Эдуард быстро узнал о событиях в Генте и в тот же вечер отплыл в Англию; король был сильно разгневан этим убийством и поклялся, что жестоко отомстит за смерть своего приятеля Артевелде.
Когда Гергард Дени узнал об отплытии короля и высказанных им перед отъездом угрозах, он потребовал отправить к Эдуарду посольство, дабы отвратить от Фландрии гнев столь могущественного государя, показавшего себя искренним союзником фламандцев.
Поэтому советники, съехавшиеся в Слёйс на встречу с Эдуардом, отправились вслед за ним в Лондон.
Король находился в Вестминстере, когда ему сообщили, что советники из Ипра, Брюгге, Куртре, Оденарде просят допустить их на аудиенцию.
Король, несколько умеривший первоначальный гнев, принял их.
Они начали оправдываться, уверяя короля, что они, поскольку разъехались по разным городам, добиваясь у их жителей необходимого Эдуарду согласия, не могли знать о происшедших событиях и помешать смерти Артевелде, прибавляя, что это несчастье повергло их в горе и гнев и они от всей души сожалеют о гибели эшевена, всегда мудро управлявшего Фландрией.
— Однако, ваше величество, смерть Артевелде не лишает вас доверия и любви фламандцев, — поспешили убедить короля советники, — хотя сейчас вам и следует отречься от притязаний на Фландрию, которую фламандцы не могут отнять у графа Людовика; он пока пребывает в Термонде и, хотя очень рад смерти Якоба, в конце концов узурпировавшего его власть, еще не смеет вернуться, но вскоре снова обретет уверенность и возвратится в Гент.
Так как Эдуард ничего не ответил посланцам и выглядел еще более разгневанным гибелью своего приятеля, лишавшей его надежд на Фландрию, один из советников, до сих пор молчавший, приблизился к королю и сказал:
— Ваше величество, может быть, еще есть возможность все поправить.
— Что же это за возможность?
Остальные советники отошли в глубь зала, словно поняв, что им нечего прибавить к словам, что скажет их соратник.
— Вы не забыли, ваше величество, о визите на борт "Екатерины" Гергарда Дени?
— Нет, но я помню и о том, что этот Гергард Дени собственной рукой добил человека, за смерть которого я хочу сегодня отомстить.
— Ваше величество, бывают убийства, угодные Богу, если они идут во благо целому народу.
— И чего же хочет Гергард Дени?
— Ваше величество, он передал мне послание для вас: может быть, оно вернет нам ваше расположение.
И, сказав это, фламандец подал королю письмо; тот его развернул. В нем говорилось:
"Ваше Величество, Бог иначе, нежели Вы думали, распорядился судьбами нашей страны. Отныне принц Уэльский больше не может претендовать на Фландрию".
— Но это письмо бесполезно, — прервал чтение Эдуард, — ибо оно всего лишь подтверждает то, что мне уже было сказано.
— Соблаговолите, ваше величество, прочитать его до конца, — ответил посланец ткача.
Король стал читать дальше.
"Но, Ваше Величество, у Вас прекрасные дети, сыновья и дочери; Ваш старший сын даже без Фландрии все равно останется великим вельможей. А еще у Вас есть младшая дочь, а у нас — молодой сеньор, которого мы растим и лелеем, и он является наследником Фландрии, так что можно будет их поженить. Таким образом герцогство Фландрское навсегда останется за одним из Ваших детей".
"Ну что ж, метр Гергард Дени унаследовал ум Якоба ван Артевелде", — улыбнувшись, прошептал про себя Эдуард.
— Что я должен буду ответить, ваше величество? — спросил посланец.
— Вы ответите, мессир, что Эдуард Третий забудет зло и будет помнить только добро, — сказал король.
"Артевелде, действительно, был забыт, — пишет г-н де Шатобриан, — подобно тому, как были преданы забвению все те, чья слава не основывалась ни на гении, ни на добродетели".
XIV
Однако фортуна, казалось, на время отвернулась от Эдуарда. Среди его сторонников и в его армии обнаружились измена и пораженчество.
Дело в том, что через посредство графа Блуаского Филипп предложил Иоанну Геннегаускому предоставить ему такие же доходы, какие тот имеет в Англии, если Иоанн пожелает стать союзником Франции. Иоанн Геннегауский провел молодость в Англии и любил Эдуарда. Поэтому он попросил время подумать. С того момента, когда, несмотря на свою дружбу с королем Англии, Иоанн погрузился в раздумья, появились надежды, что он примет предложения Филиппа. Кроме этого, граф Блуаский, зять Иоанна, торопил его через своего друга, сеньора Фланьоэля.
Но как раз в это время в английских владениях, принадлежавших Иоанну, возникли трудности, что положило конец его колебаниям и вынудило принять сторону Филиппа, достойно его вознаградившего.
Филипп сразу же повелел сеньорам, рыцарям и солдатам явиться в назначенный день в Орлеан и Бурж, ибо хотел послать своего старшего сына, герцога Нормандского, оттеснить англичан, вступивших под командованием графа Дерби в Гасконь.
Граф Эд из Бургундии и его сын граф Артуа из Булони явились к королю, приведя тысячу копейщиков. Затем пришли герцог Бурбонский и его брат, мессир Жак Бурбонский, граф Пентьеврский со своими людьми. Чуть позднее подошли граф Танкарвильский, дофин Овернский, граф Форезский, граф Даммартенский, граф Вандомский, сир де Куси, сир де Краон, сир де Сюлли, епископ Бове Жан де Мариньи, сир де Пьен, сир де Боже, мессир Жан де Шалон, сир де Руа, а также многочисленные бароны и рыцари, которые под Рождество 1345 года собрались в Орлеане или встали лагерем у стен Буржа и Тулузы.
Герцог Нормандский вместе со своими маршалами сиром де Монморанси и сиром де Сен-Венаном пошел на приступ замка Мирмон, захваченного англичанами; его оборонял гарнизон во главе с капитаном-англичанином и оруженосцем по имени Жан де Бристо; штурм был яростным, оборона — стойкой; но в штурме участвовал Людовик Испанский со своими генуэзцами, и англичане были вынуждены сдаться. Начался жестокий произвол, и множество пленных было предано смерти.
Оставив д ля охраны замка солдат, французы затем подошли к Вильфраншу.
Французы осадили город, где не было капитана, и быстро его взяли; после этого они пошли на Ангулем, не разрушив замка, в чем им вскоре пришлось раскаяться. Гарнизоном Ангулема командовал капитан Джон Норвич.
Когда граф Дерби узнал о катастрофах англичан и о глупости, совершенной победителями, оставившими в тылу замок, он послал в Вильфранш солдат, обещав, что придет к ним на подмогу, если в этом возникнет нужда. Потом он отправил в крепость Эгюйон Готье де Мони, Жана де Лилля и других, наказав им стойко держаться.
Сорок английских рыцарей и триста воинов в доспехах выступили в поход, взяв с собой припасы для ведения осады, которых хватило бы на пол года.
Лишь теперь герцог Нормандский понял свою ошибку, когда не разрушил замок в Вильфранше.
Это тревожило герцога тем сильнее, что ему не удавалось взять Ангулем, поэтому он приказал своим войскам расположиться вблизи города.
Сенешаль Бокера предложил герцогу раздобыть здесь провизию, с чем тот согласился. Сенешаль взял шестьсот солдат и отправился в Ансени — город, недавно сдавшийся англичанам. Подойдя к городу, сенешаль с отрядом всего в шестьдесят человек отбил стада у англичан; те бросились в погоню, но попали в засаду, устроенную французской армией. Хитрость эта удалась, ибо все шестьсот воинов вернулись назад, приведя герцогу Нормандскому большое количество пленных.
Тем временем Джон Норвич, понимая, что герцог не снимет осаду Ангулема, попросил перемирия на день Благовещения. Оно было предоставлено. Тогда капитан Джон Норвич на рассвете приказал своим людям взять оружие и вывел их из города; пробившись через лагерь французов, они отступили в Эгюйон, где их встретили с радостью.
После этого жители Ангулема на совете решили, что сдадутся герцогу Нормандскому. Он принял их милостиво, назначив в городе капитаном Жана де Вилье и оставив ему сотню наемников.
