Райвис слизнул засохшую кровь со шрама на губе. Да уж, болтаться без дела ему не приходилось.
Каждое поручение обогащало его опыт. У восточных варваров были совсем иные, чем на западе, приемы ведения боя. Они не понимали, зачем нужны металлические доспехи, в которых воин заперт, точно птица в клетке. Они смеялись над западными рыцарями — слишком неповоротливыми и тяжеловесными, и недоумевали, почему те отдают предпочтение; обороне. Восточные люди считали, что главное на войне — тактика, храбрость солдат, бурный натиск. И рыцарский кодекс чести тоже был не для них. Они нападали при малейшей возможности и плевать хотели на все правила и условности. Они отдавали предпочтение пехоте — потому что легковооруженные солдаты могли быстро передвигаться. Они не барахтались, как в трясине, в пятисотлетних традициях, они решали, как поступить в данной, конкретной ситуации, — и немедленно приводили свое решение в действие.
Разумеется, на востоке тоже не знали ответы на все вопросы. За последние семь лет Райвис пришел к выводу, что в военной истории всех народов есть поучительные примеры, в каждой стране есть свое заслуживающее внимания оружие и другая техника — и секрет в том, чтобы выбрать самое лучшее. Соединив вместе восточную стратегию, мэйрибейнских лучников, вооруженных пиками солдат из северного Дрохо, истанианских всадников, можно создать единую, боеспособную, практически непобедимую армию.
Райвис пересек подвал и остановился рядом с Тессой. Пока они спорили, девушка самовольно налила себе еще берриака и теперь протянула ему чашку с остатками вина. Райвис был благодарен ей и за это. Он вдруг почувствовал, что устал. Эта встреча слишком затянулась.
Он поднес чашку к губам — и только тут заметил, что Тесса смотрит на него. О чем она думает, эта неизвестная, нездешняя женщина? Откуда она взялась? И что ей понадобилось здесь?
Золотистая жидкость, согретая ладонями Тессы, плескалась в чашке. Он попробовал берриак на вкус. Душистый, пятнадцатилетней выдержки ликер бросился в голову. Он напомнил Райвису все лучшее, что было в этой стране. Перед его мысленным взором, взором путника, незваным гостем проходящего по просторам Рейза, предстали дразнящие картины — виноградники, плодородные почвы, крутые известняковые утесы.
Райвис снова перевел взгляд на Кэмрона. Вполне возможно, виноград, из которого сделано это вино, выращен на виноградниках Берика Торнского. Всем известно, что у семьи Торнов есть обширные владения по склонам гор Ворс и Борел.
Видимо, о том же подумал и Кэмрон.
— Я в состоянии щедро оплатить твои услуги.
Райвис улыбнулся — крепкий дубовый ликер подействовал на него:
— Я не помощник убийце, Торн. Допустим, я и в самом деле помогал Изгарду набирать солдат, но он не посвящал меня в свои планы. Меня не касается, что он делает, куда направляется. Я не в силах помочь тебе. Я не располагаю никакими сведениями о короле и понятия не имею, как к нему подступиться.
— Ты лжешь. Ты провел с ним два года. Ты знаешь, как организована его охрана, и сам помогал обучать стражу. И не пытайся убедить меня, что ничего не знаешь об Изгарде Гэризонском, тогда... когда... — от волнения и гнева Кэмрон путался в словах, — ты тридцать шесть месяцев был у него на службе.
Райвис затаил дыхание. На долю секунды ему показалось, что Кэмрон собирается что-то добавить. Нечто такое, что осталось неизвестным даже Марселю, с его наблюдательным взглядом и загребущими руками банкира.
Нет, по крайней мере одна его тайна по-прежнему не раскрыта. Поэтому, а может, подействовал ликер, Райвис немного расслабился.
— Об убийстве и речи быть не может. Никому не удастся подойти достаточно близко к королю. Рядом с Изгардом всегда есть фанатики, которые добровольно заслонят его от стрелы и с радостью примут на себя удар направленного на него кинжала. Каждое подаваемое ему блюдо пробует сначала больше людей, чем на кухнях у других королей готовит еду. Его крепости и укрепления неприступны, гонцы преданы ему душой и телом.
Райвису вспомнилось, как однажды он помешал беседе Изгарда с королевским писцом.
— Меня беспокоят солдаты. На гонцов можно положиться, но за истанианцами и северянами нужно хорошенько присматривать.
Изгард глянул на него через плечо писца. Узоры. Пергамент на столе писца. Цвета узора — красный, синий, золотой — отразились в глазах короля.
— Твое дело — обучать солдат, Райвис, — ответил он тогда. — Мое дело — заставить их служить мне верой и правдой.
— Я не верю, что Изгарда невозможно победить. — Голос Кэмрона прервал воспоминания Райвиса.
— Победить? Разве я сказал, что его нельзя победить? Я сказал только, что убить его невозможно.
— Победить! Убить! Не играй словами, Райвис из Бурано. Я хочу свергнуть Изгарда с престола, я хочу видеть его мертвым.
— Не смешивай разные вещи, Торн. Одно дело разбить армию Изгарда здесь, в Рейзе, на чужой земле, другое — убить его самого в Гэризоне.
Кэмрон стукнул по стене кулаком. Зазвенела посуда на полках. Одна бутылка упала на пол и разбилась.
— Плевать мне, что ты думаешь. Не пройдет и года — Изгард будет гнить в аду.
На этот раз тон Кэмрона поразил Райвиса.
— Но почему, почему смерть Изгарда так важна для тебя?! — вскричал он.
Марсель выступил вперед:
— Райвис...
— Замолчи, банкир. Не тебе говорить об этом. — Глаза Кэмрона стали как два кусочка блестящего льда. В углу рта напряженно забилась жилка. — Вчера утром гонцы покинули бордель и направились в замок Бэсс. До темноты они прятались среди скал, а потом через печную трубу в гардеробной проникли внутрь. По-видимому, гонцов было меньше дюжины, но им удалось перерезать всю стражу — весь ночной дозор. Когда я наконец добрался до них, оказалось, что моего отца уже нет в живых.
Тесса охнула.
Райвис закрыл глаза. Он чувствовал боль Кэмрона, как свою собственную. Он знал, каково это — заставлять себя спокойно и разумно рассказывать о смерти любимого человека. Он знал, чего это стоит.
— Кэмрон, я...
Кэмрон прижался затылком к стене, стукнул себя кулаком по ноге:
— Не смей сочувствовать мне. Не говори, что жалеешь меня. Не смей думать об этом. Не смей даже чувствовать жалость.
Слова юноши больно задели Райвиса, хотя случалось ему выслушивать и нечто похуже. Однако он притворился, что и горе, и грубость Кэмрона одинаково безразличны ему, и с невозмутимым видом затянул потуже шнуровку на своей тунике.
— Вот, возьмите. — Оживленный голос Тессы странно прозвучал в тишине. Она протянула Кэмрону чашку берриака. — Выпейте, вам сразу полегчает.
Райвис заметил, каким взглядом посмотрел на девушку Кэмрон — как будто только что увидел ее. Глаза его сверкали, и, несмотря на тени под глазами и глубокие морщины на лбу, он выглядел в этот момент удивительно юным. Да и она тоже.
— Ты утверждаешь, что убийцы были гонцами Изгарда, но из чего это следует? — деловито спросил Райвис.
Кэмрон залпом выпил свой берриак и, не глядя на Тессу, протянул ей пустую чашку. Райвис почему-то с досадой отметил этот жест.
— Они не были одеты в цвета Изгарда, если ты это имеешь в виду, — ответил Кэмрон. — Но они знали, где находится гардеробная, и вообще свободно ориентировались в замке. У Изгарда же наверняка есть доступ к такого рода сведениям. Эту крепость построили его предки. Одно время она принадлежала самому королю Хирэку. Скорей всего в Вейзахе до сих пор хранятся планы здания.
Райвис кивнул. Это похоже на Изгарда — выжимать все, что возможно, из любого своего преимущества.
— Как выглядели эти люди?
— Как выглядели? — Кэмрон точно выплевывал слова. — Как животные. Животные. С оскаленными мордами, с горбами на спине... В них не было ничего человеческого.
Тесса бросила на Райвиса предостерегающий взгляд. Ей показалось, что не следует больше давить на Кэмрона. Но Райвис не обратил внимания на ее предупреждение.
— Я не делал из гонцов животных. Я объяснял им, как наилучшим образом использовать в бою свою смекалку и оружие, как побороть превосходящего силой противника. Учил обдумывать каждый свой шаг. — Он шагнул вперед. Осколки разбитой бутылки затрещали под сапогами. — Гонцы — лучшие солдаты Изгарда, отобранные в элитные подразделения за ловкость в обращении с оружием и преданность королю. Судя по твоему рассказу, на Берика Торнского напали вовсе не гонцы, а свора бешеных псов.
