— Почему?
— Да потому, что в то время мы еще не были связаны словом с баронессой д’Алоньи.
— Дорогой мой! — заметила графиня Дюбарри. — Вы говорите, как Сфинкс, я вас не понимаю.
— Не понимаете?
— Нет.
— Могу поспорить, что графиня де Беарн меня понимает.
— Простите, но…
— Еще неделю назад у вас, графиня, не было «крестной», не так ли?
— Вы правы.
— Так вот, графиня де Беарн… Может быть, мне не следует продолжать?
— Отчего же нет? Говорите!
— Графиня де Беарн могла бы стать вашей «крестной», и милости, которыми король осыпает госпожу д’Алоньи, достались бы графине де Беарн.
Старуха вытаращила глаза.
— Увы… — пролепетала она.
— Ах, если бы вы только знали, — продолжал Жан, — как король был бы вам признателен за эту услугу! И вам не пришлось бы ни о чем его просить — он сам предупреждал бы ваши желания. Как только ему сообщили, что баронесса д’Алоньи вызвалась быть «крестной» Жанны, он воскликнул: «В добрый час! Я устал от всех этих мерзавок, которые, кажется, важничают больше, чем я сам. Расскажите мне об этой даме, графиня: нет ли у нее каких-нибудь тяжб, недоимок, долгов?..»
Старая графиня потеряла дар речи.
— «Правда, меня огорчает одно обстоятельство…» — прибавил король.
— Какое?
— Одно-единственное. «Я бы желал, — сказал король, — чтобы „крестная“ графини Дюбарри носила громкое имя». При этих словах его величество бросил взгляд на портрет Карла Первого кисти Ван Дейка.
— Понимаю, — сказала старуха, — его величество имел в виду, что Дюбарри были связаны со Стюартами, о чем вы уже упомянули.
— Совершенно верно.
— Должна признаться, — заметила г-жа де Беарн с непередаваемым выражением, — что имя д’Алоньи мне ничего не говорит, я даже никогда его не слышала.
— Однако это довольно известное имя, — вмешалась графиня Дюбарри, — представители этого семейства отличились на королевской службе.
— Ах, Боже мой! — вскричал Жан, подскочив в кресле.
— Что с вами? — поинтересовалась Дюбарри, изо всех сил сдерживая смех при виде кривляний своего деверя.
— Вы не укололись? — заботливо спросила г-жа де Беарн.
— Нет, — отвечал Жан, осторожно усаживаясь на место. — Просто мне пришла в голову одна мысль…
— Ну и мысль! — со смехом воскликнула графиня Дюбарри. — Она вас едва не свалила с ног.
— Хорошая, должно быть, мысль! — заметила графиня де Беарн.
— Превосходная!
— Так поделитесь ею с нами!
— У нее, правда, есть недостаток.
— Какой же?
— Она неисполнима.
— Ничего, продолжайте.
— По правде говоря, я боюсь, что вызову чьи-нибудь сожаления.
— Ничего, виконт, говорите.
— Я подумал, что, если вы передадите госпоже д’Алоньи замечание короля, которое он сделал, глядя на портрет Карла Первого…
— Это было бы невежливо.
— Да, верно.
— Не будем больше об этом говорить.
Старая графиня горестно вздохнула.
— Как жаль! — продолжал виконт, словно говоря сам с собою. — У графини де Беарн громкое имя, она женщина умная. Вот если бы она вызвалась стать «крестной» вместо госпожи д’Алоньи! Она бы выиграла свою тяжбу, господин де Беарн получил бы чин лейтенанта гвардии, а так как графиня вынуждена много путешествовать из-за своего процесса, в возмещение дорожных издержек она еще получила бы кругленькую сумму. Да, не всем в жизни выпадает такая удача.
— Увы, нет! Увы… — вымолвила подавленная графиня де Беарн, не ожидавшая такого удара.
Надо признать, что любой человек в ее положении сказал бы то же самое; кто угодно почувствовал бы себя подавленным, окажись он на ее месте!
— Видите, брат, — произнесла графиня Дюбарри с выражением глубокого сострадания, — как вы огорчили графиню де Беарн. Довольно и того, что я ничего не смогу для нее попросить у короля, по крайней мере, раньше, чем буду представлена ко двору.
— Ах, если бы можно было перенести мой процесс!
— Да, всего на неделю, — прибавила Дюбарри.
— Да, хотя бы на неделю, — повторила г-жа де Беарн, — а через неделю уже состоялось бы ваше представление…
— Да, но ведь через неделю король будет в Компьене на празднованиях по случаю прибытия ее высочества дофины!
— Да, верно, верно, — подтвердил Жан, — впрочем…
— Что?
— Кажется, у меня появилась еще одна мысль.
— Какая, сударь, какая? — вскричала старуха.
— Мне кажется… да… нет… да, да, да!
Графиня де Беарн с озабоченным видом следила за Жаном.
— Вы сказали «да», господин виконт, — проговорила она.
— Мне кажется, я нашел выход.
— Говорите скорее!
— Вот послушайте.
— Мы ждем с нетерпением.
— О вашем представлении, графиня, еще не было объявлено, не так ли? Никто ведь не знает, что вы нашли «крестную»?
— Совершенно верно: король хочет, чтобы это событие оказалось для всех полной неожиданностью.
— Ну, тогда, пожалуй, выход действительно найден.
— Неужели правда, господин виконт? — спросила г-жа де Беарн.
— Да, выход найден, — повторил Жан.
Дамы слушали его затаив дыхание, не сводя с него глаз. Жан придвинулся к ним вместе с креслом.
— Графиня де Беарн не знала, как и другие, о предстоящем представлении и о том, что вы уже нашли «крестную», не правда ли?
— Откуда же я могла об этом узнать? Если бы вы мне этого не сказали…
— Допустим, что вы нас не видели и по-прежнему ничего не знаете. Попросите у короля аудиенцию.
— Ее сиятельство уверяет, что король меня не примет.
— Попросите у короля аудиенцию и изъявите готовность быть «крестной» графини. Все должно выглядеть так, будто вы не знаете, что «крестная» уже есть. Итак, вы попросите аудиенции и выразите желание быть «крестной» моей сестры. Его величество будет тронут вашим предложением, исходящим от дамы столь знатной, как вы. Его величество вас примет, поблагодарит, спросит, чем может быть вам полезен. Вы упомянете о процессе, изложите ваши умозаключения. Его величество все поймет, распорядится относительно вашего дела, и вы выиграете процесс, который сейчас вам представляется безнадежным.
Дюбарри не сводила горящего взора со старой графини. Та, вероятно, почуяла западню.
— Да что вы! — с живостью воскликнула она. — Чтобы меня, несчастную, стал слушать король?!
— Я думаю, что при сложившихся обстоятельствах вам достаточно будет проявить свою добрую волю, — заметил Жан.
— Если речь идет только о доброй воле… — с сомнением в голосе прошептала старуха.
— Это неплохая мысль, — с улыбкой заметила г-жа Дюбарри. — Впрочем, вполне вероятно, что даже для благополучного исхода своего процесса графиня не пожелает участвовать в обмане?
— В обмане? — переспросил Жан. — А кто об этом узнает, позвольте вас спросить?
— Графиня права, — заметила старуха в надежде вывернуться с помощью уловки, — я предпочла бы оказать графине настоящую услугу, чтобы заручиться ее дружбой.
— Да, да, конечно, — сказала графиня Дюбарри в высшей степени любезно, однако с оттенком легкой иронии, что не укрылось от внимания г-жи де Беарн.
— Ну что же, в таком случае есть еще один способ выйти из этого нелегкого положения.
— Еще один способ?
— Да.
— Способ оказать настоящую услугу?
— Ах, виконт! — воскликнула г-жа Дюбарри. — Будьте осторожны: вы становитесь поэтом. Даже у Бомарше нет такого богатого воображения, как у вас.
Старая графиня с беспокойством ждала, что скажет Жан.
— Шутки в сторону! — проговорил он. — Сестричка! Вы ведь связаны с госпожой д’Алоньи нежной дружбой, не правда ли?
— Ну еще бы! И вам это хорошо известно.
— И она обиделась бы, если бы ей почему-либо не пришлось быть вашей «крестной»?
— Думаю, что да.
— Разумеется, не следует передавать ей слова короля о том, что она недостаточно знатного рода для подобного поручения. Вы же умница, вы найдете, что ей сказать.
— А дальше?
— Она уступит графине де Беарн честь оказать вам эту услугу, а заодно и возможность разбогатеть.
