К 1921 году всеобщие опасения относительно мировых масштабов коммунистической угрозы понемногу сошли на нет, и правительство США перестало уделять особое внимание коммунистам, которые тем не менее, скрупулезно следуя опыту, накопленному их единомышленниками в Советской России, продолжали оставаться в подполье. В 1922 году Коминтерн – партийный орган, осуществлявший из Москвы контроль за деятельностью коммунистических партий за рубежом, отдал американским коммунистам приказ легализоваться. К этому времени лишь в немногих странах продолжались преследования людей за коммунистические убеждения. В большинстве случаев члены компартий могли действовать довольно свободно, не вступая в противоречие с законом. И это несмотря на то, что они продолжали провозглашать захват власти в ходе революционного восстания в качестве одной из основных целей своего движения.
В 1928 году кандидат в президенты от КПА Уильям Фостер, который занимал руководящие партийные посты вплоть до своей смерти в 1961 году, заявил собравшимся на митинг коммунистам: «Когда коммунист возглавит правительство Соединенных Штатов, а этот день придет с такой же неизбежностью, как наступает восход солнца, оно будет не капиталистическим, а Советским, и поддерживать его будет Красная Армия, чтобы установить диктатуру пролетариата».
Впоследствии американские коммунисты перестали акцентировать внимание на своей приверженности революционным идеям и даже принялись открещиваться от них. Однако в начале 30-х годов эти идеи открыто провозглашались на коммунистических митингах и съездах. В 1932 году Уильям Фостер, повторно баллотировавшийся в президенты от КПА, пророчил коммунистическое будущее своим согражданам:
«Однажды, несмотря на неверие капиталистов… американские рабочие продемонстрируют, что они, подобно своим русским собратьям, обладают смекалкой, смелостью и организованностью для того, чтобы довести революцию до конца…
Под термином «ликвидация» капитализма мы понимаем его ниспровержение в ходе открытой борьбы трудящихся масс, возглавляемых пролетариатом… Чтобы положить конец капиталистической системе, необходимы сознательные революционные действия со стороны огромных трудящихся масс под руководством Коммунистической партии, то есть завоевание государственной власти, слом государственной машины, созданной правящим классом, и установление пролетарской диктатуры…
При этой диктатуре все капиталистические партии – Республиканская, Демократическая, Прогрессивная, Социалистическая и т. д. – будут ликвидированы, будет существовать одна только Коммунистическая партия в качестве партии трудящихся масс. Аналогично будут распущены все другие организации, которые являются политическими опорами буржуазной власти, включая торговые палаты, предпринимательские союзы, клубы «Ротари»[47], Американский Легион, Христианский союз молодежи и такие тайные общества, как масоны…»
Американское правительство довольно равнодушно относилось к заявлениям Фостера. Тем не менее руководство КПА опасалось, что власти в любой момент могут изменить свое отношение к движению, лидеры которого открыто заявляли о намерении завоевать власть революционным путем. Поэтому в КПА никогда не забывали о необходимости готовиться к работе в условиях подполья. К этому же их призывали директивы, полученные от Коминтерна. В соответствии с руководящими указаниями из Москвы американские коммунисты организовали так называемые подпольные отделы, которые занимались вопросами обеспечения партийной безопасности, подготовкой к переходу на нелегальное положение, а также проникновением в ряды других партий и движений. Эта конспиративная работа преследовала исключительно политические цели и никак не была связана с разведывательной деятельностью Советской России против США. Однако в любой момент вместо содействия мировому революционному процессу нелегальные партийные органы КПА могли быть нацелены на оказание помощи колыбели мировой революции путем банального шпионажа.
Сам Коминтерн не был разведывательной организацией, однако он поддерживал тесные связи с советской разведкой. В рамках Коминтерна существовал Отдел международных связей (ОМС), который ведал оказанием финансовой помощи зарубежным компартиям и деятельностью заграничных эмиссаров Коминтерна. Многие американские коммунисты регулярно выполняли различные поручения ОМС, который среди прочего занимался вопросами тайной переброски своих агентов и денежных средств по всему миру, включая изготовление фальшивых паспортов, организацию явок и создание разветвленной сети шифрованной связи с Москвой. Курировала деятельность ОМС так называемая «Подпольная комиссия», в которую в основном входили руководители Коминтерна, однако помимо них туда обычно включался представитель внешней разведки КГБ. Например, в 1923 году в работе этой комиссии участвовал Михаил Трилиссер, в 1920-е годы возглавлявший внешнюю разведку КГБ. В мае 1923 года комиссия провела важное заседание по вопросу поддержания правильного баланса между легальной и подпольной работой американских коммунистов. После консультаций с Израэлем Амтером, представлявшим КПА в Коминтерне, комиссия отправила руководству КПА несколько директив, призванных расширить партийные возможности по ведению «секретной работы». Но прошло еще шесть лет, прежде чем главный печатный орган КПА «Дейли уокер» опубликовал официальное заявление о том, что «партия закончила все необходимые приготовления для перехода руководящих партийных органов на нелегальное положение».
Возглавил секретный аппарат КПА Иосиф Петерс. Еврей по национальности, он родился в Австро-Венгрии в семье рабочего. Во время Первой мировой войны Петерс проходил службу в австро-венгерской армии, в которой дослужился до офицера. В 1924 году он эмигрировал в США. Там Петерс вступил в КПА и в 1931 году был отправлен на стажировку в Москву. Оттуда он два года спустя вернулся обратно в США, где, согласно документам, сохранившимся в архиве Коминтерна, Центральный комитет КПА «поручил ему работу в секретном аппарате. Он проработал там до июня 1938 года».
Под руководством Петерса секретный аппарат занимался вопросами обеспечения партийной безопасности – своевременным обнаружением слежки со стороны полиции, разоблачением вражеских лазутчиков в партии и защитой партийного имущества, включая протоколы собраний и регистрационные документы членов партии, от конфискации. При Петерсе секретный аппарат также отвечал за подготовку к переходу компартии на нелегальное положение. Например, Петерс закупал и прятал в тайники типографское оборудование, предназначенное для печати воззваний и прокламаций в случае введения в США чрезвычайного положения. Еще одной задачей секретного аппарата было ведение наблюдения за партиями, являвшимися политическими конкурентами КПА, проникновение в их ряды и внесение раскола в их деятельность.
Помимо перечисленного, Петерс должен был поддерживать связь с тайными членами КПА в правительственных кругах в Вашингтоне. В 1930-е годы членами компартии стали несколько сотен человек из числа чиновников, нанятых федеральным правительством для реализации многочисленных правительственных программ в ходе экономических реформ, проводимых американским президентом Ф. Рузвельтом. И хотя в эти годы КПА действовала на вполне легальных основаниях, законодательство США запрещало правительственным служащим заниматься политической деятельностью: открытое членство в какой-либо партии влекло за собой незамедлительное увольнение с государственной службы. Поэтому КПА организовала тайные ячейки из своих приверженцев из числа вашингтонских чиновников. На секретных заседаниях они изучали партийную литературу, платили членские взносы и выслушивали доклады партийных функционеров, которые разъясняли им политику партии.
Одной из самых крупных операций, которые секретный аппарат КПА провел под руководством Петерса в 1930-е годы, стала масштабная охота за американскими паспортами, которые предназначались для членов КПА, нелегально отправлявшихся за границу, и для нужд советской разведки. Дело в том, что американские паспорта весьма высоко ценились среди шпионов всех мастей, поскольку повсеместно признавались в качестве документов, удостоверяющих личность, на пограничных контрольных пунктах. Кроме того, поскольку население США в своей массе было многонациональным, ни у кого не возникало подозрений, когда человек неопределенной национальности, говоривший по-английски с заметным акцентом, предъявлял американский паспорт.
