Литмир - Электронная Библиотека

Над каждой лесной просекой мы видели летающих коршунов, этих отважных хищников, но стервятников встретили в первый раз только по выходе из леса, в степной области. Изредка попадались грифы с белыми ошейниками, но попугаев было неисчислимое множество: от утренней зари до сумерек повсюду эти птицы заявляли о своем существовании. Иногда, обыкновенно уже под вечер, садились на деревья у просеки цапли. Они, очевидно, отдыхали на перепутьи, летя с Ньянцы. Черный ибис и трясогузка были постоянными нашими спутниками в дебрях. Когда на деревьях встречались ткачики, и особенно их гнезда, то это был верный признак, что где-нибудь поблизости есть деревня. По всем окрестностям и, наконец, даже в наших плантациях, не больше как в шести саженях от форта бродили стада слонов. По лесу немало было следов буйволов и кабанов, но ни один из нас не занимался естественной историей: у нас не было ни времени, ни охоты собирать насекомых, бабочек или птиц. С нашей точки зрения, звери или птицы представляли собою нечто съестное, но, невзирая на все наши старания, нам очень редко удавалось убить кого-нибудь. Мы замечали только то, что само лезло в глаза или попадалось под ноги. Постоянные серьезные заботы мешали нам заниматься чем-либо посторонним. Бывало, туземец или занзибарец принесет какую-нибудь диковинку, рогатого жука с блестящей окраской, сфинкса, красивую бабочку, громадную богомолку, птичьих яиц или редкое растение — лилию или орхидею, черепаху или змею, — я любуюсь, похваливаю находку, а сам все время думаю о другом. У меня была такая многочисленная семья, что недосуг было заниматься пустяками. Не проходило ни одного часа, чтобы я не думал о Стэрсе, ушедшем в Ипото, о Бартлоте и Джемсоне, которые теперь мучаются где-нибудь по лесам под бременем своей богатырской задачи; или же мои мысли витали в таинственном сумраке, окружавшем Эмина-пашу; иногда я задумывался о злобных карликах, о кровожадных балессэ и их действиях или же просто о том, как и чем прокормить всю мою команду как в настоящую минуту, так и в будущем.

7 февраля мы просмотрели и измерили подступы к воротам укрепления, а затем несколько дней сряду большая часть гарнизона занята была прокладкой широких, прямых дорог к востоку и западу как для удобства ходьбы, так и для облегчения защиты. Мы вырубили громадные деревья и откатили их в сторону, а полотно дороги вычистили так чисто, что за триста шагов можно было бы видеть мышь, бегущую по дороге; к западу от укрепления через реку перекинули мост, чтобы разведчикам удобнее было во всякое время дня и ночи обходить плантации. Можно себе представить, какое впечатление производила эта ярко освещенная обширная расчистка на хитрых туземцев, которые привыкли держаться в густой тени, ползать под гигантскими стволами наваленных деревьев, подолгу высматривая и выжидая случая к нападению. Теперь они должны были почувствовать, что им не удастся ступить на наши угодья или хотя бы перейти поперек дороги, без того чтобы караульный не прицелился в них из ружья или разведчики не распознали бы их следы.

На другое утро мы водрузили длинный флагшток высотою в 15 м, подняли на нем египетский флаг и позволили суданцам салютовать ему двадцатью одним выстрелом.

Только что кончилась эта маленькая церемония, как в конце нашей западной дороги раздался выстрел, часовой западной башни затянул: "Кто идет?" — и мы догадались, что это идет из Ипото наш караван.

Прежде всех пришел доктор Пэрк, бодрый и веселый, но зато Нельсон, все еще страдавший больными ногами и дотащившийся до укрепления целым часом позже, ужасно постарел, осунулся, черты лица его заострились, он сгорбился, и походка у него была такая шаткая и медлительная, как у восьмидесятилетнего старика.

Нашим офицерам во время их стоянки у маньемов требовалось больше твердости, больше терпения и душевной бодрости, чем нам во время нашего бурного похода в степной области. Страдая от изнурения, болезней и всяких обид от этих ужасных негодяев-маньемов, им нечем было вдохновляться, нечем поддерживать в себе энергию и выносливость, между тем как нас влекли вперед разнообразные виды и впечатления, постоянное возбуждение, напряженная деятельность, интерес передвижения, борьба. Они изо дня в день терпели во всем недостаток, нуждались в самом необходимом, тогда как мы постоянно были сыты и даже роскошествовали. Но всего труднее для них было спокойно и любезно выносить грубое обхождение Измаилии, Камиса и Сангарамени, этих рабов Килонга-Лонги, который сам был рабом занзибарского купца Абид-бен-Селима.

Между измученными людьми, едва приползшими к нам из этой злополучной ставки в Ипото, и теми дюжими, лоснящимися молодцами, которые ходили к озеру Альберта, контраст был поразительный: у первых на костях вовсе не было мяса, мускулы высохли, сухожилия впали, и все личные, индивидуальные черты до того стерлись, что очень трудно стало отличить одного от другого.

12 февраля явился лейтенант Стэрс со своею партией, принесшие все части вельбота в целости и в полном порядке. Он был в отлучке двадцать пять дней и выполнил возложенное на него поручение во всех отношениях превосходно, свято соблюдая все пункты инструкции.

Вечером того же дня состоялось между нами и старшинами замечательное совещание по поводу дальнейшего образа действий. Оказалось, что старшины все до единого стоят на том, чтобы непременно тотчас же отправиться к Ньянце, спустить вельбот и разыскивать Эмина. Мне не меньше их хотелось разузнать что-нибудь о паше, но я был готов и отказаться от этой мечты, лишь бы поскорее узнать о судьбе майора Бартлота. Однако, все, и офицеры и подчиненные, в один голос просили сперва разрешить вопрос об Эмине-паше. Наконец, после взаимных уступок, мы остановились на следующем компромиссе: послать гонцов к майору Бартлоту с письмами, картой пройденного нами пути и другими указаниями, какие могли быть ему полезны. Решили также, что, отдохнув дня два, лейтенант Стэрс проводит этих гонцов до Угарруэ, и когда увидит, что они благополучно перебрались на другой берег, захватит с собой всех людей, которые по слабости или болезни оставались в ставке Угарруэ с 18 сентября, и приведет их к нам. А для того, чтобы не лишать Стэрса "чести присутствовать при акте избавления Эмина-паши", мы обещали подождать его до 25 марта. Тем временем мы будем расширять свои поля и плантации, засаживать их кукурузой и бобами, чтобы никогда не терпеть недостатка в провианте, пока будем жить и действовать по лесам.

От форта Бодо до Ипото всего 126 км, а туда и обратно 252 км; лейтенант Стэрс совершил этот поход в двадцать пять дней, делая средним числом около 10 км в день; но он дошел до Ипото в 7 дней, столько же понадобилось на это расстояние и Джефсону, и Уледи, так что по-настоящему они проходили больше 17 км в день. А так как ставка Угарруэ еще на 166 км дальше Ипото, а от форта Бодо, стало быть, за 292 км, мы считали, что поход в 584 км, предпринимаемый Стэрсом туда и обратно, должен был взять у него по крайней мере 34 дня, считая по 17 км в день. И это был бы отличный ход, особенно лесом; а так как нужно было принимать в расчет какие-нибудь задержки и случайности, могущие удлинить время его отсутствия, мы решили выступить к Ньянце 25 марта, но итти полегоньку, тем более, что, неся части вельбота, мы и не можем подвигаться быстро и таким образом дадим время Стэрсу нагнать нас.

Утром 16 февраля на перекличке было объявлено, что вызывается двадцать человек охотников из числа самых отборных людей для доставки наших депеш к майору Бартлоту, и если они благополучно доставят их, то каждый получит награды по 10 фунтов стерлингов.

Само собою разумеется, что мои занзибарцы пришли в восторг и каждый из них считал себя героем. Больше пятидесяти человек выступило из рядов, вызывая товарищей сказать что-либо в опровержение их мужества и храбрости; и товарищи и офицеры подвергли их такой подробной проверке, так вышучивали и строго оценивали степень их выносливости, смышленности, а также душевную и телесную крепость, что окончательно отобранные двадцать человек действительно могли удовлетворить всем требованиям начальства и товарищей. Им роздали провиант и записали в число тех, чем-либо особенно отличившихся людей, которым по возвращении в Занзибар обещаны были денежные награды сверх той суммы, за которую они нанялись. В 9 часов утра лейтенант Стэрс выступил по дороге в Ипото и к ставке Угарруэ, снабженный достаточным количеством кур, коз, кукурузы и банановой муки на все время продолжительного похода.

52
{"b":"812486","o":1}