ты понятия не имеешь, с чем мы имеем дело, — сказал он ледяным тоном. — Ведь я же ясно сказал — нам не добраться до Изгарда, пока он носит корону. Ты что, думаешь, я просто так болтаю, чтоб воздух сотрясти? Я знаю этого человека, знаю его армию и знаю, как гэризонцы относятся к своим королям. Сейчас он не просто правитель. Он — олицетворение государства, его символ. Пока король не проиграет битву или не совершит еще какую-нибудь ошибку, подданные готовы за него в огонь и в воду. Мы должны общаться с Изгардом и его страной на понятном им языке. Мы должны быть готовы к моменту, когда он вторгнется в Рейз. Мы должны разбить его войско, должны лишить его всех преимуществ, на его колдовство ответить более сильным колдовством. Тогда и только тогда мы сможем убить его.
Кэмрон взглянул на Райвиса, как на сумасшедшего:
— Разбить его войско? О чем ты толкуешь? Да армия Рейза не только не уступает гэризонской, но и превосходит ее в несколько раз. У нас самые храбрые, самые сведущие в боевых искусствах рыцари на континенте. У Изгарда нет ни малейшего шанса.
— Рыцари! — Райвис вложил в свое восклицание бездну презрения. — Да что Изгарду какие-то там рыцари! У него есть пять рот мэйрибейнских лучников, вооруженных стрелами с наконечниками, которые на расстоянии в пятьсот шагов пробьют любую броню. Твои рыцари поскачут прямо в объятия смерти и даже не успеют увидеть своих палачей. И да не оставит Бог уцелевших, ибо им предстоит столкнуться не с благородными господами, равными им по длине мечей, совершенству вооружения и знанию военного этикета. Когда лучники сделают свое дело, в бой вступят солдаты с пиками. И, поверь мне, вступят не для того, чтобы обмениваться любезностями и умирать как герои. Клинки они пускают в ход с одной целью — выпустить врагу кишки. И рейзские рыцари, ожидающие, что Изгард будет играть по их давным-давно устаревшим правилам, очень скоро поймут, что играют в этой славной битве незавидную роль громоздких, неуклюже движущихся мишеней.
Кэмрону кровь бросилась в лицо.
— Ни один глупый солдафон с пикой, луком или чем там еще в подметки не годится последнему из рейзских рыцарей! — крикнул он.
— Вот из-за таких-то воззрений мы и проиграем войну. — С этими словами Райвис отодвинул щеколду, дверь распахнулась, и в комнату ввалился Марсель.
— Ба, да ведь это Марсель! — воскликнул Райвис, вновь обретая — спокойствие. — Ты, наверное, решил смазать замок?
— Ничего подобного, — ответил Марсель, поднимаясь с пола и тщась сохранить достоинство. — Я просто хотел пригласить вас отужинать со мной.
— Очень жаль, но вынужден отказаться. — Райвис повернулся к Кэмрону и отвесил низкий поклон. Он притворялся, что не замечает, с какой ненавистью смотрит на него молодой вельможа. В конце концов, к таким вещам нетрудно привыкнуть. — Встретимся завтра на рассвете на рыбном рынке. — Он снова обратился к Марселю: — Без обид, дружище, но сюда я больше не приду. Сам не знаю почему, но мне кажется, что здесь следят за каждым моим шагом. — Еще одна обаятельная улыбка, прощальный поклон, и Райвис шагнул за порог, сбежал по ступенькам и вышел в поджидавшую его ночную тьму; рука на рукоятке кинжала, настороженный взгляд рыщет по сторонам, ноги сами собой выбирают окольные пути.
