В партийной программе «Национального фронта» на первой стадии его существования значились отстаивание суверенной политики Франции и её независимой роли в составе Совета Безопасности ООН, а также борьба за сохранение исконной французской культуры, исповедование католицизма как основной религии большинства французских граждан и т. д. По этим признакам «Национальный фронт» был немедленно квалифицирован как ультраправая националистическая партия, в составе которой присутствовал многочисленный контингент отставных военных. В число отцов-основателей, наряду с Ж.-М. Ле Пеном, вошёл и Роже Олендр, которому были присущи даже определённые высказывания, выдержанные в духе антисемитизма. Был замечен в экстремистских взглядах и сам глава партии, приговорённый в конце восьмидесятых за неуважительные и даже кощунственные высказывания в адрес антисемитских погромов, организованных во Франции в период нацистской оккупации. Вопрос о погромах и концлагерях стоит во Франции особенно жёстко ввиду того, что историческая память нации глубоко пострадала от добровольного порой сотрудничества правительства Виши во главе с генералом Петэном в деле вывоза евреев в фашистские концлагеря.
С учётом вышесказанного становится понятно, насколько болезненно реагировала французская общественность на выходки Жана-Мари Ле Пена. Тем не менее определённый оттенок «фронтизма» (общепринятый термин в политическом бомонде Франции) был присущ «Национальному фронту» вплоть до самого недавнего времени.
Несмотря на жёсткую и даже непримиримую позицию, занятую «Национальным фронтом» по вопросу иммиграции и другим ключевым проблемам, с которыми столкнулась Франция (безработица, вывод производства за рубеж, обеднение фермерства, уход населения в города и проч.), никаких созидательных решений «Национальный фронт» не предлагал. Постепенно в политической среде появилось мнение, которое лучше всего резюмируется следующим крылатым высказыванием – «Жан-Мари Ле Пен умеет ставить правильные вопросы, но не умеет давать на них ответы».
Определённую тень в девяностые годы бросило на руководство партии и проведённое тогда журналистское расследование о возможности финансирования этой политической организации из Латинской Америки, от местных фондов, близких идеям нацизма (Чили) или даже созданных потомками выходцев из Третьего рейха. И, хотя информация не подтвердилась, категорически опровергнута она также не была – лишь публично дезавуирована лично Жаном-Мари Ле Пеном.
С учётом вышеизложенного можно понять, что большое потрясение в 1991 году вызвал опрос общественного мнения, по которому уже тогда около 30 % французов сознались (без указания имени, в анонимной анкете) в близости своих взглядов к идеям «Национального фронта». Результаты были опубликованы рядом газет – в том числе и авторитетным периодическим изданием «Ле Монд». Такая перемена общественного мнения, сделавшая достаточно маргинальную ультраправую партию популярной, во многом связана с политикой Франсуа Миттеррана, активно расселявшего в предместьях французских городов выходцев из мусульманских стран региона бывших франкоязычных колоний – от Ливана до Мали и Конго. Тогда министром по делам интеграции был назначен африканский иммигрант, получивший французское гражданство Кофи Ямнян (он же мэр Нанта по мандату тех лет).
Дальнейший рост популярности «Фронта» сопряжён с последовательной политикой мультикультурализма в духе сопредельной Германии, что вызвало естественное отторжение у исконных французов. Сыграл свою роль и постепенный вывод французских промышленных предприятий (кроме сферы высоких технологий – таких как космическая промышленность, информатика, самолётостроение, ВПК, железные дороги) в Китай. «Национальный фронт» с умом воспользовался ситуацией для восхождения на политический Олимп, а г-н Ле Пен традиционно значился кандидатом на всех президентских выборах за период последних 30 лет политической истории страны.
Смена власти в верхах «Фронта» привела к приходу на пост руководителя дочери Жана-Мари – Марин Ле Пен, хорошо известной российским политическим кругам. Марин Ле Пен порвала со «старой гвардией» и с остатками традиционного ультраправого электората, обособившегося в дальнейшем в отдельное политическое движение (партию) с ревизионистски-католическим духом «Сивитас». Руководство этого франко-бельгийского движения «Сивитас» в лице своего руководителя бельгийца Алэна Эскада продолжает контактировать с «Национальным фронтом», но не пользуется существенной поддержкой.
Чистка партийных рядов и косметический ремонт, проведённый Марин Ле Пен, коснулись и самого «отца-основателя», который, в свою очередь, публично отрёкся от дочери и торжественно вышел из партии. Новой руководительнице удалось избежать внутрипартийного раскола, но ряд сторонников её отца – в том числе и Роже Олендр – покинули ряды «Национального фронта», а некоторые (Брбно Голльниш) оказались отодвинутыми от ключевых постов. Так, Б. Голльниш отправился в почётную ссылку в Европарламент. Его выход из партии не был принят Марин Ле Пен «во имя сохранения преемственности поколений».
Новая политика Марин Ле Пен по-прежнему строится на протестной линии относительно нынешнего руководства страны. Так, конкретики в программе немного, а лучшие программные идеи нередко заимствуются умеренно правой мажоритарной (до недавнего времени) оппозиционной партией Франции СНД или «Республиканцы» (смена названия была проведена в 2015 году по настоянию нового старого лидера Николя Саркози).
«Национальный фронт» утратил ярко выраженную антииммиграционную направленность. Марин Ле Пен предлагает различать новых и старых иммигрантов, причём старые, в ее глазах, уже французы. Конечно, «Фронт» выступает за восстановление миграционного контроля на границах страны и за суверенность в области обороны при сохранении Франции в военной части блока НАТО (Франция стала вновь частью военного блока Альянса в эпоху президентства Н. Саркози). Вопреки общепринятому мнению, никакого выхода из Евросоюза Марин Ле Пен не предлагает. Также она избегает вопроса размежевания позиций Европы и США. Полностью отсутствует в речах главы «Фронта» религиозная составляющая во имя толерантности.
У ряда людей, работавших в составе руководства этой политической партии (в том числе евродепутат Эймерик Шопрад), возникла мысль о неподготовленности «Национального фронта» к приходу к власти. Непонятно, что конкретно и силами какой опытной в делах управления государством команды «Фронт» может предложить стране. По этой причине тот же Эймерик Шопрад официально вышел из состава «Фронта» до его переформатирования, отказавшись от положения советника Марин Ле Пен.
Во внешней политике бывший «Национальный фронт», а теперь уже респектабельная партия «Национальное объединение», давно исповедует голлистскую платформу, выступая за контакты с Москвой. Таким образом, с учётом его постепенно дрейфующей в сторону центра позиции, а также смены названия он имеет шансы по-прежнему остаться на будущий президентский срок правления «партией протестного голосования» до очередной смены власти в стране.
Более умеренные по своим взглядам «Республиканцы» достаточно близки к президенту Макрону, хотя он не склонен ассоциировать себя с правыми или левыми. Тем не менее правый центр достаточно популярен в стране, славящейся своей расчётливостью и умением находить золотую середину.
О хитросплетениях и внутренней борьбе в партии «Республиканцы» и их политическом весе относительно бывшего «Национального фронта» (а ныне «Национального объединения») мне ещё 5 лет назад поведал ныне покойный французский политик, бывший в своё время и евродепутатом, и депутатом Национального собрания (Парламента) Франции, и руководителем службы собственной безопасности МВД этой страны в ранге префекта Иван Бло. Он считал, что у взвешенного и серьёзного политика Франсуа Фийона, обладающего большим опытом правления и отличающегося непредвзятым отношением к России, шансов было гораздо больше, чем у того же Макрона. О том, как Фийона убрали с дороги Макрона в ходе выборов на первый президентский мандат Макрона, покойный Бло мне тогда и рассказал.
