Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В таком подходе к подбору руководящих кадров для органов госбезопасности проявлялась явная недооценка профессионализма со стороны высших партийных структур. Подобную кадровую практику оправдывали необходимостью строгого проведения в жизнь политической линии партии. Однако при этом забывали, что самая взвешенная политическая линия не может быть реализована, если не будет претворяться практически специалистами высокого класса.

Самое значительное пополнение органов госбезопасности, как я уже писал, состоялось по решению ЦК КПСС после арестов Абакумова и Берии. В 1951–1955 годах в центральный аппарат военной контрразведки, в особые отделы округов, флотов и армий пришла большая группа генералов и офицеров из армии и флота.

Управление военной контрразведки тогда возглавил генерал-лейтенант Дмитрий Сергеевич Леонов, занимавший до этого важный пост члена военного совета Ленинградского военного округа. Леонов — выходец из крестьян. Рабочую закалку получил на Тульском оружейном заводе. В армию пошел служить в 1922 году и к началу Великой Отечественной войны вырос в крупного политического работника. Если не считать его краткой работы с конца 1944 по весну 1945 года в Генеральном штабе, то он всю войну находился в действующей армии — членом военных советов Калининского и 1-го Прибалтийского фронтов, а затем Дальневосточного и 2-го Дальневосточного.

Леонов, несомненно, относился к людям мужественным и решительным, прошедшим испытания не только жизнью, но и войной. Долгая армейская служба сделала Дмитрия Сергеевича человеком суровым, сдержанным и даже суховатым, требовательным к себе и окружающим. Он всегда выглядел подтянутым и собранным, как говорят, «застегивал мундир на все пуговицы». Стригся на солдатский манер, под нулевку. Черту, разделявшую его и подчиненных, сам никогда не переступал и не разрешал этого делать другим. Выглядел старше своего возраста. Сотрудники аппарата между собой величали его «дедом», вкладывая в это понятие чувство уважения.

Генерал Леонов при общении с подчиненными почти никогда не делился воспоминаниями о своей жизни, службе в армии, фронтовых событиях. Очевидно, подобное считал нарушением военной субординации, размыванием граней между начальником и подчиненным. За годы службы под его началом приходит на память только один случай, когда он инициативно и с желанием говорил о своем пребывании на фронте.

Как-то Леонов попросил меня приобрести для него в «Воениздате» новую книгу о Великой Отечественной войне. Название ее я уже забыл. Книга относилась к первым советским изданиям, обобщавшим и систематизировавшим опыт и итоги недавно завершившейся войны.

Предварительно просмотрев книгу, я обратил внимание, что на одной из страниц содержалась информация об образовании в середине октября 1941 года Ставкой В ГК Калининского фронта и назначении командующим фронтом И. Конева, а членом военного совета — Д. Леонова.

Доложив Леонову о выполнении задания, я вручил ему книгу. Он проявил к ней интерес и прямо при мне стал внимательно листать. Когда нашел строки, касающиеся образования Калининского фронта, и упоминание о себе, заметно оживился и вспомнил осень 1941 года. По его рассказу, вновь образованный штаб фронта, вернее его ядро, состоящее из двух-трех десятков военных, разместился в лесу Калининской области, в деревне, состоящей из четырех-пяти домов. Спустя некоторое время раздался звонок аппарата ВЧ, Леонов снял трубку. Говорил Сталин. Он поинтересовался, почему штаб фронта забрался в такие дебри, что его место дислокации нельзя разыскать даже на военной карте. Сталин предложил переместить штаб в другое селение, название которого зафиксировано на карте…

Я почувствовал, вспоминая войну и этот эпизод, что Леонову было приятно осознавать: и он вошел в историю Великой Отечественной войны.

Дмитрий Сергеевич, конечно, знал, чем занимается военная контрразведка. В силу своего служебного положения поддерживал связь с особыми отделами, получал от них информацию, бывал у военных чекистов на служебных совещаниях и партсобраниях. Все вместе взятое позволяло ему иметь общее представление о задачах и деятельности военной контрразведки, но знаний о конкретных методах и формах работы, ее тонкостях не давало.

Отсутствие у Леонова специальных знаний и опыта ставили его и нас при решении конкретных оперативных вопросов в сложное положение. Докладывая, мы избегали затрагивать те стороны дела, которые могли бы обнаружить некомпетентность генерала. Он же, как правило, в силу неглубокого знания чекистской работы делал упор на военную, техническую и другие, более близкие ему стороны рассматриваемой проблемы. Как ни странно, но, занимая в вооруженных силах государства высокие посты, Леонов высшего образования не имел. И это давало себя знать даже при наличии у него житейского опыта и мудрости.

Резолюции на документах подчиненным Леонов имел привычку писать синим карандашом. На его большом рабочем столе в кабинете всегда аккуратно лежало до десятка остро заточенных синих карандашей со светлыми боковыми гранями. Накладывая резолюцию, Дмитрий Сергеевич не придерживался принятого в органах безопасности порядка писать на документе фамилию и инициалы исполнителя. В зависимости от номера отдела он вместо фамилии ставил соответствующую цифру, подчеркивал ее и ниже излагал свои указания. Обычно пробелы в чекистской профессии Леонов пытался компенсировать насаждением в аппарате управления уставной воинской дисциплины, попытками реорганизовать работу аппарата на армейский манер, не считаясь при этом с особенностями агентурно-оперативной работы. Даже появление на службе сотрудника в штатском костюме, вызванное интересами дела, им воспринималось болезненно, рассматривалось как нарушение воинской дисциплины.

Ради справедливости надо отметить, что пребывание Леонова во главе военной контрразведки имело и свою положительную сторону. Он значительно приблизил руководящий и оперативный состав к армии и ее командованию. Зная по фронту И.С. Конева, И.Х. Баграмяна, М.В. Захарова, В.В. Курасова и многих других видных военачальников, будучи с ними, как говорят, на «ты», Дмитрий Сергеевич расширил рамки взаимодействия особистов с армией и наполнил его новым содержанием.

Характерен в этом контексте такой пример. Между руководствами военной контрразведки и Министерства обороны существовала договоренность, в соответствии с которой военное ведомство ежегодно выделяло из своего лимита жилплощади в Москве квартиры офицерам-контрразведчикам. Военные министры сменяли друг друга, а договоренность продолжала безотказно действовать.

В конце 1957 года к руководству Министерством обороны пришел маршал Р.Я. Малиновский. Он, в силу неизвестных мне причин, довольно неприязненно относился к органам безопасности. При рассмотрении плана распределения жилплощади, предоставляемой военному ведомству, Малиновский приказал прекратить выделение жилья военной контрразведке.

О принятом министром решении начальник секретариата 3-го управления П.В. Градосельский доложил генералу Леонову. Он сразу же набрал по «кремлевке» номер телефона Малиновского и спросил его:

— Родион Яковлевич, разве ты не понимаешь значения и места военной контрразведки в обеспечении безопасности вооруженных сил страны? Как же ты умудрился отменить выделение жилья для контрразведчиков? Ведь какой узурпатор был твой предшественник Жуков и тот подобного себе не позволил.

Разговор с Малиновским по телефону Леонов вел на равных, в полушутливом тоне, но довольно твердо. В результате Малиновский свое решение отменил. Военная контрразведка продолжала получать квартиры из лимита Министерства обороны.

В апреле 1959 года пришел день проводов Дмитрия Сергеевича Леонова на пенсию. В его служебном кабинете собрались руководители отделов и партийного комитета. Пожалуй, впервые за годы совместной работы он предстал перед нами не в генеральской форме, а в штатском темном костюме и при галстуке.

Свое обращение он начал, волнуясь и стремясь четко выговаривать каждое слово:

32
{"b":"811633","o":1}