- Хе-хе-хе...

Рюмка и Клейтон подпрыгивают в чудовищном ликовании, извивая щупальца. Ребёнок начинает кашлять, и последнее, что ты видишь, это перевёрнутое лицо Рюмки, которое всё ближе и ближе приближается к твоему, перевёрнутая улыбка становится всё шире, и он объясняет:

- Ну, мисси, я должен сказать тебе кое-что ещё. Хочешь знать, что это такое?

Твои глаза кажутся пустыми, когда ты смотришь.

- Губ-наб-шуб-набл-э-у-блеб-ньярлатхотеп...

Ты кричишь так сильно, что кровь брызжет изо рта, и тут ты...

...Очнулась в постели рядом с Соней, вся в поту и дрожа под пеленой зернистой тьмы, растянувшейся по комнате.

Хейзел слышала, как стучит её сердце.

"Боже мой, ещё один кошмар... Что, блять, со мной не так?"

Она лежала неподвижно, оправляясь от лавины отвратительных образов, всё ещё крутившихся в её голове.

"Успокойся, успокойся, всё кончено..."

Она повернула голову налево и увидела, что Соня довольно спит. Затем она повернула голову вправо...

Она могла видеть узкую дверь в кабинет; та была приоткрыта на несколько дюймов, и настольная лампа отбрасывала на пол расширяющийся клин бледно-жёлтого света. Это она оставила свет включенным раньше или Соня? Перспектива не имела большого смысла, поскольку Хейзел заметила бы это перед сном.

Что-то пахло мясом в комнате, даже с включёнными потолочными вентиляторами. Но её внимание привлёк не странный запах, а быстрые, неравномерные щелчки, которые она сразу узнала.

Клавиатура компьютера.

Её глаза расширились, когда она лежала, уставившись на щель в двери кабинета.

"Кто-то... печатает. На одном из компьютеров..."

Сомнений быть не могло, если, конечно, это не очередной сон...

- Кто там? - позвала она, но её голос звучал скрипучим и слабым в зернистой темноте. - Я слышу, как ты печатаешь.

- Ты ничего не слышишь, Хейзел, - совершенно небрежно ответил мужской голос. - Так что просто заткнись.

Голос - она была уверена - принадлежал Фрэнку.

- Фрэнк, что ты там делаешь? Почему ты не разбудил нас, когда вернулся?

Раздражённый вздох между паузами клавиатуры.

- Потому что я не вернулся, - потом смешок. - Я всё ещё в Сером Доме. Это сон, Хейзел. Ещё не поняла?

"Сон, будь проклята моя задница", - решила она, потом хотела слезть с кровати...

Однако она не могла сделать больше, чем попытаться встать на пол. Она приподнялась на руках, попробовала спустить ноги, но внезапно на неё обрушилось ужасное давление. Был ли у неё инсульт, сердечный приступ? Нет, как поняла она.

"Никаких симптомов, никакой боли. Так почему..."

Как будто гравитация пространства, которое она занимала, увеличилась в десять раз.

- Фрэнк! Что за херня! - закричала она, но дерзкое восклицание не пробудило Соню ото сна.

Ещё один смешок из кабинета.

- Хейзел, единственная херня, что есть в этом доме, - это ты.

- Мудак! Помоги мне подняться!

На её просьбу ответили только ещё одним щелчком клавиш.

Что он там делал, даже если это был сон? И если это действительно был сон, то это должно сделать его - чем? Сон во сне во сне? - пришло абсурдное соображение. Тем временем каждый мускул её спины и рук совершенно беспомощно напрягался от увеличивающегося веса, давления или гравитации; что-то невидимое буквально придавило её спиной к матрасу. Через мгновение она снова лежала на спине и не могла пошевелиться. Паралич позволял ей двигать только головой вперёд и назад. Когда она снова перевела взгляд вправо, её глаза метнулись ниже, на пол перед кабинетом...

Клубы чёрного дыма, казалось, поднимались вверх от пола.

"Огонь! Хижина горит..."

Но потом, присмотревшись, она поняла, что это не мог быть дым.

Дым не пахнет мясом.

- На самом деле это не дым, - пояснил Фрэнк из кабинета. - Ты можешь думать об этом как о газовой фазе сточных вод...

Клин света увеличился, когда дверь кабинета со скрипом открылась. Огромная тень стояла в клине, затем быстро сжалась, когда Фрэнк вышел. Он посмотрел на Хейзел на кровати.

- Это поток проводимости, Хейзел, - он усмехнулся, - от заклинаний.

"Заклинаний", - мысленно повторила слово Хейзел.

Даже в своём трепете она нахмурилась.

- Кто ты, по-твоему, такой? Ван Хален? Фрэнк был в тёмных очках, несмотря на скудный свет в комнате.

- А что, похож? - сказал он и рассмеялся.

- А при чём здесь заклинания?

- Заклинания, Хейзел - оккультные теоремы, управляющие угловыми инвариантами поверхности Сияющего Трапецоэдра, - он наклонился и потёр её голую ногу. - Ты знаешь, что это такое, не так ли? Сияющий Трапецоэдр?

Хейзел собиралась согласиться, собиралась сказать ему, что нашла его и заперла в машине, но потом отказалась от своего утверждения, сама не зная почему. Вместо этого она предпочла неполную правду.

- О, этот красный драгоценный камень на компьютере Генри. Файл 1. Я видела его картинку. Что это за хрень?

- Что это за хрень? - пробормотал он. Он был одет в брюки цвета хаки, мокасины и рубашку с короткими рукавами, вывернутыми наизнанку. Волосы у него были растрёпаны, и в целом он выглядел усталым и грязным. - Тебе не нужно знать, потому что ты никогда не поймёшь. Ты просто легкомысленная и сексуальная маньячка.

- Ну, спасибо...

- Генри струсил, как и мой отец. Вот он и выбросил его, мудак. Система работает в последовательности 33, но без этого кристалла у нас есть только 32. Это уменьшает коэффициент мощности на десять в 32-й степени.

Хейзел ухмыльнулась своему замешательству.

"О чём он говорит?"

- Разве ты не видишь? Генри знал, что обломает нас. Вот почему он избавился от кристалла.

Хейзел нервно вздохнула.

- Фрэнк, это не похоже на сон. Это кажется реальным.

- Трижды хвала Богу, хм-м-м? За создание человеческого разума и всех его десяти триллионов синаптических связей. Невероятная работа - иметь возможность делать все эти вещи и при этом создавать сны с такой ясностью, точностью и такой абсолютной достоверностью, что мы даже не верим, что это сны, - его рука скользнула вверх по внутренней стороне её бедра, погладила пышные волосы на лобке, а затем сжала её промежность. - Это было реально?

- Да! - закричала она.

- Но как это может быть? Если бы это было на самом деле, Соня проснулась бы. Ты знаешь, что иногда у тебя очень мерзкий голос? - он фыркнул. - Это напоминает мне о моей матери, что, я думаю, является одной из многих причин, по которым ты мне никогда не нравилась.

- О, просто здорово это слышать, Фрэнк!

- Вот эта, с другой стороны... - он подошёл к Соне, спящей на боку. Он толкнул её на спину, затем опустился на колени на кровать. Его пальцы спустили бретельки её ночной сорочки, затем он поднял большие выпуклые груди. - Боже, какие классные сиськи, не так ли? Дерьмо, - он играл с ними, увлечённый. - Я люблю эти сиськи, Хейзел, но проблема в том, что я чертовски ненавижу всё остальное, что к ним прикреплено.

- Ты действительно дерьмовый человек, Фрэнк.

- Ага, - усмехнулся он. - Я такой. Но, наверное, я просто любитель больших сисек. У тебя таких нет и никогда не будет. Я всего лишь пару раз помял её сиськи, а потом я узнаю, что мы типа влюблены друг в друга, и у нас должен быть ребёнок, - он натянул ночную рубашку на вздувшийся живот Сони и скривился от отвращения. - Надо было сделать аборт пузатой плаксивой машине.

- Фрэнк! Это ужасно!

Его брови приподнялись над оправой солнцезащитных очков.

- Подумай о том, что ты только что сказала. Ужасно, что я это говорю?

- Да!

- Но это твой сон, Хейзел, как и сказал тебе толстяк в другом сне. Это твой разум вложил эти слова в мои уста, так что же это на самом деле означает? Значит ли это, что я ужасен? - он большим пальцем раздвинул половые губы Сони, затем ухмыльнулся. - Нет. Это значит, что ты ужасна.

Хейзел разочарованно выдохнула.