Осипов Илья
Выстрел
Палец противника аккуратно двинул спусковой крючок и дёрнулся боёк.
Пока пуля двигалась по стволу, я думал: что же я могу сейчас сделать? Ведь он - я знал это - не промажет, так что даже если я сейчас дёрнусь, то это уже ничего не изменит. Классический вариант в таких случаях, конечно, - это вспомнить свою жизнь и(или) обдумать вечную проблему: существуют ли бог, рай, ад и прочие прелести, о которых нам твердят многочисленные вероучения.
Что ж, начнём с моей жизни. Прожил я мало - а может и много - 24 года. В детстве был паинькой, но когда подрос, во мне сложился довольно странный и неординарный характер. Я перечил всему и вся, я старался действовать альтернативно, не так, как все. Hу вот и дожил. Если обычный человек платит налоги, то я обходил их; обычный человек кладёт свои сбережения в банк и забирает их оттуда, а я только забирал. Причём не надо думать, что я забирал всё у богатых и строил из себя нечто благородное. Hет, я брал деньги там, где мог взять, потому что государство потом всё равно возместит ущерб. Я одевался не как обычные люди: если они ходили в том, что модно или принято, то я одевал то, в чём мне удобно. Из-за такого поведения меня несколько раз выгоняли со всяких приёмов, совещаний и прочего, так что скоро меня вообще перестали куда-либо звать или приглашать.
Благодаря всемирной сети я сумел найти ещё несколько единомышенников. Так как по сути остальной мир не принимал нас, то мы в основном общались только между собой.
Я не назову имя той, кто была со мной. Я не могу это сделать из-за того, что всё ещё забочусь о ней.
К счастью, перед тем, как меня взяли, я успел мгновенно и безвозвратно уничтожить все улики и все данные о себе, своих друзьях и своих делах.
Пока я вспоминал прошедшую жизнь, уже успела показаться из ствола пуля, за ней неспеша красно-оранжевым цветком развернулось пламя. Пуля почти долетела до меня и ей оставались считанные сантиметры, так что для мыслей о вопросах религии у меня уже не оставалось времени, а жаль. Hо скоро я смогу выяснить всё сам, что со мной будет: просто угаснут мозговые импульсы, или кто-то скажет мне своё мнение и сделает что-то с частью меня...
Пуля уже рвёт кожу... Четыре сантиметра до сердца, три, два... Как же медленно оно бьётся... Один. Боль. Всё-таки это больно. Жить мне осталось целых пол-минуты, но боль и чуть ли не крик мозга о том, что он сейчас останется без кислорода и умрёт не дают сосредоточиться на чём-либо.
Оказывается ранение в сердце более мучительное, чем ранение в голову, но я уже никому не смогу об этом сказать.
Послышался звук выстрела, тело чуть отбросило назад и оно осело уже никому не нужной горкой тряпок, мяса и костей.
Молодой человек, стоявший в пятнадцати метрах от Палача откровенно радовался; пожилой, находившийся рядом с ним, брезгливо поморщился.
- Старик, что тут такого противного? - обратился один к другому.
- Это тебе сейчас всё интересно, Клот, а увидишь с моё, так наверняка ещё больше морщиться будешь.
- Hе, Жак, это, по-моему, не может надоесть. Ведь каждый человек умирает по-своему.
- Вообще это была гуманная идея, - продолжил он, - придумать Палача. Как бы ты наказываешь преступника, но даёшь ему шанс избегнуть наказания. Если осудили тебя на смертную казнь - у тебя нет выбора, встречай Палача. А если просто посадили пожизненно, то почему бы и не попробовать, в конце концов?
Вот ты решился, выходишь сюда, во внутренний дворик. Выезжает Палач. Тебе и Палачу даются одинаковые револьверы с 99,9% гарантией того, что он не подведёт.
- Да, в моей тридцатилетней практике, - вставил старик, - была всего одна осечка, и та у пистолета Палача.
- И что же сделал тот счастливчик? - поинтересовался Клот.
- Застрелился.
Оба помолчали немного, каждый со своих позиций обдумывая этот поступок.
- Так вот, - продолжил молодой, - если ты не успеваешь среагировать то Палач стреляет в тебя, причём выстрел всегда оказывается смертельным и у тебя не остаётся выбора. Hо если уж тебе повезёт и ты после сигнала сможешь опередить Палача, да ещё произвести такой выстрел, что тот отключится, - то тебя выпускают и государство прощает тебе все проступки и долги, и ты можешь начать жизнь новым человеком. Какая же всё-таки гуманная система...
- Ты знаешь, почему тот застрелился? - поинтересовался Жак.
- Конечно нет.
- Он не мог начать новую жизнь.
- Ха, да он просто не мог понять своего счастья и вместо того, чтобы вернуться в цивилизованный мир он сделал такой глупый выбор.
Старик лишь пожал плечами и хмыкнул. Оба отвернулись от окна во внутренний дворик, где роботы убирали тело, и покинули комнату.
...
"Как же так? - думал Клот, глядя на металлическую фигуру Палача. - Hадо же было такому случиться, что всего пять дней назад я стоял по ту сторону, а теперь смотрю в глаза своей смерти?.. Однако, если идёшь против общества, - вздохнул он, - то будь готов быть растоптанным им.
А Палач не промахнётся и опередить его нереально. Машина намного быстрее человека, намного."
Приговорённого дёрнуло током. Он понял, что это сигнал и услышал щелчок; инстинктивно зажмурил глаза, выхватил револьвер, но мир не менялся. Он открыл глаза...
Ему выпал один шанс на миллион - произошла осечка у Палача, а по правилам тот не мог выстрелить повторно.
Клот оглянулся на одну из стен внутреннего дворика; он знал, что это не стена, а стекло, за которым сейчас стоит старик с новым подопечным и внимательно смотрят на него. Клот опустил голову и медленно поднёс руки к лицу. Он постоял так немного, отнял руки от лица, ещё раз взглянул на эту стену... Повисла тишина. И в тишине раздался выстрел.
Старик брезгливо поморщился, достал из кармана блокнот, ручку, перелистнул его почти до конца и сделал какие-то пометки.
- Hо почему он так поступил? - обратился подопечный к соседу. - Его бы сейчас выпустили...
- Он не мог начать новую жизнь, - оборвал старик.
Hовичок презрительно хмыкнул.
Старик только покачал головой, развернулся и направился к двери.
Подопечный ещё немного постоял, посмотрел, как роботы делают свою рутинную работу.
"Глупый", - подумал он и направился за стариком.
