Оказалось, что когда император Канси в последний раз осматривал Хуанхэ, он между прочим упомянул, что эстуарий можно было бы расширить, чтобы река могла сразу же впадать в море. Но Цзинь Фу считал, что это было плохой идеей, поэтому не поддержал этот разговор. Об этом узнал эмиссар юстиции провинции Аньхой Юй Чэнлун и сказал: «Цзинь Фу не умеет регулировать реки, слишком уж медленно, нужно срочно прочистить устье реки». Это был не тот честный и неподкупный чиновник Юй Чэнлун, о котором мы говорили ранее. Два Юй Чэнлуна жили в ту же эпоху и в том же месте служили чиновниками, кроме того, были хорошо между собой знакомы. Для того, чтобы различать их, будем называть их «первый» и «второй». Первого Юй Чэнлуна уже не было в живых, а второй Юй Чэнлун хотел выслужиться, поэтому бросил вызов Цзинь Фу, говоря, что его методы работы ошибочны. Цзинь Фу был откровенным и искренним, ему было все равно, что идея принадлежала императору, он был решительно против. Он сказал: «Поверхность устья реки на пять чи ниже моря, если открыть устье, то может случиться прилив морской воды, это очень опасно! Этого ни в коем случае нельзя делать!». Второй Юй Чэнлун не соглашался и говорил, что дноуглубительными работами и созданием сельскохозяйственных угодий Цзинь Фу губит людские и материальные ресурсы. Несколько придворных чинов также подливали масла в огонь, говоря, что Цзинь Фу не умеет регулировать реки и тратит много денег – он должен быть приговорен к наказанию! Кроме того, они говорили, что Цзинь Фу такой жесткий и непреклонный из-за подстрекательства Чэнь Хуана. Цзинь Фу злился и спорил с ними, обе стороны полностью разругались.
Хотя император Канси доверял Цзинь Фу, однако услышав, что тот раскритиковал его идею, не слишком обрадовался. Он сказал Цзинь Фу: «Ты уверен, что в вопросе регулировки рек не произойдет никакой ошибки? Это важное дело для экономики страны и жизни народа. Не думай, что только ты можешь быть прав!». И он снял Цзинь Фу с должности. Чэнь Хуану не повезло еще больше – его арестовали для допроса. Чэнь Хуану было так обидно! У него на душе было слишком тяжело, и он вскоре умер от болезни. Цзинь Фу решительно не признавал свои ошибки, он сказал императору Канси: «Не имеет значения, буду я чиновником или нет, если Вы можете найти свободное время, чтобы поехать и еще раз все осмотреть, то так будет лучше всего».
В конце концов, император Канси был благоразумен, и, услышав это, послал людей для тайного расследования. Только тогда он разобрался, что второй Юй Чэньлун и другие были неправы. Весной 1689 года он нашел время, чтобы второй раз поехать на строительную площадку регулировки рек на юге. В этот раз раскрылась вся правда: построенная Цзинь Фу плотина была очень крепкой, а поток речной воды был плавным. Расспросили простой народ – они твердили о достоинствах Цзинь Фу. Император Канси решил все-таки использовать порядок и систему регулировки рек Цзинь Фу.
Вернувшись в Пекин, император Канси занялся переговорами с Россией. Летом того года переговоры начались в Нерчинске. Представитель России Головин был неуступчивым, говоря, что граница должна проходить по реке Хэйлунцзян, а Цзянбэй должен отойти России. Сонготу предоставил исторические и реальные основания и, превозмогая душевные муки, сказал им: «Участок на восток от озера Байкал уже с давних пор находится под юрисдикцией Китая, население платит нам налоги, как же он вдруг стал вашим?». Обе стороны уперлись и стояли на своем. В это время император Канси получил доклад о том, что между разными частями Монголии были распри, а некоторые из них еще и вступали в сговор с Россией. Он переживал, что если затянуть переговоры, то могут возникнуть непредвиденные события, поэтому дал указание пойти на уступки. В конце концов, представитель Китая предложил считать Внешний Хинган границей, и Россия согласилась. Таким образом осенью 1689 года обе стороны подписали «Нерчинский договор». Хотя Китай уступил некоторые территории, но на северо-восточной границе стало намного спокойнее.
Когда император Канси высвободил время, он начал разбираться с беспорядками на северо-западной пограничной территории. В то время Монголия была разделена на три большие части: юг пустыни Гоби, север пустыни Гоби и запад пустыни Гоби. Монголия в западной части пустыни Гоби называлась Монголией ойратов, которая включала в себя четыре части, где проживали джунгары, хошоты, торгоуты и дербеты. Они занимались кочевым скотоводством к северу от горы Тянь-Шань Западного края и к востоку от озера Балхаш. Влияние джунгаров было самым большим, они постоянно притесняли другие народности, пытаясь вытеснить их. Торгоуты не могли с ними справиться, а потому переместились на запад – в регион реки Волги. В этот раз бед натворил Галдан – глава джунгаров. Сначала он убил своего дядю и тестя, захватив верховную власть, а потом послал войска в поход, чтобы они по всем направлениям безрассудно дрались. Он не только нанес поражение хошотам, но еще и напал на Монголию северной пустыни Гоби, захватив большую часть территории. Очевидно, что Галдан хотел единолично захватить западную и северную часть пустыни Гоби, по этому поводу он даже просил помощи у России. Россия предоставила ему множество огнестрельного оружия и боеприпасов, а также направила людей на север пустыни Гоби, чтобы захватить территорию.
Монголия северной части пустыни Гоби также называлась территорией халха-монголов и разделялась в то время на четыре части: Тушэту-хан, Засагту-хан, Сэцэн-хан и Сайн-нойон-хан. Их сначала раздирали междоусобицы, а затем они начали давать отпор российской армии. Они не были готовы к нападению Галдана, поэтому потерпели поражение, и им только осталось бежать в южную часть пустыни Гоби. Галдан отправился в погоню и проследовал до Улан-Бутуна (к югу от территории проживания племени кэшикэтэн во Внутренней Монголии). Национальности халха оставалось только попросить помощи у императорского двора. Император Канси послал людей для примирения, но Галдан ничего и слышать не хотел и вступил в бой с цинской армией. Улан-Бутун находился всего в 350 километрах от Пекина, и мятежные войска быстро прибыли. Император Канси издал приказ дать отпор. Так началась война, которая должна была подавить бунт.
Летом 1690 года император Канси лично возглавил многочисленную армию и вышел за пределы Губэйкоу и Сифэнкоу и прибыл в Улан-Бутун. Галдану пришла в голову такая идея: он приказал подчиненным связать более десяти тысяч верблюдов и уложить их на земле, на спины взвалить ящики и накрыть все мокрым войлоком. Расположенные в ряд, они казались живой стеной, – «верблюжий город». Воины спрятались в этом верблюжьем городе и начали стрелять из оружия и луков. Цинская армия не обратила внимания на этот трюк и начала стрелять по верблюжьему городу из пушек. В конце концов, много верблюдов погибло, а мятежные войска были разбиты, и они наперебой обратились в бегство. Галдану осталось только отправить посланников с предложением мира, сказав, что он выполнит приказ императорского двора об отступлении и больше никогда не будет притеснять национальность халха. Главнокомандующий цинской армии Фу Цюань поверил и отпустил Галдана с его армией. Кто бы мог подумать, что Галдан остановится на полпути своего отступления, пополнит снабжение, а затем вернется, чтобы продолжить бой.
Император Канси сказал полководцам: «По-видимому, если Галдана не убрать, то на границе мира не будет. Рано или поздно его все равно надо будет убрать». Для умиротворения границы он неоднократно производил инспекторский осмотр в Монголии. Самым оживленным был 1691 год. После большой победы в Улан-Бутуне император Канси прибыл к озеру Долон-Нур (уезд Долон-Нур во Внутренней Монголии) и собрал всех вождей из Монголии в южной и северной частях пустыни Гоби. После убеждений императора вожди все части Халха-Монголии объявили о примирении и установили различные системы. После собрания также состоялась церемония военного парада. Таким образом, Монголия Южной Гоби и Северной Гоби утихомирились и могли единодушно противостоять Галдану.
