– Второй способ: это пепел напоенной кровью звездчатки обыкновенной. Но напоить растение кровью мог только эльф. Или вампир. Первые могли уговорить растение выпить чью-то кровь. – У меня екнуло сердце. Мой дар слабый. Но все равно разумнее его скрывать и дальше. Целее буду. – Вторые могли заставить саму кровь проникнуть внутрь растения. Ибо им, как никому, подвластна магия крови. Тоже способы в наши дни так себе. Эльфы из своего леса и кончик своего острого уха просто так не высунут. А живы ли еще вампиры давно уже никто не знает. Для нас самый реальный и осуществимый способ поставить магический запор – это выпросить у первородного капельку крови. Особенно ценится в этом отношении добровольно отданная кровь дракона. Она самая сильная. Потому что драконы в некотором роде и сами являются магическими источниками. Правда, магическую энергию они продуцируют только для собственных нужд. Но ценность их крови это не уменьшает. – Наставница посмотрела мне, кажется, прямо в душу. – В твоем зелье я не увидела классической картины закрепления плетения драконьей кровью. И это позволяет мне надеяться, что визита к ректору все же удастся избежать. Потому что в противном случае… – Миранда тяжело сглотнула. – Я не знаю других драконов в этом городе. И, если все же потребуется драконья кровь, то помоги нам Пресветлая! Потому что однажды лорд Солльер пожалел одну ведьму. И пожертвовал ей капельку своей крови. Всего одну. В благодарность ведьма прокляла лорда ректора. И теперь, – Миранда снова тяжело сглотнула. Словно у нее в горле стоял ком. – Я очень сильно сомневаюсь, что ректор Солльер снова даст кому-то каплю своей крови.
Я непроизвольно втянула голову в плечи. Пресветлая! Ну почему ты меня не остановила, когда я принялась отделять те злосчастные капли от чужих панталон! Или хотя бы сегодня. Когда я вздумала принести сохраненные в стазисе капли на занятия в лабораторию! Пресветлая! Я такая дура! Если поможешь мне выпутаться из этой истории с минимальными потерями, я каждый седьмой день на заре буду приносить к твоему алтарю самую толстую свечу, какую только смогу создать!
Пресветлая не вняла моим молитвам. В лаборатории все так же тихо стояли по столам склянки и пробирки. На некоторых столах нерадивые адептки оставили свои горшочки и котелки. На кафедре, найдя себе место среди склянок и колб, сунув голову под крыло, тихо дремал Гракхх. В луче солнца бесшумно и изящно танцевали пылинки. Профессор пристально смотрела на меня. Я вздрогнула.
– Далли, – голос наставницы звучал глухо и устало, – рассказывай уже чего ты там намешала.
Отчаянно хотелось втянуть голову в плечи посильнее. Съежится. Сложиться. Стать незаметной и маленькой. Но несправедливое обвинение в намеренной фальсификации зелья заставили выпрямиться и возразить:
– Я ничего не мешала! Клянусь магией!
– А кто мешал?
Под пристальным взглядом наставницы я неловко переступила с ноги на ногу:
– Профессор, я ничего не мешала. И в моих запасах не было сушеных болотных мух. Кстати, а почему вы сразу обвинили меня в наведении родового проклятья?
– Раз спрашиваешь, значит не делала. А если бы делала, то знала бы, что для наведения родового проклятья нужна только одна болотница. А вот для приворота – всегда пара. И продаются они попарно. Так их проще ловить.
Я открыла и закрыла рот. Сказать было нечего. Я действительно этого не знала.
– Далли! Ты опять витаешь непонятно где! У нас нет времени! Нужно решать проблему. Ты сказала, что не мешала. А кто мешал? Ты кого-то подозреваешь?
Я судорожно облизнула внезапно пересохшие губы. Подозрения – это хорошо. Но доказательств у меня нет. А Толания из очень богатой семьи. Мне пока и наместника с сыночком хватит во врагах.
– Профессор, у меня нет доказательств. Но к моему столу во время занятий подходили двое: Толания и Итика. С Толанией мы постоянно враждуем. Так что в ее поведении не было ничего необычного. Опять оплевала меня с ног до головы ядом и, счастливая, пошла дальше.
Миранда фыркнула.
– А Итика?
– А вот Итика была какой-то странной. Она ведь обычно ни с кем не конфликтует. А тут прям словно просилась дать ей трепку.
– Хммм… Странной была, говоришь? Это может быть интересным.
Припоминая все нюансы, я подробно описала, что происходило, когда к моему столу подходила Толания. И как вела себя Итика. Наставница задумчиво потирала висок, хмурясь и глядя в окно.
– На Толанию можно было бы подумать. Вы с ней постоянно враждуете. Толания завидует твоей силе. – Я хмыкнула: чему тут завидовать? Необходимости носить ограничитель, как несмышленой школярке? Отложенной до последнего инициации? – Да-да, Дали, не фыркай! Это хорошо видно со стороны!
Я не стала спорить, просто пожав плечами. А наставница вздохнула:
– А вот поведение Итики меня пугает. Не хватало только ментала до полного счастья, и тогда нас даже ректор не спасет.
Я вздрогнула. Ректор спасет? Но на этот раз наставница либо сделала вид, что не заметила моих ужимок, либо не сочла нужным что-то пояснять. Вместо этого в лоб спросила:
– Далли, что у тебя было в лукошке? Я видела твое лицо, когда ты его переворачивала. И видела, какое оно стало, когда ты увидела болотницу. Рассказывай уже! Будем решать, что делать дальше.
Говорить было страшно. До одури. До черных мушек в глазах. Я ведь ничего дурного не хотела! Я всего лишь хотела сварить особое зелье! И он сам ее отдал! Добровольно!
Последняя мысль была самая сильная. Это я и выкрикнула в лицо Миранде:
– Я ничего не крала! Он отдал ее добровольно!
Наставница недоуменно моргнула:
– Кто – он? Кого отдал?
Осознав, что ляпнула, я прикусила язык. Но было уже поздно. Слово вылетело. Да и все равно нужно рассказывать. Потому что я точно знала: без крови дракона мы ничего не сможем. Да и у воришки наверняка остались еще капли. Не все же он в зелье вбухал! Не известно, что еще он натворит, обладая столь редким и столь мощным колдовским ингредиентом.
– Ректор… отдал добровольно … свою кровь.
Профессор Миранда, видимо, ожидала всего чего угодно, но не такого провокационного заявления. Хотя, мое блеяние на заявление не тянуло. Я с трудом выдавила из себя признание.
– Далли! Не молчи! С чего бы это лорду Солльеру добровольно давать тебе кровь?
А вот тут к страху добавился удушающий стыд. В лицо словно кипятком плеснули. Мамочки! А можно, я не буду рассказывать, как ко мне попала кровь дракона?
– Далли?! – Изумление в голосе главной ведьмы академии было таким густым, что хоть на хлеб мажь вместо варенья. – Что произошло? Почему ты покраснела? Что такого совершил Солльер, что ему пришлось откупится от тебя кровью?!!
Ой-ой-ой! Кажется, наставница подумала, что лорд ректор сделал со мной что-то нехорошее! А профессор Миранда за своих ведьмочек всегда стояла горой. Передо мной замаячила заманчивая перспектива выйти сухой из этой истории. Стоило только соврать половчее. Но от этой идеи я тут же отказалась. Ведь была еще вероятность ментального вмешательства. Да и возможность проверки у менталиста еще никто не отменил. Поэтому врать слишком опасно.
Я отчаянно замотала головой, отрицая любую возможную вину ректора. Так замотала, что моя коса тяжело поднялась в воздух и, описав полукруг, хлестнула меня по спине:
– Нет-нет! Ректор ничего мне не сделал! Просто… просто я оказалась не вовремя и не в том месте. А кровь… ректор отдал ее не мне. Но ведь это не играет никакой роли? Если другой ее не взял?
Миранда тяжело прищурилась:
– А ну-ка! Рассказывай! Кому и за что отдал кровь лорд ректор? И почему ты сочла возможным взять чужое?
Меня словно плетью по голым плечам хлестнули. Я даже подпрыгнула на месте от возмущения:
– Я не воровка!!!
– Рассказывай! Я сама решу кто ты!
Рассказывать было стыдно. Очень стыдно. Ну, то есть, я спокойно рассказала о том, как мастер Муртон преподнес историю о становлении границы с Вечным лесом и как я получила неудовлетворительно за то, что противоречила преподавателю. Почти спокойно вспомнилась обида и желание где-то спрятаться. А вот когда я вспомнила забавы парочки в беседке, то со мной что-то случилось. Стоило только воскресить перед внутренним взором полуобнаженных Селию и лорда ректора, как у меня внутри словно огонь затлел, выжигая все внутренности. Груди снова, как тогда, стало тесно в ученическом платье. А переступив неловко с ноги на ногу, я обнаружила еще один стыдный момент – между ногами стало мокро.
