Я хотела бы поделиться с ним, что я иногда могу видеть Мишу, но боюсь, он просто не поймёт меня.

— Есть один способ. У Глеба были какие-нибудь соц сети, типа контакта? Ты можешь писать ему письма, возможно он не прочитает их, но ты сможешь выговориться. Будет ощущение, что вы общаетесь.

Он задумчиво смотрит на меня и кивает. А в следующий момент наклоняется ко мне и целует в губы. Это лёгкое касание, он будто пробует мои губы на вкус.

— Ребята, какао готово, — Марина прерывает мой первый поцелуй. Не нужно мне ни какао, ни пироги. Артём берет меня за руку и ведёт обратно в дом, помогает снять куртку и шапку и Марина уносит вещи. Мы идём на кухню, на столе ещё осталось немного муки, Артем берет её и мажет мне по носу.

— Ах ты, — я пытаюсь ответить ему, он уворачивается, я бегаю за ним вокруг стола до тех пор, пока он не убегает к себе в комнату. Я за ним. Он ловит меня и целует. Я непроизвольно обхватываю его за плечи. В этот раз это настоящий поцелуй. Я думала, что это только в кино у героинь подкашиваются ноги, но я сама не лучше. Если бы не Артем, я бы точно упала. Он закрывает дверь в комнату. Я наконец-то могу дотронуться до его лица, сердце бьётся в груди так что вот вот выскочит, а ещё такое приятное волнение. У него такие нежные губы, я отвечаю ему как умею, он проводит языком по моим губам и я теряюсь.

Он отрывается от меня.

— Ангелина, это твой первый поцелуй?

— Да, это так заметно? — я стесняюсь, того, что у меня нет никакого опыта.

— Не очень. Мне просто интересно.

Мы выходим из комнаты, мне в голову лезут глупые мысли о том, скольких девушек поцеловал он. Я сравниваю себя с ними, но это глупо, ведь сейчас он со мной.

После вкуснейших Марининых пирогов с какао Артем провожает меня домой. У подъезда он обнимает меня и целует в лоб. Как будто теперь мне будет этого достаточно. Я сама тянусь к нему губами.

ЛАБОРАТОРНАЯ

Весь следующий день я хожу с улыбкой на лице. Если бы я умела хорошо петь ещё бы и запела. Мама замечает это и спрашивает:

— Геля, ты такая счастливая. Поделишься?

— Немного позже, — я пока не могу рассказать маме, что у меня появился парень.

— Возможно, это связано с тем голубоглазым мальчиком.

— Ну, мам, почему от тебя ничего не скроешь?

— Потому, что я твоя мама.

— Да, это связано с ним. Но я пока не хочу это обсуждать.

— Я поняла, скажешь, когда захочешь, — такая хорошая у меня мама, всегда понимает и встаёт на мою сторону.

***

Сегодня последние два урока — это химия. После первого учитель делает обьявление:

— На втором уроке будет лабораторная, трех человек нет, но все равно вас чётное количество. Кто сидит по одному, сядьте в пару.

Я все время сидела одна в этой школе, ни разу у меня не было соседа, или соседки и теперь мне нужно подсесть к кому-то. Я только успеваю с ужасом подумать об этом, как Артем садится ко мне за первую парту. Хулиган и двоичник сидит с заучкой в очках, да ещё на первых рядах.

— Можно? — он улыбается. — Хочу хоть один раз в жизни получить пятёрку по химии.

— Ну, я не могу тебе её гарантировать. Но обещаю оценку не ниже четвёрки.

— Идёт.

После звонка учитель раздаёт нам реактивы, мы будем смешивать их и записывать результаты. Я начинаю с первых образцов и ловлю на себе взгляд Соколовского.

— Ты так смотришь на меня. Я не могу работать.

— Как? — он делает невинные глаза.

— Не знаю. Может ты будешь хотя бы записывать результаты?

— У меня подчерк некрасивый, — он нагло откидывается на спинку стула.

— Ты хочешь, чтобы я делала все сама? — наглость, конечно второе счастье.

— Именно так. Должен же быть профит от отношений с отличницей, — он, ухмыляясь, говорит это так громко, что все кто сидят на соседних партах слышат, и более того начинают пялиться на меня.

— Ты покраснела, — ещё внимательнее смотрит Соколовский. Он будто специально смущает меня.

— Тебе показалось. Не за чем было говорить об этом так громко.

— Мне так захотелось, — и снова эта наглая улыбка. Я вообще готова простить ему все за нее. — Всё равно рано или поздно все узнают.

Я понимаю, что он прав, но не так мне хотелось, чтобы все узнали. Если честно я вообще планировала скрывать это, ну по крайней мере, до конца школы. Мы встречаемся всего ничего, а я уже не представляю, что мы не будем вместе после окончания учебы. Соколовский наклоняется ко мне поближе и теперь говорит так, чтобы слышала только я:

— Вчера позвонил тренер, предложил поехать в Казань на сборы и соревнования на неделю. Я согласился, самолёт вечером.

— А как же твой день рождения? — я прекрасно помню, что у Артема в начале декабря, а именно в эту субботу.

— Придётся встретить его в бою, — он пожимает плечами. — Откуда ты знаешь про мой день рождения, я же тебе не говорил?

— У меня тоже есть свои источники, — я записываю результаты в тетрадь. Не буду же я говорить, что рассматривала его социальные сети.

— Забавно. Что ещё ты знаешь? — он уже открыто издевается надо мной. Я не обижаюсь.

— Всё, что мне нужно, — я показываю ему язык. Артем убирает прядь волос с моего лица, я немею, хочется судорожно обернуться, чтобы проверить смотрит ли кто-то из одноклассников на нас. Но я сдерживаю себя.

— Очкарик, мой день рождения мы обязательно отметим после моего приезда, — он говорит это так, будто это праздник только для нас двоих. Уровень моих довольных гормонов итак довольно высок, но сейчас он просто зашкаливает. — Кстати, твой друг Антон тоже поедет на сборы.

— Он мне не друг, — я понимаю, что он имеет ввиду Кабана. — Это похоже на ревность? Неужели сам Соколовский ревнует?

— Нет. Просто интересно, когда вы успели подружиться.

— Ну, когда вы с друзьями бросили меня у гаражей, Антон любезно подвез меня до дома.

— Даже так, значит. Погоди, Кабан.

— Ты злишься, что он не бросил меня в беде?

— Нет. Он молодец. Я же так и не извинился перед тобой за тот поступок.

— Извинения приняты.

Когда звенит звонок к нам подбегают Птицын с Зерновым.

— Ребята, дайте списать.

— Ещё чего, — говорит Артем. — Чем вы занимались весь урок?

— Тем же, чем и ты. Раз уж ты сидишь с отличницей, то не зазнавайся. Дай и друзьям получить хорошую оценку, — парирует Зернов.

— Берите, мне не жалко, — я отдаю им свою тетрадь.

— Ты слишком добрая. Теперь они всегда будут просить списать.

— То есть списывать можно только тебе? — я смотрю на Соколовского.

— Раз уже я теперь на особом положении, то мне можно, — он трогает меня за руку и смотрит на меня своими голубыми глазами. Моё сердце с ним полностью согласно.

ПИСЬМО

Я провожаю Ангелину до дома. Такое странное чувство — идти рядом, и ни от кого не прятаться, как раньше. Обычно меня угнетает тишина, но сейчас даже молчать приятно. Я держу её за руку, она такая маленькая и хрупкая, кажется, что если сжать посильнее, то от неё ничего не останется.

Мы прощаемся, я должен испытавать облегчение от того, что не придётся целую неделю изображать влюблённого, но вместо этого грусть и тоска. Я целую её в щеку, не хочу опять смущать её.

***

Остаётся час до выезда в аэропорт, я уже собрал вещи и слоняюсь бесцельно по квартире. Перед глазами все время встаёт Ангелина, как она смешивает реактивы, а потом аккуратным подчерком записывает все в тетрадь. Я почему-то был бы не против просидеть так ещё несколько уроков. Вспоминаю наш первый поцелуй. Я вообще не собирался этого делать, мне стало жалко её, ведь когда она узнает, что все обман точно расстроится. Я просто не смог удержаться в первый раз. А во второй я уже сам захотел поцеловать ее. Мне не с кем поговорить и поделиться, кроме брата нет такого человека, кто мог бы помочь и подсказать мне. Остаётся только способ Ангелины. И снова она, куда не пойдёшь везде она. Бредовая идея переписываться с пустой страницей. Но что мне терять?

Я наконец решаюсь, открываю Вконтакте, нахожу старую переписку с братом и начинаю писать: