Нам дружба в том великая дана

Чтоб коммунизм построить на Века!

В Краеведческий музей г. Сарапул.

Посвящаю свой скромный труд XXIV съезду Коммунистической Партии Советского Союза.

Пенсионерка Придатко А Т. (Пальшина)

17 марта 1971 г. г. Сарапул Удм. АССР.

Несмотря на все переодевания в мужскую одежду, Пальшину трудно назвать транссексуалом. Мужчины играют в ее жизни далеко не последнюю роль.

В целом ее отношение к мужчинам можно охарактеризовать как двойственное, типа «тяготение-отвергание». Оно является выражением глубокого сексуально-ролевого конфликта, заключается в том, что она стремится к признанию со стороны мужчин, и это для нее чрезвычайно важно, а с другой идентифицирует себя с мужчиной и ярко проявляет тенденцию именно к мужскому поведению. Она часто выполняет чисто мужские роли, что мешает ей быть женщиной и получить столь желаемое признание у мужчин. Можно сказать, что указанный конфликт находит свое выражение в том, что она страстно желает быть женщиной и в то же время бессознательно уходит от соответствующего психологического статуса, не принимает его, о чем свидетельствуют ее конкретные поступки.

Женскую преступность Ломброзо объяснял наследственностью и преобладанием врожденных мужских качеств.

Нравы в ВЧК царили дикие и аморальные. Несмотря на это, чекистов прославляли на митингах и торжественных собраниях, в бесчисленных резолюциях и благодарственных письмах, как, например, в опубликованном в «Правде» письме рабочих тормозного завода имени Кагановича: «Великая слава верному стражу пролетарской революции — славным чекистам-работникам Наркомвнудела!»

В число подобных славных чекистов входил и руководитель Беломорстроя Коган — непосредственный организатор и первый начальник ГУЛАГа. Коган в прошлом был анархистом. Во время гражданской войны он служил в карательных органах на Кубани. О нравах тамошних чекистов можно судить по следующим примерам: в 1920 году в Кубанской ЧК «дочери одного из бывших губернаторов К, обвиненной в контрреволюции, чекист Фридман на допросе предложил альтернативу: или «видеться» с ним и получить свободу, или быть расстрелянной. К. выбрала первое предложение и сделалась белой рабыней в руках Фридмана». В этой же «чрезвычайке» арестованная по ложному обвинению в сокрытии золота учительница Домбровская «была изнасилована и над нею глумились. Изнасилование происходило по старшинству чина. Первым насиловал чекист Фридман, затем все остальные. После этого подвергли пытке, допытываясь от нее признания, где спрятано золото. Сначала у голой надрезали ножом тело, затем железными щипцами — плоскогубцами отдавливали конечности пальцев». Не найдя золота, Домбровскую расстреляли…

Любовь и смерть сотрудницы секретариата ВЧК

«У чекистов была масса женщин, — зафиксировано в показаниях киевской сестры милосердия Медведевой. — Они подходили к женщине только с точки зрения безобразий. Прямо страшно было. Любили оргии. В страстную субботу в большом зале бывшего театра происходило следующее. Помост, входят две просительницы с письмами. На помосте в это время открывается занавес, и там две совершенно голые женщины играют на рояле. В присутствии их чекист принимает просительницу». В советских карательных органах царило разложение.

«Как ни обычна «работа» палачей — наконец, человеческая нервная система не может выдержать, — писал Мельгунов в книге «Красный террор». — И казнь совершают палачи преимущественно в опьяненном состоянии — нужно состояние «невменяемости», особенно в дни, когда идет действительно своего рода бойня людей. В Бутырской тюрьме даже привычная к расстрелу администрация, начиная с коменданта тюрьмы, всегда обращалась к наркотикам (кокаин и пр.).

«Почти в каждом шкафу, — рассказывает Нилостонский про Киевские «чрезвычайки», — почти в каждом ящике нашли мы пустые флаконы из-под кокаина, кое-где даже целые кучи флаконов».

Как свидетельствовал бежавший на Запад чекист Георгий Агабеков: «Ягода окружил себя хотя и бездарной, но преданной публикой… Одним из таких прихлебателей является его секретарь Шанин, уголовная личность с явно садистскими наклонностями. Этот Шанин устраивает частенько для Ягоды оргии с вином и женщинами, на которые Ягода большой охотник. Девочки на эти вечера вербуются из комсомольской среды» (Агабеков Г. С. «Г. П. У. Записки чекиста», Берлин, 1930). Здесь Ягода вполне мог соперничать с другим обер-чекистом — Яковом Христофоровичем Петерсом, о котором Агабеков писал: «Петерс — фигура морально окончательно разложившаяся. Женщины и личная жизнь интересуют его больше, чем все остальное. Еще будучи полномочным представителем ОГПУ, он, разъезжая по окраинам, всегда имел при себе в вагоне двух-трех личных секретарш, которых, по мере надобности, высаживал из поезда по пути следования».

Что же представляли из себя эти личные секретарши и девочки из комсомольской среды? Большинство из них сгинуло без следа, растворилось в потоке времени. Никому и ничего они уже не расскажут, а ведь как интересно…

Вспоминаю о своем. Москва, Ваганьковское кладбище. Мне 13 лет, мы с мамой пришли на могилу Есенина. Стою, смотрю на могилу Есенина.

— А рядом похоронена Галина Бениславская, которая застрелилась на его могиле.

— Зачем?

— Любила его. А потом многие стрелялись на этой могиле, но она первая. В одно время стреляться на могилах было модно.

Не могла я тогда знать, что женщина, убившая себя на могиле поэта, работала в секретариате ВЧК и некоторое время жила в Кремле. Кстати, несмотря на абсолютно безумную страсть к Есенину, ее сексуальная жизнь была разнообразной. Среди любовников Галины Бениславской были и видные чекисты.

Это классический пример невротической потребности в любви. Как все это сочеталось с работой в ВЧК? Очень просто: нормальных людей там было мало.

Примесь элемента страсти к истинной любви вносит в душевное состояние человека новый элемент — элемент побуждения к обладанию предметом, элемент эгоистический, требующий удовлетворения и взаимности от любимого к любящему.

Чрезмерная страсть, присоединяющаяся к любви, тушит альтруистическое чувство, часто затемняет светлую сторону идеального уважения и усиливает элемент эгоизма, обладания и самонасыщения. Удовлетворение страсти усиливает жажду ее.

Галя Бениславская впервые увидела Есенина во время выступлений в 1916 году. Судьба свела их в 1920, Галина без памяти влюбилась, некоторое время жила с Есениным, с осени 1923-го и вплоть до 1925-го занималась его издательскими делами.

Она была дочерью французского студента и грузинки. Родители вскоре расстались, мать тяжело заболела психически, и девочку удочерили родственники, жившие в латвийском городе Резеке. Галина с золотой медалью окончила Преображенскую гимназию в Петербурге, в 1917 году поступила в Харьковский университет на факультет естественных наук, но революционные события помешали закончить учебу. Работала в секретариате ВЧК, в это время жила в Кремле. С 1923 года — секретарь в газете «Беднота».

Унаследованная от матери неврастения давала себя знать, Галина дважды лечилась в санаториях.

Когда Есенин стал много пить и болел, Бениславская, беспредельно преданная поэту, делала все возможное (как ей казалось), чтобы спасти его. «Милый, хороший Сергей Александрович! Хоть немного пощадите вы себя. Бросьте эту пьяную канитель», — писала она в одном из писем.

С непониманием самого явления похмельного синдрома говорила Галина о последствиях «пьяной канители». «Вы сейчас какой-то «не настоящий». Вы все время отсутствуете. И не думайте, что это так должно быть. Вы весь ушли в себя, все время переворачиваете свою душу, свои переживания, ощущения. Других людей вы видите постольку, поскольку находите в них отзвук вот этому копанию в себе. Посмотрите, каким вы стали нетерпимым ко всему несовпадающему с вашими взглядами, понятиями. У вас это не простая раздражительность, это именно нетерпимость», — писала Галина.