— Вы думаете?

— Я уверен. Он представитель Лиги в Анже. Его выбрал господин де Гиз, а Гизы, как правило, хорошо выбирают людей. Надо, чтобы он приехал, Бюсси.

— Но если он все же не приедет, ваше высочество?

— Если он не приедет ко мне, я сделаю первый шаг и сам отправлюсь к нему.

— В Меридор?

— А почему бы и нет?

Бюсси не смог удержать испепеляющей молнии ревности, сверкнувшей в его глазах.

— В самом деле, почему бы и нет? Вы принц, вам все дозволено.

— Ах, вот что! Так ты думаешь, что он до сих пор на меня сердится?

— Не знаю. Откуда мне знать?

— Ты с ним не виделся?

— Нет.

— Однако, когда ты вел переговоры со знатью провинции, ты мог бы иметь дело и с ним.

— Не преминул бы, если бы до этого он не имел дела со мной.

— То есть?

— То есть, — сказал Бюсси, — мне не так уж повезло с выполнением обещаний, которые я надавал ему, и потому мне незачем спешить свидеться с ним.

— Разве он не получил того, чего желал?

— Что вы имеете в виду?

— Он хотел, чтобы его дочь вышла замуж за графа — граф женился на ней.

— Не будем больше говорить об этом, ваше высочество, — сказал Бюсси.

И повернулся к принцу спиной.

В эту минуту вошли новые дворяне; герцог направился к ним, Бюсси остался в одиночестве.

Слова принца заставили его глубоко задуматься.

Каковы могли быть действительные намерения Франсуа по отношению к барону де Меридору? Были ли они такими, как изложил их принц? В самом ли деле старый барон был нужен ему только как уважаемый и могущественный сеньор, способный оказать поддержку его делу, или же хитроумные планы принца являлись всего лишь средством приблизиться к Диане?

Бюсси рассмотрел положение принца со всех сторон: Франсуа находится в ссоре с братом, покинул Лувр, стоит во главе мятежа в провинции.

Бюсси положил на весы насущные интересы принца и его любовную прихоть.

Последняя весила значительно меньше первых.

Молодой человек готов был простить герцогу все его остальные грехи, только бы он отказался от этой прихоти.

Всю ночь Бюсси пировал с его королевским высочеством и анжуйскими дворянами и сначала ухаживал за анжуйскими дамами, а потом, когда позвали скрипачей, принялся обучать этих дам новейшим танцам.

Само собой разумеется, он привел в восторг дам и в отчаяние их супругов, а когда кое-кто из последних стал поглядывать на Бюсси не так, как тому хотелось бы, наш герой раз десять покрутил свой ус и спросил у нескольких ревнивцев, не окажут ли они ему честь прогуляться с ним при лунном свете на лужайке.

Но репутация Бюсси была хорошо известна анжуйцам еще до его появления в Анже, и поэтому на его любезные приглашения никто не откликнулся.

XVIII

ДИПЛОМАТИЯ ГОСПОДИНА ДЕ БЮССИ

Выйдя из герцогского дворца, Бюсси увидел у порога открытую, честную и улыбающуюся физиономию человека, которого он полагал в восьмидесяти лье от себя.

— А! — воскликнул Бюсси с чувством живейшей радости. — Это ты, Реми!

— Боже мой, конечно, я, ваше сиятельство.

— А я собирался написать, чтобы ты сюда приехал.

— Правда?

— Честное слово.

— Тогда чудесно: я боялся, что вы будете бранить меня.

— За что же?

— Да за то, что я явился без разрешения. Но посудите сами: до меня дошли слухи, что его высочество герцог Анжуйский бежал из Лувра и отправился в свою провинцию; я вспомнил, что вы находитесь поблизости от Анже, подумал, что предстоит гражданская война, шпаги пойдут в ход и на телесной оболочке одного из моих ближних появится немало дыр. И, поелику я люблю этого своего ближнего, как самого себя и даже больше, чем самого себя, я и приехал сюда.

— Ты прекрасно поступил, Реми. По чести, мне тебя не хватало.

— Как поживает Гертруда, ваше сиятельство?

Бюсси улыбнулся:

— Обещаю тебе справиться об этом у Дианы, как только увижу ее.

— А я, в благодарность за это, тотчас, как увижу Гертруду, уж будьте спокойны, в свой черед, расспрошу у нее о госпоже де Монсоро.

— Ты славный товарищ; а как ты разыскал меня?

— Великая трудность, черт возьми! Я расспросил, как пройти к герцогскому дворцу, и ждал вас у дверей, но сначала отвел свою лошадь в конюшни принца, где, прости меня Боже, признал вашего коня.

— Да, принц загнал своего, и я одолжил ему Роланда, а так как у него нет другого коня, он оставил себе этого.

— Узнаю вас, это вы — принц, а принц — ваш слуга.

— Не спеши возносить меня так высоко, Реми, ты сейчас увидишь, где обитает мое сиятельство.

И с этими словами он ввел Одуэна в свой домишко у крепостной стены.

— Клянусь честью, — сказал Бюсси, — дворец перед тобой. Устраивайся где хочешь и как сможешь.

— Это будет нетрудно. Вы ведь знаете, мне много места не нужно, могу и стоя спать, коли понадобится, я достаточно устал для этого.

Друзья, ибо Бюсси обращался с Одуэном скорее как с другом, чем как со слугой, разошлись, и Бюсси, испытывая двойное удовлетворение оттого, что он снова находится возле Дианы и Реми, в одно мгновение погрузился в сон.

Правда, герцог, дабы спать спокойно, попросил прекратить стрельбу из пушки и мушкетов; что до колоколов, то они замолкли сами собой, так как звонари натерли себе волдыри на ладонях.

Бюсси поднялся чуть свет и поспешил в замок, распорядившись передать Реми, чтобы и он туда пришел.

Граф хотел оказаться у постели его высочества в тот момент, когда принц откроет глаза, и, если удастся, прочесть его мысли по выражению лица, обычно весьма красноречивому у пробуждающегося человека.

Герцог проснулся, но было похоже, что он, как его брат Генрих, надевал на ночь маску.

Напрасно Бюсси встал так рано!

Между тем у него был подготовлен целый список дел, одно важнее другого.

Сначала прогулка за стенами города с целью изучения городских укреплений.

Затем смотр горожанам и их вооружению.

Посещение арсенала и заказ различных боевых припасов.

Тщательное изучение выплачиваемых провинцией податей, дабы осчастливить добрых и верных вассалов принца небольшим дополнительным налогом, предназначенным для того, чтобы украсить внутренность его сундуков.

И, наконец, корреспонденция.

Но Бюсси знал наперед, что ему не следует слишком полагаться на этот последний пункт; герцог Анжуйский старался писать поменьше, с недавних порой придерживался поговорки “Написанное пером не вырубишь топором”.

Итак, вооруженный до зубов против дурных мыслей, которые могли прийти в голову герцогу, Бюсси увидел, что тот открыл глаза, но, как мы уже сказали, ничего нельзя было прочесть в них.

— А-а! — сказал герцог. — Ты уже здесь!

— Разумеется, ваше высочество: я не спал всю ночь, меня преследовали мысли о делах вашего высочества. Чем мы займемся нынче утром? Постойте, а не отправиться ли нам на охоту?

“Превосходно! — похвалил себя Бюсси. — Вот еще одно занятие, о котором я позабыл”.

— Как! — возмутился герцог. — Ты заявляешь, что думал о моих делах всю ночь, и после бессонницы и неустанных размышлений являешься ко мне с предложением отправиться на охоту; ну, знаешь ли!

— Вы правы, — согласился Бюсси. — К тому же у нас и своры нет.

— И главного ловчего, — подхватил принц.

— Сказать по чести, охотиться без него куда как приятней!

— Нет, я с тобой не согласен, мне его недостает.

Герцог произнес это со странным выражением лица, что не ускользнуло от Бюсси.

— Этот достойный человек, — сказал граф, — этот ваш друг как будто бы тоже и пальцем не пошевельнул ради вашего спасения?

Герцог улыбнулся.

“Так, — сказал себе Бюсси, — я знаю эту улыбку: улыбка скверная, берегись, граф де Монсоро’Ч

— Значит, ты на него сердит? — спросил принц.

— На Монсоро?

— Да.

— А за что мне на него сердиться?