– Хороший ты парень, Воронцов… У кого же еще спрашивать?

– Не надо, – твердо сказал я. – Мое мнение – не стоит.

Полковник кивнул, будто и не сомневался в ответе.

Я проводил Лихачева до дверей, там он наклонился к моему уху и спросил:

– Не ссоритесь?

Я замотал головой.

Лихачев удовлетворенно кивнул, будто Дарина приходилась ему дочерью или племянницей. Похлопал меня по плечу. И вышел.

А я вернулся на кухню, где Дарина убирала со стола. Взял пару чашек, стал мыть. Спросил:

– Ничего не хочешь мне рассказать?

– Я не знала про американцев, – произнесла Дарина. – Была уверена, что никто из наших не пропустит людей через экраны.

– Спросишь? – поинтересовался я.

– Конечно.

Мы навели порядок на кухне. Потом пошли и включили серию «Дочери Шелдона Купера», которую так мечтал досмотреть знакомый Продавец.

Довольно смешной сериал, но у меня голова была забита совсем другими вещами.

Потом я лежал в темноте, слушал, как дышит Дарина. Она стала больше спать – не как человек, конечно, но все-таки ложилась вместе со мной и несколько часов спала обычным крепким сном.

Меня это неожиданно потрясло. В Дарине становится больше человеческого. Теперь еще, оказывается, она может родить…

Вот те раз!

А я к такой неожиданности готов? Оно мне надо?

Я, между прочим, лишился своего основного заработка! Серчеры стали не нужны, лут никто не покупает.

Хотя ходили слухи, что государство вот-вот начнет скупать кристаллы. Вряд ли секрет их употребления остался секретом, Лихачев все наблюдал, отчеты писал… Смыслы государству пригодятся.

И не только России. Метод наверняка узнают и другие страны. А еще авантюристы, жулики и наркоторговцы. Большинство кристаллов несет лишь эмоциональный заряд, ну так этого как раз люди и ищут, когда употребляют наркоту. Некоторые будут мечтать пережить чужую любовь или восторг, а некоторым понравится тоска или злость.

А тут еще вылазки на Селену!

Американцы и бельгийцы. Скучные обстоятельные бельгийцы куда полезли, вспомнили колониальные времена, что ли?

Сейчас начнется: попытки разобраться в инопланетной технологии, подчинить себе корабль Инсеков… всяческая гонка вооружений… мало нам было двадцатого века…

Я вдруг очень четко представил себе Ивана.

Прежний ухмылялся, глядя на меня: «Что, добились своего? Выгнали нас? Ну-ну, поживите сами, мы посмотрим…»

Черт.

Я заворочался.

Может, это и не фантазия, не дрема, а Прежний каким-то образом отправил мне послание через бездны космоса. Они такие, хоть и нелюди, но злопамятные и с огромным самомнением!

Я даже встал и пошел на кухню, попил водички. На глаза попался учебник истории. Что там, если разобраться, в нашем прошлом? Сплошные амбиции, войны, обиды друг на друга, попытки слабых стать сильными или прилепиться к сильным.

А я вдруг решил, что Высший все это разом исправил?

Милана живет обычной жизнью, что бы ни было в доставшемся ей смысле – оно не стало мгновенным чудом, которое все изменило. Высший лишь обеспечил собственное появление, а сколько сотен или тысяч лет люди будут барахтаться в крови, его особо не интересует. Я же помню тот миг, когда он входил в меня! Да, в нем было слабое сочувствие и приязнь, но в основном – раздражение от окружающих.

А появление Продавца?

Зачем он пришел, как именно, и кто мог его остановить, если ни Прежних, ни Инсека на Земле нет?

Неужели он действительно погиб?

Нет, надо предупредить Измененных. Никаких визитов на Селену!

С этой мыслью я вернулся в спальню, забрался в кровать и уснул, обнимая Дарину.

Самым странным за прошедшие два месяца было то, что Гнезда почти не изменились.

Никто больше не уходил через экраны на Саельм. Никаких распоряжений от Инсека не поступало.

Но Измененные по-прежнему занимались своими делами, обучались и проходили военную подготовку. И к ним по-прежнему пытались передать больных детей отчаявшиеся родители.

Когда мы с Дариной подошли к бывшему Минкульту, я подумал, что Гнездо похоже на брошенный где-нибудь на стройке механизм. Рабочие ушли, побросали инструменты, но забыли выключить компрессор. И вот он стоит, тарахтит, выбрасывая сизый дымок, гонит вхолостую воздух в шланги. Пока есть топливо, будет и видимость работы…

У входа в Гнездо стояла женщина средних лет, в длинном платье и темном платке на голове. Наверное, она была моложе, чем выглядела, и я догадывался, почему.

На руках у нее был ребенок. Маленький, года два, в ярком оранжевом комбинезончике. Ребенок спал, как-то очень безвольно повиснув у женщины в руках.

Я прислушался к Гнезду, уловил его слабый бесконечный гул. Люди слышат его иначе, но он вызывает беспокойство, поэтому рядом с Гнездом не задерживаются.

Но женщина стояла, и мне показалось, что она тут уже давно.

– Девочка… – позвала женщина. – Девочка… ты из Гнезда? Ты жница?

Дарина остановилась.

Да, у нее были длинные волосы, и одевалась она в человеческую одежду, но кожа оставалась слишком гладкой, и радужка глаз мерцала сиреневым.

– Да, – сказала Дарина. – Я жница.

– Девочка, как тебя зовут, девочка?

Я мрачно смотрел на женщину. Ничего хорошего этот разговор не предвещал.

– Дарина.

– Дарина, ты хорошая девочка, – быстро заговорила женщина. Я подумал, что она откуда-то с Северного Кавказа, судя по легкому акценту и чертам лица. – Дарина, помоги мне? Моя детка болеет, а Гнезда больше не берут детей.

– В Гнездах нет мутагена, – сказала Дарина тихо. – Мы получали его от Продавцов, но Продавцы ушли.

– Я знаю, знаю, – закивала женщина. – Но посмотри, какой он славный… Может быть, у вас осталось немного?

Дарина сделала шаг, заглянула в лицо ребенку. Потом отступила, внимательно посмотрела на женщину.

– Он маленький, ему немножко надо, – пробормотала женщина. – Он станет стражей, большим и сильным.

– Я спрошу, – сказала Дарина. – Мутагена нет. Но я спрошу.

Женщина часто закивала и что-то зашептала беззвучно. Наверное, ей было достаточно того, что Дарина пообещала спросить.

– Зачем ты ей пообещала? – спросил я тихонько, когда мы поднимались по ступенькам. – Ты же знаешь…

– Мутаген не поможет, ребенок уже умер, – ответила Дарина вполголоса. – Может даже, еще вчера. Она сошла с ума…

Я взял ее за руку, мы остановились. Обернулся на женщину, укачивающую мертвого ребенка.

– Дарина…

– Ничего не поделать, – прошептала Дарина. – И раньше Гнезда спасали не всех. Но…

Мне показалось, что она сейчас заплачет. Но она сильная, она сдержалась. Вместо этого озабоченно произнесла:

– У меня нервы стали какие-то дерганые. Настроение скачет. Слушай, это у всех девушек так? В особые дни?

– Ну… не знаю… – смутился я. – У кого больше, у кого меньше… Да, у всех.

– Тяжело вам с нами, – вздохнула Дарина. – Ладно, я буду себя контролировать. Это всего лишь гормоны.

Мы вошли в Гнездо.

У входа дежурила незнакомая стража. Без оружия, конечно. Помещение преобразилось – исчез весь мягкий хлам, которым раньше был завален пол, большую часть лампочек поменяли, и внутри стало светло. Еще изменился запах, тот характерный запах влаги, ветхости, чужой жизни, который был раньше. Он вроде как и остался, но что-то яркое и острое из него ушло, а что-то смутно знакомое добавилось. Может, в Гнезде вентиляцию запустили?

– Та, что вы сделали? – удивилась Дарина. Она стражу различала лучше меня.

– Ты давно не заходила, – ответила стража. – Мы убрали лишнее! Нам не надо больше готовиться к планетам с зыбкой почвой.

Дарина пожала плечами. Сказала:

– Нам надо поговорить с хранителем.

Стража не удивилась.

– Идите, она ждет.

Но идти не пришлось, хранитель Гнезда вышла навстречу. Странная девочка, которая так мечтала стать Измененной, что сама себя изувечила. И, по сути, «запрыгнула в последний вагон», получив мутаген перед самым уходом Продавцов.