Слепящий свет, исходящий от домов нового микрорайона, проник, точнее нагло захватил пространство моей комнаты. Вот уже несколько лет я снимал ее у глухой на одно ухо пенсионерки, разводящей кошек и пыль. Пространство моего жилища занимали стол, кресло, небольшой диван и шкаф. На стене пара книжных полок. Розетки, книги, лампа, легкая музыка, полуглухая соседка – это все, что мне было нужно для комфортного вечера. Иногда компанию разбавляла бутылка красного сухого вина. Этот был именно тот случай: я написал заявление на увольнение и горизонт расширился до невероятных размеров, космических размеров непонимания будущего. Соцсети в очередной раз показали чьи-то счастье и достаток, что-то конкретное и имеющее границы и точки. Я бросил телефон на диван, включил музыку, выключил свет, открыл бутылку и сел напротив окна, закинув ноги на подоконник. Тяжелое вино согревало и делилось степенностью, когда пьешь его из бутылки оно особенно откровенно. «О чем они думают, интересно, люди, которые зажигают свет на последних этажах этих небоскребов?» – подумал я, подмигнув холодному приставучему свету. Монолог прервал телефонный звонок. Это Дима, мой двоюродный брат, младше на пару лет.

– Да, – спокойно и тихо ответил я и сделал глоток вина.

– Привет! Опять закрылся в своей конуре? – весело начал он.

– Прекрасно проводишь время, – наверное, ты хотел сказать? – степенно решил уточнить я.

– Можешь назвать это так. Все равно не понимаю, что прекрасного в том, чтобы сидеть в старой квартире, тем более не своей. Она ушла от тебя несколько лет назад, чего ты ждешь, скажи мне?!

– Это было обоюдное решение, – решил вставить я.

– Конечно. Только что это меняет? Не понимаю, как ты можешь сидеть на своей грошовой, бестолковой работе, править чьи-то ошибки. Ты вообще видишь жизнь? Давно бы уже зарегистрировался на сайте знакомств, если боишься подойти к женщине.

– Считаешь, это выход? – «о, еще в одном включили свет».

– Почему нет? Я постоянно там сижу. Нет, не подумай, так, чтоб форму не терять, – неоднозначно засмеялся брат. – Слуушай, – протянул он, – тут такой бар открыли, в центре, я был пару дней назад, не хочешь сходить?

– Какой бар?

– Названия не помню, но пиво офигенное, кальян на чем только не мутят, я выкладывал истории – не видел? – воодушевился он.

– Не помню. Что у тебя еще нового? – такие, как мой брат, любят рассказывать о том, что считают событием.

– Да вот, со следующего месяца з/п должны поднять. В руководители отдела переводят. Пока ты там на кошках тренируешься, люди квартиры и тачки покупают.

– Ты погасил что ли ипотеку? – равнодушно поинтересовался я.

– На стадии. Вчера в салоне был, думаю машину обновить – не сейчас, чуть позже. Маринка хочет в отпуск съездить. После него, наверное.

– Как она? – на верхних этажах начинал пробиваться свет.

– Да все также: бегает-прыгает со своей йогой. Телефон себе взяла последний. Не видел, она выкладывала что-то?

– Я не захожу почти в соцсети, – на выдохе произнес я.

– Слушай, чего ты вообще хочешь? Я не могу понять тебя: закрылся неизвестно где, занимаешься какой-то фигней. У тебя точно все нормально? В бар тебя не вытянуть. С девчонками не общаешься. Что с тобой не так? Тебе четвертый десяток!

– Ты счастлив? – заметив очередное светящееся окно, спросил я и глотнул теплого напитка.

– Смеешься?! У меня своя новая хата, зарплата, как пять твоих, про отпуск я не хотел говорить – уже купил тур. Жена. Ясное дело, я счастлив, – будто пытался убедить меня Дима.

– Ты же в новом районе живешь? – не сводя со своего окна глаз, не слушая ответа брата, задал я новый вопрос.

– Ну, – плюнул он в трубку.

– В окнах горит свет?

– Что за ерунда? Да, горит свет. Куда ему деться – на улице вечер! Конечно, в окнах горит свет. Ты в своем уме?

– И у тебя горит?

– Горит, – сухо ответил он.

– Ты что, что-то ищешь? Пытаюсь понять, зачем людям свет, – в глазах начало рябить от чужих поисков.

– Тебе бывает одиноко? – внезапно спросил Дима. Прежде, чем ответить, я огляделся.

– Редко, – твердо сказал я и сделал еще глоток вина. – Что произошло? – свет за окном становился ярче.

– Ты не понимаешь. Ты думаешь это легко?

– Но ведь у тебя все хорошо?! – не мог понять я переживаний Димы. – Ты хотел хорошую работу, хотел квартиру, семью… Что не так у тебя? – потягивая вино, оглядев свою одинокую комнату, спросил я друга.

– Почему все думают, что это легко?! Легко работать? Легко соответствовать?! Да я терпеть не могу эту работу! Квартира, ты говоришь? Я хотел другую квартиру, в другом районе, в крутом, хорошем районе! Чтоб мне не приходилось выезжать по полтора часа на шоссе. Жена? Я не вижу ее почти, еду заказываю. Она на психолога денег больше тратит, чем ты зарабатываешь.

– Сколько ее нет? – «сразу несколько окон!»

– Два дня, – что-то оборвалось на другом конце провода.

– Напиши ей, что купил тур, и она вернется, – я знал, что говорю, она всегда возвращалась после такого.

– Спасибо! Ладно, завтра рано вставать. У тебя-то все нормально? – услышав нужные слова, уточнил Дима, скорее для приличия.

– Да, все отлично! Отдыхай!

Я выдохнул. Итак, со мной осталась половина бутылки вина, теплая ночь, широко открытое окно и чужой свет. Микрорайон напротив наполнялся машинами и светящимися окнами. Они будут гореть долго, я знаю, я видел это много раз. Они – люди, обитавшие в своих законных метрах-рамках, пропадая между сетью и барами, возвращаются после сложного дня сурка и включают свет во всех комнатах, чтобы найти смысл, который затерялся в каком-то темном углу.

Машу с самого рождения готовили к сознательной взрослой, успешной жизни: кружки, языки, дополнительные занятия занимали большую часть её дня ещё с детского садика. «Умничка, Машенька! Ты отлично справилась!» – оправдывая отсутствие друзей, говорила мама и давала следующее задание со словами: «Это должно получиться ещё лучше!». В школе надзор за успеваемостью Марии взяли на себя учителя, они видели потенциал и всячески старались поддерживать его. Маша была отличницей. Круглой. Настоящей. Все, от А до Я, что было в учебнике, было в её голове. Всё-таки об этом заботилась мама, над этим корпел педагогический состав. Существовала бы партия – вспомнили бы и её. Маша превосходно решала задачи, пересказывала параграфы, расставляла запятые, словом – всё по инструкции. Из года в год – пятёрки, выступления на чтениях чтецов, проработанные, согласованные действия и движения. И мысли. И, главное, всех всё устраивает: умная послушная дочь – отличный гражданин. И Маша довольна собой – очередная пятёрка укрепляет самооценку, претендующую на индивидуальность. Нужно ли большее для гармоничного сожительства с социумом? Школу, что предсказуемо, Маша закончила с золотой медалью. Следующий этап успешного человека – институт. Друзей так и не появилось: все попытки на корню пресекались зоркими очами, указывающими на то, что получить похвалу за отлично сделанное задание куда важнее, чем тратить время на сомнительные компании и развлечения.

Гордо подав вперёд грудь, освещаемую жёлтым кругом, девушка подала документы в четыре ведущие ВУЗа, три из которых выбрала мама. Если материнский выбор был основан на получении престижной, хлебной профессии – бухгалтер, то собственный, откровенно говоря – тайный, на скрытой симпатии к творчеству – искусствоведение. Результаты не заставили себя ждать: бюджетные места её во всех учебных заведениях, кроме одного – того, где комиссия просила своими словами объяснить тему, а точнее интерпретацию. Думаю, вы догадались, о каком ВУЗе шла речь. «Видимо, места куплены!» – заключила отличница и направилась в увлекательное плавание под названием «студенческая жизнь». Всё-таки она была вольна выбирать корабль, поэтому остановилась на том, где всё правильно, четко, без вольностей и лишних рассуждений.