— Это не бред, это концепция, — мистер Рич заводится не на шутку, — и если новый владелец хочет получить концептуальный отель, поверьте, он его получит. Но только без вас. А оно нам надо?

— Не надо, — согласно киваю и шмыгаю носом.

— Значит, действуем по согласованному плану, — рубит он рукой воздух, и я виновато замолкаю.

На самом деле я согласна с мистером Ричем и очень хорошо его понимаю. Он ошибся и теперь не знает, как мне помочь.

Наш опцион вылетел в трубу. Торгов, правда, еще не было, но брокер, которого рекомендовал мне мистер Рич при оформлении опциона, по секрету поделился, что перспективы у меня самые нерадужные.

— Отель в глубокой долговой яме, акционеры сбрасывали акции за копейки. Страйк-цена опциона тоже вышла копеечная, но, боюсь, заработать на нем у вас вряд ли получится, мисс Плохая.

Он думал, что меня это расстроит, а я, наоборот, обрадовалась.

Я избавилась от денег, которые жгли мне не только руки. Они обжигали мне душу. Я не смогла бы взять их даже сейчас, когда мне деньги очень нужны. И даже для детей Артема.

Но я пообещала мистеру Ричу, что найду Асадова и все ему расскажу. Решиться на это оказывается сложнее, чем описать в общих чертах концепцию отеля для новобрачных и отправить по указанному адресу электронной почты.

Я и хочу увидеть Артема, и боюсь. Не его самого боюсь, а того холодного взгляда, которым он смотрел на меня в нашу последнюю встречу. Теперь еще и наверняка презрительного, ведь он до сих пор уверен, что я его шантажировала.

Все это время я как могла откладывала встречу. Но мистер Рич прав, я должна с ним встретиться и поговорить. Наша история либо продолжится уже как история родителей общих детей, либо закончится навсегда.

И независимо от того, будет это запятая или точка, я просто обязана ее поставить.

Канун Рождества

Я уже совсем замерзла, а Асадова все нет. Мы с Марией и еще двумя менеджерами отеля приехали в Вену на Рождественскую ярмарку. Нас сюда отправил благотворительный фонд «Цитадели», компании Георгоса Отоноса, точнее, они отправили Марию. А Мария взяла с собой меня.

У «Цитадели» на ярмарке свой киоск. Здесь много торговых точек от разных благотворительных фондов. Как правило выручка от рождественской торговли идет на помощь нуждающимся. Я шла по ярмарке и наткнулась на нарядную палатку с ярким баннером «Благотворительный фонд Артема Асадова».

Первой мыслью было развернуться и бежать, но во-первых, бегать мне мешает живот, а во-вторых, мои ноги отказались передвигаться. Они словно вросли в землю. Особенно, когда я услышала, что с минуты на минуту должен приехать учредитель.

Минуты превращаются в часы, но я уже приняла решение и жду, мысленно прокручивая в голове, как лучше начать разговор. Только если бы он был сам, без кольца охраны, иначе я к нему не прорвусь.

Я не брала с собой снимки с очередного УЗИ, но они есть у меня в почте. Я могу показать Артему.

Если ему будет интересно...

Я так долго жду, а он все равно появляется внезапно. Такой же высокий и такой же красивый, как сошедший с календаря австралийский пожарный. Правда, одетый...

Замершее было сердце несмело отзывается в груди. Изнутри ощущается сильный толчок, это буянят мои девчонки. Узнали отца или им передалось мое волнение?

А оно зашкаливает.

Асадов поворачивает голову, и я делаю шаг вперед.

— Привет, Артем, я...

— Артем, смотри что я нашла! — перебивает меня звонкий голос. Асадов оборачивается, и я ахаю от того, как меняется его выражение лица.

Он больше не поджимает свои красиво изогнутые губы, его глаза загораются, складка на лбу разглаживается. Теперь он так похож на того парня в синем рабочем комбинезоне, что я закрываю ладошками рот.

И прижимаю сильнее, потому что к Асадову подбегает девушка, умопомрачительно красивая в короткой шубке. Она тоненькая и стройная, не то что я со своей поплывшей талией и покрасневшим на морозе носом. В руке она держит коробку, украшенную снежинками.

— Не замерзла? — Асадов ловит девушку за локти, привлекает к себе, и у меня сердце сжимается от боли.

Почему, ведь я дала себе слово его забыть и разлюбить? Почему мне все еще больно?

— Смотри, омела, — девушка показывает вверх, и Артем поднимает голову, — знаешь, что это значит? Что ты должен меня поцеловать!

— Только поцеловать? — хриплым низким голосом спрашивает Асадов, и у меня глаза заволакивает пеленой.

Я думала, что уже все прошло. Что я сумела, справилась. Но когда он берет ее лицо в свои ладони и целует, в мое сердце будто вонзают нож. Вонзают и проворачивают.

Артем говорил, что ему не нужны отношения. Выходит, он не нуждался в отношениях только со мной. И только мне собирался предложить роль временной любовницы.

Как теперь к нему подойти? И зачем? Представляю, как они вместе повернутся в мою сторону, а Артем спросит, кто я. И что мне нужно...

Медленно начинаю пятиться, а сама не свожу глаз с целующейся пары. Смахиваю с замерзших щек слезы, а они все не заканчиваются и не заканчиваются.

Зачем я пришла сюда? Зачем я снова его увидела?

Продолжаю пятиться, пока не наталкиваюсь спиной на проходящего мимо мужчину. Даже нечаянно на ногу ему наступаю.

— Извините, — бормочу, всхлипывая, и ушам не верю, когда слышу знакомый голос:

— Вот это встреча! Милая леди, вы меня преследуете?

И как мне ни горько, не могу удержаться от улыбки в ответ на прищуренный взгляд мистера Рича.

— Это вы меня преследуете, — отвечаю ворчливо, хотя на самом деле ужасно рада его видеть.

— Ой, что это мы плачем? — подозрительно заглядывает он мне в лицо и тянет за руку в сторону крытого павильона. — Ну ка пойдем, я здесь уже почти два часа, а так и не выпил ни капли глинтвейна.

— Мне нельзя глинтвейн, — возражаю я.

— Так вам, милая леди, его никто и не предлагает. Вам чай и сладости, и не вам, а девочкам.

В считанные минуты оказываемся за столиком, и пока я звоню Марии, чтобы она не волновалась, перед нами возникают корзинки с выпечкой, пряниками и марципанами.

— Откуда вы здесь взялись? — интересуюсь у мистера Рича, откусывая кусочек пряника и запивая горячим, обжигающим чаем.

— Я приехал в гости к сыну, у него офис в Вене. Решил пройтись по ярмарке, купить внукам подарки. А тут вы меня с ног сбиваете, — и спрашивает совсем другим тоном: — Ты что, виделась с Асадовым?

Молча киваю, затем мотаю головой и прячу лицо в ладонях.

— Что такое? — спрашивает старик участливо. — Он не стал с тобой разговаривать?

— Я не смогла, — шепчу я, — не смогла подойти...

— Но почему?

— Он был не один, с девушкой. Его девушкой. Она такая красивая, а я...

— Что ты?

— Толстая. И нос у меня красный, — шепчу я потерянно, слезы снова бегут из глаз.

— Ты не толстая, ты временно увеличенная! А нос красный, потому что замерзла.

Мистер Рич еще хочет что-то добавить, как тут у меня оживает телефон. Незнакомый номер.

— Госпожа Плохая? Компания «Цитадель», я руководитель отдела реорганизации и развития Томас Гастон. Ваша концепция по реорганизации отеля заняла первое место. Вам удобно будет посетить наш офис в понедельник в двенадцать часов?

— Да, конечно, — растерянно лепечу я, не веря своим ушам, — я буду в двенадцать, господин Гастон.

Завершаю вызов, поднимаю неверящий взгляд на мистера Рича.

— Я выиграла. Они будут переделывать отель по моему плану.

Он не успевает ответить, как снова звонит телефон, и из динамика доносится оглушительный вопль.

— Мисс Плохая, мисс Алена, это просто невероятно! Вы даже не можете себе представить! О, этот старый хрыч, как же он оказался прав! И почему я его не послушал? — стонет и завывает в трубку мой брокер Герхард.

— Что такое, вы можете объяснить? — допытываюсь я.

— Акции. Они взлетели до небес. Сегодня «Цитадель» представила бюджет, который планирует потратить на реорганизацию отеля, и все бросились их скупать. Даже если вы просто продадите свой опцион, вы уже сказочно богаты!