— Дядюшка! — воскликнул герцог в волнении; если оно было наигранным, то сыграно было с блеском, однако он мог действительно удивиться, потому что предложение маршала было весьма недвусмысленное. — Представляю себе, какую выгоду вы могли бы извлечь из того положения, о котором вы мне говорите. Вы стали бы таким же влиятельным лицом, как господин де Шуазёль, а я был бы любовником, подкрепляющим ваше влияние. Да, план достоин умнейшего человека Франции, однако вы упустили одну вещь.

— Что именно? — беспокойно вскричал Ришелье. — Неужели ты не мог бы полюбить графиню Дюбарри? В этом заминка?.. Дурак! Трижды дурак! Ротозей! Неужели я угадал?

— Нет! Не угадали, дядюшка! — воскликнул д’Эгильон, словно уверенный, что ни одно слово не будет пропущено. — Я почти не знаком с графиней Дюбарри, однако она кажется мне красивейшей, очаровательнейшей женщиной. Напротив, я без памяти влюбился бы в графиню Дюбарри. Дело совсем не в этом.

— В чем же дело?

— А вот в чем, господин герцог: графиня Дюбарри никогда меня не полюбит, а между тем первым условием подобного альянса должна быть любовь. Как можно, чтобы, живя среди блестящего двора, в расцвете молодости, что щедра на все дары жизни, прекрасная графиня выбрала именно того, кто этого совсем не заслуживает, того, кто уже немолод и обременен заботами, того, кто скрывается ото всех, потому что предчувствует близкий конец? Дядюшка! Если бы я знал графиню Дюбарри в дни своей молодости и красоты, когда женщины любили во мне все, что обыкновенно любят в молодом человеке, она могла бы сохранить обо мне воспоминание. Этого уже много. Но ведь нет ничего: ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Дядюшка! Надо отказаться от этой химеры. Зачем только вы пронзили мне сердце, нарисовав радужную картину неисполнимого счастья?

Пока эта тирада произносилась с пылом, которому позавидовал бы Моле, а Лекен счел бы достойной изучения, Ришелье кусал губы, приговаривая едва слышно:

"Неужели этот бездельник догадался, что графиня нас подслушивает? Дьявольщина! До чего ловок! Ну и мастер! С ним надо быть поосторожнее!"

Ришелье был прав. Графиня подслушивала, и каждое слово д’Эгильона западало ей в душу. Она наслаждалась его робким признанием, изысканной деликатностью того, кто даже в доверительном разговоре не выдал тайны прошлой связи из опасения бросить тень на, еще быть может, любимую женщину.

— Итак, отказываешься? — спросил Ришелье.

— От этого — да, дядюшка: к моему величайшему сожалению, это представляется мне совершенно невозможным.

— Надо хотя бы попытаться!..

— Но как?

— Ты принадлежишь к нашему кругу… Ты будешь каждый день видеться с графиней, постарайся ей понравиться, тысяча чертей!

— Ради какой-то выгоды? Нет, нет!.. Да если бы я имел несчастье ей понравиться, а сам думал бы о другом, я убежал бы со стыда на край света.

Ришелье поскреб подбородок.

"Дело в шляпе, — подумал он, — или д’Эгильон — дурак".

Вдруг со двора донесся стук колес и несколько голосов прокричали: "Король!"

— Черт побери! — вскричал Ришелье. — Король не должен меня здесь видеть, я убегаю!

— А я? — спросил герцог.

— Ты — другое дело, пусть он тебя увидит. Оставайся… Оставайся… И, ради Бога, не бросай начатого.

Ришелье поспешил к черной лестнице, бросив герцогу:

— До завтра!

КОММЕНТАРИИ

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А.Дюма: "Джузеппе Бальзамов ("Joseph Balsamo"), "Ожерелье королевы" ("Le Collier de la Reine"), "Анж Питу" ("Ange Pitou") и "Графиня де Шарни" ("La Comtesse de Chamy"). Серия эта имеет название "Записки врача" ("Мётоита d’un Mddecin"), однако существует традиция снабжать этим подзаголовком только первый роман из приведенного списка.

Время действия романа: 1770–1774 гг. Как и в большинстве произведений Дюма, в основе повествования "Джузеппе Бальзамо" лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье (на самом деле это был международный авантюрист и чародей-шарлатан). Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо (в оригинале Дюма называет его на французский манер — Жозеф). В последнее время, однако, ряд историков подвергает сомнению распространенное во времена Дюма представление о тождестве Калиостро, выдававшего себя за 1рафа, и заурядного сицилийского мошенника Бальзамо, судьба которого осталась невыясненной. Калиостро же был осужден как еретик папским судом и после четырех лет заключения умер в тюрьме.

Роман "Джузеппе Бальзамо" печатался по частям с продолжением в газете "La Presse" ("Пресса") с мая 1846 года. Первые книжные издания на французском языке вышли в 1846–1848 гг. в Нью-Йорке, Брюсселе, Берлине, Париже. Первое отдельное издание во Франции: Paris, Cadot, 8vo, 19 v., 1846–1848.

В настоящем издании публикуется перевод романа, выполненный Т.Сикачевой (1992 г.), с некоторыми уточнениями и дополнениями. При сверке с оригиналом использовано издание Calmann-L6vy.

5… в нескольких лье от бывшего имперского города Вормса… — Имперскими (точнее: вольными имперскими) в средневековой Германии назывались города, непосредственно являвшиеся членами Священной Римской империи и напрямую подчинявшиеся императору. По своему положению они приближались к независимым городским республикам и пользовались правами самоуправления и высшего суда, чеканки монеты, заключения внешних договоров, содержания войска и др. Город Вормс в Юго-Западной Германии получил статус вольного имперского города в XI в.

Камнеломки — род растений семейства камнеломковых, однолетние или многолетние травы, растущие на севере, а также на высокогорье в трещинах скал.

6 Додона — город в Эпире (Средняя Греция), где в древности находилось святилище верховного бога Зевса (римского Юпитера), повелителя грома и молний, владыки богов и людей. Там рос священный дуб Зевса, у подножия которого был источник. Шорох листьев дуба и журчание воды источника толковались жрицами-пророчицами.

7 Редингот — длинный сюртук, одежда для верховой езды.

9… голос, казалось исходивший, как у отца Гамлета, из самых недр земли... — Здесь имеется в виду четвертая сцена первого акта трагедии английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) "Гамлет, принц Датский": призрак коварно умертвленного отца Гамлета призывает сына и его друзей сохранить до времени тайну убий-

Туаз — французская мера длины, равная 1,949 м.

"Я есмь Сущий" — слова, с которыми Бог обратился к библейскому пророку, предводителю и законодателю еврейского народа Моисею, возвещая о его миссии вывести евреев из египетского пленения (Исход, 3:14).

Крестовые походы — военные экспедиции европейских феодалов на Ближний Восток в X1-X1I1 вв., организованные по инициативе католической церкви под предлогом освобождения от мусульман Гроба Господня в Иерусалиме.

10 Портик— выступающая часть фасада здания, перекрытие над колоннадой или аркой; часто оформляет главный вход.

11 Aqua toffana — "вода Тофаны", некой сицилианки, жившей в конце XVII — начале XVIII вв.; ей приписывалось это изобретение: сильно-действующий жидкий яд без вкуса, цвета и запаха, вероятно водный раствор мышьяка.

… Избегайте Испании, избегайте Неаполя… — т. е. остерегайтесь, берегитесь Испании и Неаполитанского королевства; имеются в виду организованные католической церковью преследования масонов в Испании, Португалии и Италии, начавшиеся в первой половине XVIII в.