Но вы прекрасно понимаете, какими захватывающими могут быть азартные игры.

17 апреля 1971 года игроки «Шальке» вышли на поле в своей традиционной домашней синей форме, игроки «Арминии» играли в белом. Результат матча был известен заранее, но, как это часто бывает, в игру вмешался его величество случай, и ситуация из, в общем-то, довольно грустной, чуть было не превратилась в анекдотическую. Все игроки «Шальке» знали, что матч был договорным. Все, кроме одного. Вратарь гельзенкирхенцев прямо перед игрой получил травму и его заменил резервный голкипер Дитер Бурденски. Да-да, вы правильно все поняли. Никто не предупредил Дитера о том, что он обязательно должен пропустить, и вратарь сражался как лев, отражая удар за ударом.

Когда счет на табло не изменился и после перерыва, звезда «Шальке» Райнхард Либуда получил предупреждение от одного из футболистов «Арминии», что, если команда не проиграет, футболистам придется вернуть деньги. Райнхард подбежал к Бурденски и в приказном порядке сообщил ему, что голкиперу должны забить. Дитер не желал слушать, он получил свой шанс и собирался бороться до конца, но, когда к нему один за другим подошли еще несколько футболистов «Шальке», молодой вратарь сдался. 40 000 марок остались у гельзенкирхенцев.

Один из самых позорных матчей в истории Бундеслиги подошел к своему логическому завершению. Но до самого конца сезона «Шальке» играл тускло и невыразительно, пропуская мячи и теряя очки на ровном месте. В то время как фанаты команды и журналисты ожидали от клуба, приблизившегося к зоне вылета, собранности и жесткой игры, им овладела, по выражению репортера газеты Kicker, «блаженная лень». Никто даже не подозревал, насколько далеко от блаженства пребывали футболисты «Шальке», постоянно волнуясь, как бы их махинации с договорными матчами не вскрылись.

В том же туре «Кельн» обыграл «Эссен» со счетом 3:2 – причем «Рот-Вайс» из Эссена также разбогател, благодаря деньгам от «Арминии», заплатившей за это поражение. Но перед следующим матчем «Эссен» сам заплатил тезкам – «Рот-Вайсу» из Оберхаузена, который покорно проиграл аутсайдерам. Уже через неделю «Оберхаузен» сенсационно выиграл у «Кельна» 4:2 – и этот матч также был договорным. Лабиринт, из которого не было выхода, становился все более запутанным.

В разгар этого договорного безумия «Арминия», которая уже не могла остановиться, предложила деньги своему следующему сопернику, «Штутгарту», как выяснили следователи, никогда ранее не участвовавшему в подобных вещах. Но и с этой командой клубу из Билефельда удалось договориться относительно легко. «Арминия» заплатила и выиграла. Оставался решающий матч сезона, в котором «клубу-лифту» предстояло встретиться с берлинской «Гертой», одной из лучших команд чемпионата.

В течение всего года берлинцы играли на очень хорошем уровне, и перед последним туром Бундеслиги оказались на третьем месте в турнирной таблице. На выход в Кубок Европейских чемпионов они претендовать не могли из-за ограниченного количества мест в соревновании в те годы, а первые две строчки таблицы чемпионата Германии в тот период стабильно делили между собой мюнхенская «Бавария» и «Боруссия Мёнхенгладбах», два тогдашних титана немецкого футбола, к которым, естественно, никто даже не посмел бы соваться с предложением взятки. В общем, до первого и второго места в чемпионате «Герте» было далеко. Все это означало, что последний матч сезона с «Арминией» не имел для берлинцев ни малейшего значения. Но от результата этой игры зависела судьба как минимум двух команд, так что неудивительно, что предложения на футболистов «Герты» посыпались сразу с двух сторон. Вратарь берлинского клуба Фолькмар Гросс рассказывал, что «Арминия» предлагала 250 000 марок за то, чтобы «Герта» проиграла, а «Киккерс Оффенбах» – 140 000 за то, чтобы выиграла.

Как несложно догадаться, берлинцы остановились на предложении «Билефельда», проиграв в бессмысленном, но прибыльном матче 1:0. Это была настоящая сенсация. «Герта» славилась своей игрой на домашнем поле, а «Арминия» была явным аутсайдером, идущим на 16-м месте, поэтому под конец второго тайма фанаты устроили настоящую обструкцию своей команде, и крики «Позор!» сливались в один общий рев недовольных болельщиков. Они хотели, чтобы их команда завершила год на положительной ноте и в летние месяцы спокойно готовилась к следующему сезону, в надежде на чемпионство, но «Герта» проиграла заведомо более слабой команде в последнем туре чемпионата, дома, на глазах у тысяч своих фанатов – и у них не было ни малейшего повода для оптимизма.

После финального свистка руководство «Арминии» могло, наконец вздохнуть с облегчением. Клуб остался в Бундеслиге, его финансы были спасены, а деньги, потраченные на взятки, можно было попытаться отбить выгодными трансферами. «Киккерс Оффенбах» и эссенский «Рот-Вайс» вылетели, несмотря на то что оба также были замешаны в скандале. Уже на следующий день Хорст-Грегорио Канеллас воспользовался магнитофоном, вместо тротила, чтобы взорвать самую мощную бомбу в истории немецкого футбола. «Боруссия» из Менхенгладбаха с Юппом Хайнкесом и Гюнтером Нетцером в составе, ставшая чемпионом в сезоне-1970/71, мгновенно исчезла из спортивных газет, которые писали только об этом скандале и ходе его расследования.

Последствия скандала с договорными матчами были беспрецедентными. Расследование, инициированное футбольным союзом Германии, длилось пять лет. Вскрылось множество новых фактов мошенничества, о которых даже не подозревал Канеллас, видевший лишь верхушку айсберга. Число клубов, замешанных в скандале, достигло десяти, расследование коснулось шестидесяти (!) футболистов и доказало факты мошенничества в 18 матчах. При этом немецкое общество шокировала вовсе не «Арминия» – какой-то полупрофессиональный клуб, аутсайдер – что с него взять? – а совсем другая команда, которой многие до сих пор не могут простить этого позорного пятна на ее репутации.

Игроки «Шальке 04» под присягой опровергли информацию об этом инциденте. Форвард Клаус Фишер, лучший бомбардир в истории клуба, говорил в интервью Bild, что это было намеренно. У футболистов было два варианта: либо солгать, либо получить пожизненный запрет играть в Бундеслиге. Фишер хотел играть в футбол, и ложь казалась ему спасательным кругом, который поможет ему остаться в игре. Но избитое выражение «все тайное становится явным» сработало и в этом случае.

Стоя в зале суда в 1976 году, Фишер признал себя виновным как в лжесвидетельстве, так и в подкупе, преступлениях, которые обычно означали тюремное заключение. К счастью для человека, ставшего легендой немецкого футбола, ни один человек, замешанный в скандале, из-за его исключительных обстоятельств, не оказался в тюрьме. Большинство игроков «Шальке» получили запрет на участие в немецком клубном футболе в течение года или двух, некоторым было запрещено играть за национальную сборную, но почти все были помилованы задолго до окончания сроков их отстранений. Они также заплатили внушительные штрафы за преступление против немецкого футбола, что казалось вполне разумным наказанием за предательство тех ценностей, которые должен нести профессиональный спорт. Клаус Фишер до сих пор мучается угрызениями совести:

«Мы сильно облажались. Какими надо было быть глупцами, чтобы сделать что-то подобное!»

Эта история стоила ему денег, а самое главное, времени, которое столь дорого для футболиста, находящегося в самом расцвете сил.

Гельзенкирхенцы оказались не единственными наказанными. Почти 50 игроков из разных клубов были отстранены от футбола – кто-то на пару лет, кто-то пожизненно. Такое же наказание получили директора и менеджеры некоторых клубов – и Канеллас в том числе. Ему запретили занимать любые должности, связанные с футболом. Правда, Хорст уже на следующий день после своей памятной вечеринки сам сложил с себя полномочия президента «Киккерс».

Фолькмар Гросс, уже упоминавшийся вратарь «Герты», был отстранен от Бундеслиги и исключен из национальной сборной – что оставило его за бортом чемпионата мира-1974, на котором сборная Германии завоевала чемпионство. Из-за того самого бессмысленого матча против «Арминии» в последнем туре сезона-1970/71 Гросс упустил свою единственную возможность стать частью истории своей национальной сборной.