Линию включили на холостой ход. Под нагрузку включили её только в июле. До того газовики были не готовы. Чего ради пороли горячку? В общем, баре дерутся, а у холопов чубы трещат. Правда есть одна приятная сторона этой Пошехонской «опупеи» – заплатили нам вдвое. Приятным было то, как за нашими молодыми ребятами стали ухаживать и энергетики из Рыбинска и газовики из Ухты. Звали к себе на работу, обещая сразу квартиру и приличную зарплату. Особенно старались газовики.

Работу закончили, ребята разъехались. Я отвёз документацию в Рыбинск. Купил билет на автобус в Москву на 23.00. Чтобы не мёрзнуть на улице, зашёл в ресторан на вокзале, заказал себе несколько чашек кофе, чтобы не уснуть в тепле и стал читать «Аэропорт» Артура Хэйли в «Иностранной литературе». Время пролетело быстро, расплатился, встал в очередь в гардероб.

Железнодорожный вокзал г. Рыбинска

«Иностранку» положил в пустой портфель, раздутый как будто набит до отказа. Подал номерок, поставил портфель на пол, взял шубу наклоняюсь, портфеля нет. Кладу шубу на прилавок, оглядываюсь в уверенности, что кто-то из очереди взял портфель по ошибке. Вижу, молодой человек с моим портфелем идёт, не торопясь, к выходу. Окликаю его, но он выходит из вокзала. Выхожу за ним, снова окликаю. Он бегом вдоль путей, я за ним. Тут до меня доходит, что я гоняюсь по морозу за пустым портфелем, а на вокзале оставил шубу. Рванул обратно. Слава богу, шуба на месте, не спёрли.

Позвонил МММ. Надо сделать подстанцию 110 кВ на Ярославском заводе синтетического каучука. Из школьного курса помню, что мы первые изобрели технологию производства синтетического каучука. В Ярославле построили завод, обнесли его ключей проволокой, поставили часовых на вышки, посадили собак в будках, чтобы враг не выведал наши секреты. Никого к себе не пускали и сами ничему у других не учились. Кончилось тем, что этот самый каучук перестали брать даже на галоши. Пришлось убрать колючую проволоку, часовых и собак. Сломали вышки, собачьи будки и позвали англичан, чтобы они построили новый завод. Поселились мы в заводской гостинице, где до нас жили англичане. Хозяйка гостиницы, молодая женщина, похвасталась многослойной туалетной бумагой. Англичане, уезжая, оставили ей в подарок нес- 19 колько рулонов. Я ничего подобного не видел. Воспользоваться не удалось. В это время по Москве ходил анекдот. Идёт по улице Горького мужчина, через плечо связка рулонов туалетной бумаги. К нему прохожий:

– Где купил?

– Из химчистки несу!

У хозяйки гостиницы есть подруга, гренадёр женщина с великолепным экстерьером. Её прелести и роскошные формы не остались не замеченными моими ребятами. Но надолго никого не хватало, и бригада с нетерпение ждала приезда «новых бойцов». С приездом новичка, разыгрывался спектакль. Подружка, видимо предупреждённая хозяйкой гостиницы, приходила к приезду новичка, и за ужином начиналось. Бригада млела, наблюдая, как загораются глаза у новичка с появлением ГРАНД ДАМЫ. Добрый молодец начинал борьбу с воображаемыми противниками, а они с удовольствием подыгрывали. Надо было видеть лицо победителя, он смотрел сверху вниз на всю команду. Он, настоящий мачо, уводил в номер свою добычу, не всегда доставая ей до плеча. А бригада давала свободу долго сдерживаемым эмоциям. Хохотали до слёз, перебирая все детали спектакля и комментируя вероятный ход событий, каждый исходя из своего опыта.

Релейные панели пришли в смазке и энергетик завода принёс бутылку спирта для очистки клеммников. Предупредил, что пить спирт нельзя, они сами моют этим спиртом окна на заводе. Я вручил бутылку Володе Киселёву с тем же напутствием. Через час Володя вернулся с грустным известием. Бутылку увели. Ищу высоковольтную лабораторию. В дальнем углу завода нахожу Макушкина и Соколова в кабине лаборатории с пресловутой бутылкой.

– Сукины дети, подохните, мне за вас отвечать!!!

– Борис Матвеевич, не беспокойтесь, мы раньше уже опробовали этот спирт, вполне съедобный.

Бутылку отобрал, вернул Володе для очистки панелей.

Окончили работу в Ярославле. Завтра уезжаем. Ребята накрывают стол. У меня с утра болит зуб. Попросил у хозяйки гостиницы чегонибудь болеутоляющего. Дала две таблетки пиранала. Одну сразу проглотил. Жду. Покрываюсь красными пятнами, видимо диатез. Помню, у сына такое было от мандаринов или апельсинов. Покраснело и припухло всё тело, сижу в трусах, любуюсь на процесс. Пошёл на кухню выключить газ и отключился сам. Рухнул видимо с большим грохотом, выбежали из номеров ребята. Подняли, отнесли в номер. Слышу, вызывают «скорую», объясняют – сердечный приступ. Прихожу в себя. На теле ни пятнышка, только болит голова, здорово стукнулся об пол. Приехала «скорая», женская бригада. Врач – БРИДЖИТ БАРДО, КЛАУДИА КАРДИНАЛЕ, в общем, красавица. И я, дурак – дураком, в красных трусах. Мямлю что-то о зубе, пиранале. Стыдоба. И вдруг чик…. Очнулся… Доктор со шприцем, бригада вокруг. У меня ничего не болит, даже голова. Чувствую себя прекрасно. Доктор убеждает меня ехать в больницу. В больнице никогда не был, патологически боюсь. Доктор объясняет мне, уехать она не может, вдруг со мной, что случиться, её под суд. В коридоре слышу шум и слабые стоны, мои мужики приглашают её команду за стол.

Начинаю медленно уходить. Чувствую, как холодеют ноги, руки. Похоже, умираю. Такой молодой, красивый… в красных трусах. Жалко. Последнее что слышу… К И С Л О Р О Д!!!!

Постепенно возвращаюсь. Вокруг какие – то мужики в белых халатах, я весь в проводах. Мужики собрали провода, уехали. Оказывается, приезжала реанимация. Бриджит Бардо, вместе с Клаудиа Кардинале убеждают ехать в больницу. Они уже здесь шесть часов, и больше ждать не могут. Делать нечего, собираюсь, сажусь в машину, едем. И 21 тут желудок говорит, что со вчерашнего дня у меня ни маковой росинки. Прошу заехать в магазин. Клаудиа говорит, нет времени и в больнице меня покормят. Я тонко замечаю, что в магазинах и то трудно найти еду, а уж в больнице в это время и мыши все подохли от голода.

В своё время таксист рассказал две местные байки.

– В магазинах у нас пусто, власть не может простить нам Ярославский мятеж 1918 года.

Другая: – Звонит Брежнев местному партайгеноссе:

– Как решаешь продовольственную проблему?

– Всё в порядке, Леонид Ильич! Организовали вторую электричку в Москву.

Привезли в больницу, сдали милой даме, дежурному врачу. Сижу на кушетке, рассказываю свою историю. Доктор пишет, и внимательно смотрит на меня. Я начинаю уходить…

Открываю глаза – лежу на кушетке, рядом стоит доктор, в руках здоровенный шприц.

– Доктор, я уже весь исколот, и вы со шприцем. Вот умру, скажу, что это вы виноваты. У меня со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было, дайте чего-нибудь поесть, вместо того чтобы колоть.

Вернулась со спиртовкой, большой кружкой и свёртком. Вскипятила на спиртовке воду, заварила в большой кружке чай. В свёртке оказались бутерброды, видимо её ужин.

Чай выпил, бутерброды съел. Чувствую себя прекрасно. Спасибо, доктор.

– Всё понятно. У вас сахарный диабет! Эти обмороки – явные признаки.

– Представления не имею, что это такое, но раз вы говорите, пусть так и будет.

– Уже поздно, вам надо пройти в палату.

– Нет, доктор, в палату я не пойду. У вас в холле стоит большой кожаный диван. Если вы мне постелите, я на нём посплю до утра под вашим присмотром, а утром поеду к себе домой в Москву.

Просыпаюсь, день в разгаре. Башмаков нет. Медсестра объясняет: башмаки убрали, чтобы я не сбежал, пока не сдам анализы.

В юности я работал на шахте № 1 Каланчёвская в посёлке Роза, Коркинского района, Челябинской области. Кстати, недавно там побывал президент Путин. Осматривал Коркинский разрез.