Он понял, что, если он убьет Монсоро, сражение само собой прекратится, и он стал искать его глазами среди своих убийц. Но Монсоро, столь же спокойный, сколь Бюсси был возбужден, перезаряжал своим людям пистолеты или стрелял сам, прячась за их спинами.
Бюсси ничего не стоило расчистить себе дорогу. Он бросился в гущу сбиров, они расступились, и Бюсси оказался лицом к лицу с Монсоро.
В это мгновение главный ловчий, в руках у которого был заряженный пистолет, прицелился и выстрелил.
Пуля ударила в клинок шпаги Бюсси и срезала его на шесть дюймов выше рукоятки.
— Обезоружен! — крикнул Монсоро. — Обезоружен!
Бюсси отскочил назад, но успел, отступая, подобрать с полу срезанный клинок.
В одну секунду клинок был плотно прикручен носовым платком к кисти его руки.
И бой возобновился. То было величественное зрелище: один человек, почти безоружный и, однако, почти невредимый, держал в страхе шестерых прекрасно вооруженных людей, возведя гору из десяти трупов. Бой сделался еще более ожесточенным. Монсоро, догадавшись, что Бюсси будет высматривать себе оружие на полу, стал убирать все, до чего тот мог бы добраться.
Бюсси был окружен. Обломок его шпаги в страшных зазубринах, погнутый и притупившийся, уже скверно держался в повязке. Рука деревенела от усталости. Он огляделся. И тут один из трупов неожиданно зашевелился, привстал на колени и подал ему длинную и целую рапиру.
То был Реми, вложивший в это последнее движение всю свою преданность.
Бюсси вскрикнул от радости и быстро отступил назад, чтобы развязать платок и отбросить ненужный теперь обломок клинка.
Монсоро подбежал к Реми и выстрелил по нему в упор из пистолета.
Реми, с пробитой головой, рухнул на пол, чтобы уже более никогда не подняться. Из груди Бюсси вырвался даже не крик — рычание!
С новым оружием к нему вернулись силы. Рапира его со свистом описала круг, справа отрубила чью-то кисть, а слева — распорола кому-то щеку.
Этим двойным ударом он расчистил себе дорогу к выходу.
Гибкий, стремительный, бросился он к дверям и попытался выломать их ударом, от которого задрожала стена. Но засовы не поддались.
Опустошенный на миг этим усилием, он опустил правую руку и, стоя лицом к своим врагам, принялся левой рукой нашаривать засовы.
В эту секунду пуля пробила ему бедро, а две шпаги задели ему бока.
Но он отодвинул засовы и повернул ключ.
Рыча, величественный в своей ярости, он сразил ударом наотмашь самого остервенелого из разбойников и, прорвавшись к Монсоро, ранил его в грудь.
У главного ловчего вырвалось проклятье.
— Так! — воскликнул Бюсси и распахнул двери. — Те-перь-то я выберусь!
Четверо убийц побросали оружие и навалились на Бюсси. Не заколов его шпагами, ибо его чудесная ловкость делала его неуязвимым, они пытались его задушить.
Но Бюсси и рукояткой рапиры, и ее клинком непрерывно наносил им удары, рубил их. Дважды Монсоро приближался к молодому человеку и дважды был ранен.
Наконец трое убийц вцепились в рукоятку рапиры и вырвали ее из рук Бюсси.
Тогда Бюсси схватил табурет из резного дерева, тремя ударами сбил троих, но о плечо четвертого табурет раскололся, и тот удержался на ногах.
Этот четвертый и вонзил ему в грудь кинжал.
Бюсси схватил его за запястье, выдернул кинжал из своей груди и, повернув клинок к противнику, заколол того его же собственной рукой.
Последний из убийц выскочил в окно.
Бюсси сделал два шага, чтобы нагнать его, но лежавший среди трупов Монсоро приподнялся и ударил Бюсси ножом под колено.
Молодой человек вскрикнул, огляделся в поисках шпаги, схватил первую попавшуюся и с такой силой вогнал ее в грудь главного ловчего, что пригвоздил его к полу.
— А! — взревел Бюсси. — Не знаю, останусь ли жив я, но, по крайней мере, я увижу, как умрешь ты!
Монсоро хотел ответить, но из его приоткрытого рта вылетел лишь последний вздох.
Едва передвигая ноги, Бюсси потащился к коридору. Он истекал кровью. Она бежала из раны на бедре, и особенно сильно из той, что была под коленом.
Он оглянулся в последний раз.
Из-за облака вышла* блистающая луна. Свет ее проник в залитую кровью комнату, заиграл на оконных стеклах и, озарив изрубленные ударами шпаг, пробитые пулями стены, скользнул мимоходом по бледным лицам убитых, еще и после смерти глядевших на Бюсси жестоким, угрожающе-зловещим взглядом убийц.
При виде этого поля битвы израненного, почти умирающего Бюсси охватило чувство беспредельной гордости.
Как он и обещал, он совершил то, что не совершил бы никто на свете.
Теперь ему оставалось только одно: бежать, спасаться, ибо теперь он уже мог бежать, потому что бежал он от мертвых.
Но испытания еще не кончились для несчастного Бюсси.
Выйдя на лестницу, он увидел, что во дворе поблескивает оружие. Раздался выстрел. Пуля пробила Бюсси плечо.
Двор охранялся.
Тогда он вспомнил о маленьком окне, через которое Диана собиралась завтра наблюдать за его поединком, и, волоча раненую ногу, торопясь из последних сил, он направился в ту сторону.
Окно было открыто. В него глядело прекрасное, усыпанное звездами небо.
Бюсси закрыл за собою дверь и задвинул засов. Потом он с трудом вскарабкался на подоконник и измерил глазами расстояние до железной решетки, готовясь перепрыгнуть через нее на мостовую.
— Нет, прошептал Бюсси, — нет, этого я уже не смогу…
Но в это мгновение на лестнице послышались шаги. Это поднималась новая толпа убийц.
Драться Бюсси уже не был способен. Он собрал все свои силы и, отталкиваясь рукой и ногой, которые были еще не совсем изранены, прыгнул вниз.
Но, прыгая, он поскользнулся на плите подоконника: ведь подошвы его сапог были совершенно мокры от крови!
Он упал на железные копья решетки: одни вонзились в его тело, другие зацепились за одежду, и он повис.
Тогда Бюсси вспомнил о единственном друге, который еще оставался у него на земле.
— Сен-Люк! — крикнул он. — Ко мне, Сен-Люк! Ко мне!
— А! Это вы, господин де Бюсси, — раздался вдруг голос из гущи деревьев.
Бюсси содрогнулся. Голос принадлежал не Сен-Люку.
— Сен-Люк! — крикнул он снова. — Ко мне! Ко мне! Не бойся за Диану. Я убил Монсоро!
Он надеялся, что Сен-Люк где-то поблизости и непременно явится, услышав это известие.
— А! Так Монсоро убит? — послышался другой голос.
— Да.
— Прекрасно!
И Бюсси увидел, как из-за деревьев вышли двое. Лица их были закрыты масками.
— Господа, — сказал он, — господа, заклинаю вас Небом, помогите дворянину, попавшему в беду, вы еще можете спасти меня!
— Что вы об этом думаете, монсеньер? — спросил вполголоса один из двух неизвестных.
— Как ты неосторожен! — сказал другой.
— Монсеньер! — воскликнул Бюсси, который расслышал эти слова. Все его чувства были обострены отчаяньем. — Монсеньер! Освободите меня, и я прощу вам вашу измену.
— Ты слышишь? — сказал один.
— Как вы прикажете…
— Что ж, освободи его…
И, усмехнувшись, прибавил:
— … от страданий…
Бюсси повернул голову на голос дерзавшего усмехаться в такую минуту.
— Я погиб, — прошептал он.
И в тот же миг в грудь его уперлось дуло аркебузы и раздался выстрел. Голова Бюсси упала на грудь, руки повисли.
— Убийца! — прошептал он. — Будь ты проклят!
Он умер с именем Дианы на устах.
Несколько капель его крови упало с решетки на того, кого называли монсеньером.
— Он мертв? — крикнули несколько человек, которые взломали наконец двери и показались в окне.
— Да, — крикнул Орильи. — Но не забывайте, что покровителем и другом господина де Бюсси был монсеньер герцог Анжуйский, бегите!
Убийцы ничего другого и не желали, они тут же скрылись.
Герцог слушал, как звуки их шагов удаляются, становятся все глуше и смолкают вдали.
— А теперь, Орильи, — сказал он, — поднимись в дом и сбрось мне через окно тело Монсоро.
