Уже неделю Молеон жил неподалеку от Ренна, у графа де Лаваля, и однажды вечером, когда он возвращался домой, везя мешок с деньгами, что были надлежащим образом зарегистрированы писцом герцога и представителем госпожи Тифании Рагенэль, славный рыцарь, ехавший из города в замок глубоким, окаймленном живыми изгородями оврагом, заметил двух мужчин, которые выглядели странно и доверия не внушали.

— Что за люди? — спросил Аженор Мюзарона-оруженосца.

— Сдается мне, это кастильцы! — воскликнул Мюзарон, бросая косые взгляды на всадника и его пажа, которые сидели на андалусских низкорослых конях и, надев шлемы и прижимая к груди щиты, повернулись спиной к изгороди, чтобы видеть французов и обратиться к ним, когда те будут проезжать мимо.

— В самом деле, доспехи испанские, а длинные тонкие и плоские мечи выдают кастильцев.

— Вам это ничего не напоминает, мессир? — спросил Мюзарон.

— Конечно, напоминает… Но, по-моему, всадник хочет с нами поговорить.

— Или отнять у вас мешок с деньгами, сеньор. К счастью, при мне арбалет.

— Оставь в покое свой арбалет. Ты же видишь, они не взялись за оружие.

— Сеньор! — крикнул чужеземец.

— Вы ко мне обращаетесь? — по-испански ответил Аженор. — Да.

— Что вам угодно?

— Скажите мне, пожалуйста, как проехать к замку де Лаваля, — попросил всадник, проявляя учтивость, которая повсюду отличает порядочного человека, будь он даже и простым кастильцем.

— Я еду в замок, сеньор, — сказал Аженор, — и могу проводить вас, но я должен предупредить, что хозяина нет дома: сегодня утром он уехал к соседу.

— Значит, в замке никого нет? — с видимым разочарованием спросил чужеземец. — Ну что ж! — пробормотал он. — Придется опять искать!

— Но, сеньор, я же не сказал, что в замке никого нет.

— Вы, наверное, не доверяете нам, — сказал чужеземец, — подняв забрало шлема; оно, как и у Молеона, было опущено: этой благоразумной привычке следовали тогда все путники, которые в те беспокойные и разбойные времена всегда боялись нападения или коварства.

— О, Господи Иисусе! — воскликнул Мюзарон, едва кастилец открыл свое лицо.

— Что с тобой? — удивился Аженор.

Чужеземец смотрел на них, тоже удивленный этим восклицанием.

— Это Жильдаз! — прошептал Мюзарон на ухо хозяину.

— Какой еще Жильдаз? — тем же тоном спросил Молеон.

— Тот человек, кого мы встретили в дороге, он сопровождал донью Марию! Сын той доброй старухи-цыганки, которая приходила договариваться с вами о встрече в часовне.

— Боже мой! — с тревогой прошептал Аженор. — А зачем они явились сюда?

— Нас, наверно, преследуют.

— Смотри в оба!

— О, вы же знаете, что мне не нужно об этом напоминать.

Во время их разговора кастилец с опаской наблюдал за собеседниками, потихоньку пятясь назад.

— Ерунда! — воскликнул Аженор, немного подумав и успокоившись. — Ну что может сделать с нами Испания в самом центре Франции?

— Ничего, разве расскажут что-нибудь новенькое, — ответил Мюзарон.

— Вот это меня и пугает. Я больше боюсь событий, чем людей. Ладно! Давай расспросим их.

— Наоборот, помолчим. А если это посланцы Мотриля?

— Но ты же помнишь, что видел этого человека вместе с Марией Падильей.

— А разве вы не видели Мотриля вместе с доном Фадрике?

— Это верно.

— Поэтому будем начеку, — сказал Мюзарон, перекинув на грудь арбалет, который висел у него за спиной.

Кастилец заметил это.

— Чего вы боитесь? — спросил он. — Может быть, мы неучтиво вам представились? Или вам не понравился мой вид?

— Нет, — пробормотал Аженор, — но… зачем вы едете в замок господина де Лаваля?

— Я отвечу вам, сеньор. Мне необходимо встретиться с рыцарем, который гостит у графа.

Мюзарон сквозь глазницы забрала понимающе взглянул на своего господина.

— С рыцарем? И как его зовут?

— О сеньор, не требуйте от меня нескромности в обмен на услугу, которую вы мне оказываете. Я лучше подожду, пока по этой дороге проедет другой, менее любопытный путник.

— Правильно, сеньор, правильно. Я больше не стану задавать вам вопросов.

— У меня появилась большая надежда, когда я услышал, что вы говорите со мной на языке моей страны.

— Надежда на что?

— На близкий успех моей миссии.

— У этого рыцаря?

— Да, сеньор.

— Какой вам вред оттого, что вы его назовете, если я все равно узнаю его имя, когда мы приедем в замок?

— Там, сеньор, я буду под кровом господина, который не допустит, чтобы со мной обходились дурно.

Мюзарона осенила счастливая мысль. Он всегда был храбр, когда его господину угрожала опасность.

Он решительно поднял забрало и подъехал к кастильцу.

— Vala me Dios!^[5] — воскликнул тот.

— Ну, Жильдаз, здравствуй, — сказал Мюзарон.

— Вы тот, кого я ищу! — закричал Жильдаз.

— А я тут как тут, — сказал Мюзарон, вынимая из ножен тяжелый нож.

— Именно вас я и искал, — сказал Жильдаз. — Значит, сеньор — ваш хозяин?

— Какой сеньор, что за хозяин?

— Значит, рыцарь — это дон Аженор де Молеон?

— Да, это я, — ответил Аженор. — Ладно! Пусть свершится моя судьба: я хочу скорее знать, что меня ждет, добро или зло.

Жильраз сразу же бросил на него недоверчивый взгляд.

— А если вы меня обманываете? — спросил он.

— Ты же знаешь моего оруженосца, дурень!

— Да, но не знаю господина.

— Ты что, негодяй, не доверяешь мне? — вскричал разозленный Мюзарон.

— Я не доверяю никому на свете, если нужно хорошо выполнить мое дело.

— Смотри, смуглорожий, как бы я тебе не всыпал! Нож у меня острый.

— Эка невидаль! — усмехнулся кастилец. — Шпага у меня тоже острая… Вы не слишком благоразумны… Если я погибну, кто исполнит мое поручение? А если погибнете вы, кто вообще о нем узнает? Пожалуйста, поедемте мирно в усадьбу де Лаваля, пусть там кто-нибудь посторонний покажет мне сеньора де Молеона, и я сразу же исполню приказ моей госпожи.

При слове «госпожа» сердце Аженора учащенно забилось.

— Добрый человек, ты прав, а мы нет! — воскликнул он. — Ты, наверное, послан ко мне Марией Падильей?

— Вы скоро это узнаете, если вы на самом деле дон Аженор де Молеон, — ответил упрямый кастилец.

— Поехали! — вскричал молодой человек, сгорая от нетерпения. — Вон там, видишь, башни замка, поехали скорей! Ты будешь доволен, добрый человек… Вперед, Мюзарон, вперед!

— Пожалуйста, позвольте мне ехать впереди, — попросил Жильдаз.

— Изволь, только гони, гони быстрей.

И четверо всадников пришпорили коней.

XXXI

ДВА ПИСЬМА

Когда Аженор въезжал в усадьбу де Лаваля, кастилец, который не упускал из виду ни одного его жеста и слова, услышал, как привратник крикнул:

— Добро пожаловать, господин де Молеон!

Эти слова и укоризненные взгляды, которые изредка бросал на него Мюзарон, вполне убедили гонца.

— Могу ли я поговорить наедине с вашей милостью? — обратился он к молодому человеку.

— Вам подойдет этот засаженный деревьями двор? — спросил Аженор.

— Вполне, сеньор.

— Вы знаете, — продолжал Аженор, — я Мюзарону доверяю, для меня он больше друг, чем слуга, ну а ваш спутник…

— Взгляните на него, сеньор. Этого юного мавра месяца два тому назад я подобрал на дороге, что ведет из Бургоса в Сорию. Он умирал от голода, до крови был избит людьми Мотриля и самим Мотрилем, который грозился прирезать его лишь потому, что сердце этого несчастного ребенка тянулось к вере Христовой. Вот почему я нашел его бледным и залитым кровью. Я привез его к моей матери, которую, наверное, знает ваша милость, — с улыбкой продолжал кастилец, — мы перевязали его раны, накормили. С тех пор он как пес предан мне до смерти. Поэтому, когда две недели тому назад моя знаменитая госпожа, донья Мария…

Кастилец понизил голос.