– Прикол, ваще. На совпадение не тянет. Меня щас вырвет, мне чё наша Эльба писала?

– Собирайся, пошли.

Июльский зной спал. На город опустился жасминовый вечер, укрыв шалью из пыли и испражнений выхлопных труб. Друзья, чтоб сократить дорогу, пошли через старый, напоенный прохладой парк, вдоль Мемориального кладбища. По пути встречались только собачники и подвыпившая веселая молодежь.

– Где–то здэсь моя прабабка лежит, вместе со всеми. Баба Ануш, – Мартик махнул головой в сторону высокой чугунной решетки.

– Даже своей могилы нет?

 –Тёмыч, ты точняк с луны свалился. Блокада Ленинграда, там людей столько умирало, их некому было даже просто в ямы зарыть. Ты же здэсь родился и не знаешь?

– Ну чё–то на истории, помню, говорили. Это когда было –то. Это ты всю свою родню до сотого колена знаешь, а я не видел ни разу, ни дедов, ни бабушек.

 Оставшуюся часть дороги друзья шли молча. Каждый думал о своем.

 ***

– Давай, звони! – Мартик ткнул друга в бок.

– И чё я скажу? – Артем не мог решиться.

 Вдруг за дверью послышалось собачье тявканье. Через несколько минут строгий женский голос отчитал пса. Замок клацнул, дверь распахнулась.

– Ребята? Неожиданно, не знала, что вы с Мирой знакомы! – Эльвира Борисовна замешкалась, одёргивая халат. Вышла на площадку, прикрыв дверь. Без макияжа она была совсем не похожа на учительницу. Уставшая пожилая женщина, лицо в пигментных пятнах, без шейного платка в глаза бросалась сморщенная кожа, повисшая на подбородке как у индюка.

– А Сартана здесь живет?

– Я думала вы к внучке. Нет ребятки, вы ошиблись, – женщина заметно нервничала. – Нам идти надо, простите, – Эльвира Борисовна открыла дверь, чтоб вернуться в квартиру, и в этот момент Артём увидел ее. Посреди коридора застыла Сартана. Рыжая маленькая девчонка с двумя косичками, торчащими в разные стороны, в желтых шортах и белой широченной футболке с красной надписью «Золотые руки ангела». Ребята переглянулись. Сартана ойкнула и скрылась в квартире.

– Бабуля! – послышался жалобный крик. – Все равно придется. Пусть заходят!

Эльба провела друзей на кухню, похожую на клумбу. Шторы зеленые в маках, скатерть в тюльпанах, обои с цветочным золоченым тиснением. Выставила на стол печенье в пиале, налила чай, в кружках по кругу заплясали соцветия ромашки. Усадила гостей и села напротив.

– Мирочка, мы ждем! – Эльба включила «училку». Артем почувствовал, как пересохло в горле, язык приклеился к нёбу, по спине побежали, догоняя друг друга, струйки пота.

– Я не поддерживала это папино решение. Но это все он сделал ради тебя, Артём, так и знай, – худенькая девочка стояла в проёме, сложив руки лодочкой. Слезы – ручьём по щекам, взгляд прямой. Открытый. Глаза стали лазоревыми в отражении пляшущих над крышами домов огней закатного солнца.

– Присаживайся, Артём. Мирочка, вам лучше поговорить без нас. Пойдем, Мартик, поговорим о твоем брате, о маме. Маленький Мук неохотно встал из – за стола, дождавшись утвердительного кивка друга.

– Я расскажу всё как есть. Ты пообещай выслушать и не перебивать. Хорошо? – лисьи глаза заглянули в зелёные Артёма.

– Обещаю, говори, – он старался не смотреть на девчонку, только пальцы под столом все больше делали дырку в джинсах.

– Этого разговора могло никогда не случиться, я бы не решилась найти тебя. В общем, я не знаю, почему твои родители разошлись и как он оказался на улице. Его вышвырнули из армии. Он пил. А мама твоя, как он говорил, нашла другого. Изменили тебе имя, фамилию и даже отчество. Тетя Рита запретила ему общаться с тобой. Моя мама поздно с работы возвращалась, а он лежит. Почти не дышал. Мама моя фельдшером была на скорой. В общем они с бабулей притащили его домой. Откачали. Так он и остался. Он очень, очень хороший, никогда не думай про него плохо, – Мира плакала. – А потом в подъезде на маму напали, папа только домой вернулся перекусить, он работал таксистом. Услышал её ужасные крики с лестницы. Второй же этаж. На нее напали двое. Отец хотел её встретить, но она сказала не надо – сюрприз. Ей дали в тот день большую сумму денег на работе в долг. Они мечтали квартиру купить. С бабушкой в двушке тесно. Он спас деньги. А маму нет. И одного грабителя убил. Это был ужас. Похороны, суд, и папу посадили. Да, он и мой папа. Он растил меня с пяти лет. Он для меня вс      ё. Когда его перевели в поселение, ну там, где они не в камерах. Он придумал там компьютерный клуб. Обучал заключенных компьютеру. Программам. И через своих друзей вышел на тебя оттуда. Как он нашел тебя в этой игре – не знаю. Сама удивлена. Но он стал Сартаной. Ему оставалось сидеть три месяца, он попросился выйти досрочно, чтоб защищать Родину. Понимаешь? Потому что, сказал, по– другому не может. Вот такой он наш отец. Он давно это решил, как там все началось. Но не знал, как увидеть тебя. Поговорить. Обнять. Он скучал, и боялся, что никогда не увидится. И он писал тебе. В игре. И вотсапе. А когда ушёл туда, он мне не писал и не звонил. Месяц уже – ничего. А я не согласилась обманывать и писать тебе от имени Сартаны, – Мира разрыдалась. Уронив лицо на руки. С минуту Артём колебался, нерешительно обнял сводную сестру за плечи.

– Так мы что теперь родня?

– Не кровная, но это не важно, я хочу, чтоб мы остались друг у друга навсегда, – хрупкая, словно прозрачная и вот – вот растает, она обвила ручонками Тёму. И он впервые за долгие годы почувствовал человеческое тепло, что – то настоящее. «Вот точно, имечко соответствует, несёт Мира мир», – подумал он. И вдохнул запах свежести от ее волос, родом из детства.

– А – а, – прости, но мне нужно бежать.

– Куда? – напрягся парень. Ему не хотелось расставаться с ней. Впервые он нуждался в человеке. Она – связующая ниточка с тем, кого он считал подлецом и мертвецом. «Бросил и сдох под забором». Так всегда говорила мать.

– А хочешь, пойдем вместе? Я тебе всё покажу. Обычно с бабушкой ходим, но она себя чувствует плохо. Давление.

– Да, сходите, и Мартика возьмите. Там всегда нужна помощь, – Эльба появилась в дверях, – буду очень рада, если вы подружитесь. Всё теперь будет хорошо. Эльвира Борисовна подошла ближе и провела ласково по колючим волосам Тёмы. Он впервые не насупился и не отдёрнул голову при телесном контакте с посторонним человеком.

– Тогда побежали? Бабулечка, – Мира чмокнула в щёку бабушку. Ребята надели обувь и побежали вслед.

Проехав несколько остановок на автобусе, они очутились на промзоне. Полузаброшенные мрачные здания терлись щербатыми стенами друг о друга. Пустые глазницы бывших цехов фабрик настороженно пялились на случайных прохожих. Только в одном, на третьем этаже, кипела жизнь.  Мартик заметил, что подходящая локация для съемок антиутопии. Мира проскочила под шлагбаумом и провела по пустынным коридорам в помещение, где стрекотали машинки, сновали люди со стропами взад – вперед, кто – то резал синтетические ленты, кто – то обжигал края. Каждый отвечал за свою манипуляцию.

– Всем привет. Я пришла. Стол свободен?

– О, Мирочка, свободен, отстаем от плана, да ты и с помощниками!

 Ребята зашли в тесную комнатушку, всю площадь занимали деревянные распорки, на которых нарисована схема. Такая же непонятная схема висела на стене. Мальчики недоуменно уставились на Миру.

– Мы шьем носилки, тактические называются. Абсолютно бесплатно и отправляем на фронт. Они спасают жизни. Понимаете? Легкие, а поднимают вес пятьсот килограмм. Представляете. Одни носилки я делаю сорок минут, вдвоем с опытным быстрее. Тут очень нужны люди. Я научу, хотите?

– Хотим, показывай, – Мартик разинул рот, не узнав друга.

Мира щебетала и с таким воодушевлением рассказывала, куда отправили носилки, о тех, кто их шьет. Втроем они собрали восемь носилок и отдали швеям.

Мартику пришлось бежать домой. Волновалась мать. Артёма никто не ждал, он вызвался проводить Миру до дома, хотя с непривычки к физическому труду все болело. Они прыгнули в полупустой автобус, усевшись на задние места.