Гален подводит промежуточный итог, призывая корректно сопоставлять сравниваемые вещи:
5.2.11. Более правильно было бы сравнивать больные души только с больными телами, а не с теми и другими, ведь несообразно сравнивать один и тот же предмет, а именно душевную болезнь, одновременно с двумя противоположными вещами – здоровьем и болезнью.
5.2.12. Ведь если бы такое сравнение было правильным, из него неизбежно следовало бы, что здоровье близко болезни, поскольку если и то, и другое схоже с болезнью души, то сходство обоих понятий с одним и тем же подразумевает их сходство между собой.
Рассуждения о «душе» согласно платоновско-галеновскому подходу к естественным наукам важны для дальнейшего развития медицины. Здесь речь не идет об узком, сугубо теологическом (или, если угодно, философском) значении понятия «душа», связанном в той или иной степени со сверхъестественным. Конечно, и Гален, и в большей степени Платон, рассуждают о душе и в этом смысле. Однако для нас важны те смыслы, которые становятся частью зарождающегося языка естественных наук. Во-первых, с помощью критерия одушевленности античная протонаука разрешает тот же, что и современные ученые, вопрос, возникающий при делении природы на живую и неживую. Во-вторых, в медицине античности с помощью понятия «душа» предпринимается умозрительная попытка объяснить явления, которые современная медицина изучает с помощью нейронаук (высшая нервная деятельность и т. п.).
Так, например, и Платон, и Гален принимают идею Эмпедокла о четырех первоэлементах. Получается, что из одних и тех же «огня», «воздуха», «земли» и «воды» состоят все материальные предметы, отличия обусловлены лишь принципом их смешения. Однако каким образом можно отделить камень или песок, относящиеся к неживой материи, от растений, животных и людей? Эту сугубо научную задачу и решает критерий одушевленности. В рамках платоновско-галеновских представлений о пищеварении является очевидным факт разложения поступающей в организм пищи на первоэлементы, которые усваиваются организмом и распределяются по его частям, как строительный материал. Ученый-медик обязан разъяснить конкретные механизмы, обусловливающие, с одной стороны, включение первоэлементов растительного и животного происхождения в процесс жизнедеятельности организма, с другой – невозможность такого включения первоэлементов, составляющих предметы, относящиеся к неживой материи. Очевидно, что огурец съесть можно, а утолить голод пригоршней кварцевого песка – нет. Задача ученого – раскрыть содержание данного явления, объяснив сопровождающий его физико-химический процесс. Сегодня в нашем распоряжении имеются значительные знания, накопленные общей, органической и биологической химией[106], которые были недоступны во времена Галена, поэтому на языке науки, характерном для его типа рациональности, этот (и другие подобные вопросы) разрешались именно путем умозрительного одушевления растений и животных.
При анализе трактата «Об учениях Гиппократа и Платона» следует помнить о том, что в споре о «душе» мы имеем дело не с современным языком философии и богословия, а со специфическим языком науки того времени, в котором это понятие имело и другие смыслы, отличающиеся от привычных для нас. То же самое касается и сугубо медицинского языка Галена-клинициста. Это как раз тот самый вопрос о «соизмеримости» или «несоизмеримости» научного знания разных эпох[107]. Физиологические процессы, протекающие в организме человека, Гален также объясняет с помощью категории «душа». Например, пищеварение и гемопоэз осуществляются при непосредственном участии низшей части души, располагающейся в печени: для того чтобы пища правильно всасывалась в организме, а первоэлементы должным образом пополняли анатомические образования разных частей тела, требуется деятельное присутствие «растительного духа», вида эндогенной пневмы, являющейся производной низшей, «вожделеющей» части души. При этом именно печень является органом как кроветворным, так и насыщающим кровь питательными веществами. В печени заканчивается процесс пищеварения и всасывания, и с нее начинаются функции венозной крови. То же самое касается и двух других видов эндогенной пневмы, которые, как считал Гален, становятся производными от деятельности высшей (разумной) и средней (яростной) частей души. Именно с их помощью объясняется реализация функций мозга, сердца и артериальной крови. Поэтому, по мнению Галена, к заболеваниям души следует подходить с тех же позиций, что и к заболеваниям тела:
5.2.16. Ведь те, кто страдает четырехдневной или трехдневной лихорадкой, страдают, когда у них бывает озноб или жар…
5.2.17. …я думаю, что можно уподобить эти болезненные состояния состояниям горюющих, или вожделеющих, или завидующих, или находящихся под действием других подобных страстей.
В учении Галена о соматических болезнях содержатся основы представлений об индивидуальных особенностях организма[108]. Великий римский врач указывает на то, что разные люди в разной степени склонны как к телесным, так и к душевным заболеваниям[109]. Неслучайно применительно к болезням души Гален вводит понятия «соразмерность» или «несоразмерность», которые он использует для характеристики идеального «смешения» тетрад жидкостей и сущностей и сопровождает это критикой взглядов Хрисиппа:
5.2.48. …Хрисипп правильно говорит, что душа называется прекрасной или уродливой, здоровой или больной в зависимости от соразмерности или несоразмерности ее частей. Однако он не может сказать, что это за части души, так как, помещая ее здоровье и болезнь, красоту и уродство лишь в ее разумной части, он вынужден путать слова и называть функции души ее частями.
Этот вопрос столь важен, что по ходу дискуссии Гален считает необходимым высказать критические замечания и в адрес других философов, на основе учений которых складываются теоретические взгляды конкурирующих медицинских школ:
5.3.18. Ведь если тела живых существ состоят из частиц и промежутков между ними, как полагал Асклепиад, то здоровье есть их соразмерность; если из атомов, по Эпикуру, или из однородных частиц, по Анаксагору, или из горячего, холодного, сухого и влажного, как полагает Хрисипп и все стоики, и до них Аристотель и Теофраст, и до них еще Платон и Гиппократ, – в любом случае соразмерность этих элементов создает здоровье.
5.3.19. Если же кто-то хочет провести полную аналогию между тем, что в теле, и тем, что в душе, как обещал сделать Хрисипп, то ему следует показать, что вся душа состоит как бы из неких простых элементов и что от соразмерности или несоразмерности их между собой зависят ее здоровье или болезнь, что и сделал Платон.
Показав несостоятельность взглядов Хрисиппа на болезни души, Гален вновь возвращается к необходимости доказывать факт рассредоточения совокупности функций души по трем ее частям. Он это делает согласно Платону, в отличие от Хрисиппа, который полагает, что «страстные» движения души сосредоточены в ее «ведущем начале». По утверждению Галена, Хрисипп «не признает, что упомянутые силы находятся у нас в душе, но говорит, что все функции и все страсти души содержатся только в ее разумной части, и не учит, ни как следует лечить появляющиеся страсти, ни как препятствовать их появлению» (фрг. 5.4.5). Здесь Гален вновь делает акцент на том, что такие важнейшие тезисы нужно «не измышлять», а доказывать.
Современный врач прекрасно знает о значении психологического стресса в развитии ряда соматических заболеваний (например, кардиологических или гастроэнтерологических)[110]. Ему также известно, как может страдать психика пациента при определенном течении тяжелых хронических болезней. Именно поэтому понимание психосоматического единства организма является важной частью теории современной клинической медицины. Учение о единстве духовного и телесного в теоретико-практической системе Галена, на мой взгляд, следует оценивать как зарождение представлений, повлиявших на формирование данного подхода в медицине сегодня.
