Вознес краткую молитву Ллос и отправился вслед за Гретой. Гномка, видя мое состояние, тактично молчала, за что я был ей несказанно благодарен. На кухне мне вручили громадный поднос с различными яствами, при виде которых желудок заурчал, да так громко, что я испуганно заозирался: не хватало еще, чтобы госпожа услышала. Мне лишние провинности не нужны, и без того сегодня ожидает поистине бесконечная ночь…

Осторожно внес поднос в столовую, поставил на стол и, опустившись на колени, подполз к госпоже.

– А кто это тут у нас? Гляди, Майя, какая у мамы новая игрушка. Смотри сюда, Бериэль! – послышался властный голос дочери госпожи, но я продолжал стоять, опустив голову. – Ха, ты все-таки успела его вышколить, мам.

– Да, послушная игрушка. Даже скучно.

Госпожа протянула руку, схватила меня за волосы и с силой оттянула назад.

– Покажи гостье свое личико.

Я поднял глаза и буквально утонул во взгляде ярко-голубых глаз. На меня смотрела очень красивая молодая эльфийка.

– Как тебе? Нравится? – Госпожа отпустила волосы и приказала: – Встань, покажись во всей красе.

Я подчинился, а госпожа властно положила руку мне на пах и со всей силы сжала возбужденный орган, одновременно с этим другой рукой ногтями проводя по спине с незажившими ранами. Я чуть не завопил, но сдержался.

Следующую пару минут госпожа буквально издевалась надо мной, совершенно недвусмысленным образом лаская на глазах гостьи, на лице которой было написано отвращение. Разумеется, ей противно видеть меня. Я же раб, игрушка, да еще в таком виде. Стискивал зубы, чтобы не выдать ни одной эмоции, но зелье сделало меня слишком восприимчивым к прикосновениям, поэтому кожа буквально горела, а дыхание сбивалось против воли. Однако сжимавшие со всех сторон ремешки не давали волне облегчения затопить тело, поэтому я лишь вздрагивал и поверхностно дышал.

Когда перед глазами от напряжения уже пошли цветные пятна, госпоже надоело играть со мной, и она отпустила меня, огрев плеткой, которую взяла за правило носить с собой, там, где только что были ее руки. Я рухнул на колени и опустил глаза, скрывая выступившие на них слезы.

– Отличное приобретение. – Голос госпожи был довольным. – Надеюсь, он продержится дольше остальных. У меня на него большие планы. А ты не хочешь себе такого, Майя? Могу поделиться с тобой, отдать на денек позабавиться.

Гостья ничего не ответила, а понять, кивнула она или нет, я не мог. Весь обед меня гоняли от одного конца стола к другому, при этом не позволяя встать с колен, тыкали ногтями, хлестали плеткой, заставляли вылизывать тарелки. Я бы чувствовал себя униженно, но мне было уже все равно. Вылизывание остатков было даже на руку – это хоть какие-то крохи еды, которые достались мне за последние сутки. Когда я подполз к гостье, чтобы вылизать тарелку и за ней по приказу госпожи, позволил себе украдкой посмотреть на девушку. Она протягивала посуду с неохотой, стараясь не касаться меня, словно я заразный. Но оно и понятно, я даже не сомневался, что достоин чего-то большего, чем презрительного взгляда.

Когда я потянулся языком к остаткам еды, как назло, живот заурчал, и отвращение в ее взгляде сменилось возмущением. Я даже глаза прикрыл, понимая, что вызвал недовольство гостьи, и меня за это ночью не пожалеют.

– Простите, – снова раздался мелодичный голос девушки, – можно поговорить с вами наедине?

Она обращалась к госпоже, и та, улыбнувшись, проворковала:

– Конечно, дорогая. Пойдем. Бериэль, убери тут все и иди в свою комнату. Я с тобой позже… поговорю.

И такая злость и одержимость звучали в ее голосе, что я понял: сегодня мне несдобровать. Хорошо, если не убьет. Хотя лучше бы убила.

Стоило встать, как рядом оказалась дочь госпожи. Схватила меня за ремешки наряда и резко потянула на себя, заставив застонать от неожиданности.

– Ты не понравился моей подруге, раб. Так что не надейся, что мама спустит тебе это с рук. Сегодня ночью ты будешь наказан за свое поведение.

Она толкнула меня так, что я чуть ли не врезался в стол, чудом успев выставить руки. Один из пальцев вывернулся, когда я упал на него всем весом, но дочь госпожи была еще здесь, так что я изо всех сил сдерживался, чтобы не закричать. А когда она вышла вслед за госпожой и гостьей, аккуратно вправил вывихнутый палец и принялся убирать со стола. Не хватало еще навлечь на себя лишние неприятности…

Маэниэль

– Майя, ты просто обязана прийти к нам и посмотреть, какую необычную вещь привез нам Ано! – хлопала в ладоши подруга, теребя меня. – Это просто прекрасно. Ну пожалуйста, приходи. Маме не терпится похвалиться своим приобретением. Ты же ее знаешь.

Мать своей подруги я и правда знала. Беспринципная эгоистичная дрянь, которая думает только о себе и издевается над остальными. Илиниэль временами очень ее напоминала, и я боялась, что она станет такой же. Но все еще надеялась, что подруга умнее.

Наверное, стоит все-таки сходить, развеяться. Поездка в столицу совершенно вымотала меня и физически, и духовно, хотя я была рада повидаться с отцом. Неизвестно, когда он вернется, после длительного путешествия к гномам он вынужден был задержаться в столице и в ближайшее время домой не собирался.

– Ладно, так и быть, загляну завтра на обед, если ты не против.

– Конечно, маму я предупрежу.

Мы еще поболтали с Илиниэль, а потом разошлись. Я сослалась на усталость, а она и рада была сбежать, чтобы побродить по лавочкам и прикупить очередную гору ненужного хлама, от которого ломились шкафы.

На следующее утро я размышляла, что надеть на обед. Выбрала одно из платьев, которое привезла из столицы. Сказали, что очень подходит к моим глазам. Но оно и правда миленькое. Надела, покрасовалась перед зеркалом, слегка заколола волосы и отправилась к подруге.

Пока накрывали обед, мы с Илиной болтали, она показывала мне приобретенные вчера вещицы, а потом потянула в столовую. Там во главе стола уже восседала мать Илины – Лаура. Я поздоровалась легким кивком. По положению мы были равны, а если брать должность моего отца, то я даже чуточку выше.

Села на отведенное мне место, рядом опустилась Илина и возбужденно зашептала:

– Смотри, смотри, вон… – Она протянула руку к двери, которая как раз в этот миг открылась. И я просто потеряла дар речи.

В столовую, неся огромный поднос со снедью, вошел стройный дроу, но боги, как он выглядел! Позабыв приличия, рассматривала его во все глаза, и чем дольше смотрела, тем больше во мне поднималась волна отвращения. Не к нему, а к элире Лауре, которая сотворила с этим темным эльфом такое. В том, что это была она, я нисколько не сомневалась.

Дроу поставил поднос, потом опустился на колени и подполз к Лауре. Она схватила его за длинные белоснежные волосы, открывая лицо. И когда приказала посмотреть на меня, я встретилась с удивительными лавандовыми глазами. Первый раз вижу такой цвет. Лаура заставила его встать, и я еле сдержалась, чтобы не высказаться прямо сейчас. Бедного парня явно долго, много и со вкусом пытали, на теле, кроме лица, не было живого места. Раны виднелись даже на ушах. А Лаура даже сейчас, в моем присутствии, продолжала измываться над дроу, который и слова не смел сказать. У его глазах был животный страх.

Когда она его отпустила, я чуть слышно выдохнула, но, как оказалось, рано. И она, и Илина продолжили издевательства. Я смотрела на свою подругу и буквально не узнавала ее. Когда веселая хохотушка, которая тряслась над каждой букашкой, стала копией своей матери? Когда она успела настолько измениться?

Когда несчастный дроу подполз ко мне, стараясь выполнить приказ вылизать тарелку, я уже хотела возмутиться и не дать ему это сделать. Но в украдкой брошенном на меня взгляде была такая мольба, что я просто молча протянула ему посуду. В этот момент у него в животе так забурчало, что я поняла: он голоден и давно. Его еще и не кормят? Нет, это уже ни в какие ворота не лезет. С животными и то лучше обращаются.