Я замялся и с усилием выдавил:
- Да нет, что вы. У меня нет жены...
- Повезло, правда, Витасик? - она насмешливо посмотрела на мужа.
Рыбкин молчал. Его роскошная шевелюра сбилась куда-то набок, как на египетском барельефе.
Мы прошли в гостиную. Строгая женщина на портрете сверлила нас с Рыбкиным глазами. Я поежился.
- На диван лучше не садитесь, - предупредила меня Светлана, - тут Виталий проводит время с женщинами. Это святое место! Экспонат!
Я вспомнил Ларису и уже открыл было рот, чтобы сказать, что я, мол, знаю, но вовремя опомнился.
- Светик, может, хватит? При посторонних! - театрально взревел Виталька.
- Ну ты же сам его привел, - мадам Рыбкина посмотрела на меня и заключила: - Значит, он не посторонний. Можно сказать даже - член семьи. И сейчас станет свидетелем грандиозного скандала...
Она решительно сжала кулаки. Золотые кольца выступили вперед кастетом. Виталька бочком пробрался к бару и достал какую-то фирменную бутылку.
- Давай выпьем, Сень, - невозмутимо предложил он. - За встречу...
- Ты же знаешь, я не пью, - отказался я, прочно застолбив за собой роль интеллигентного человека.
- Вот видишь, паскуда, - бросила Светлана, - есть еще приличные люди на свете. Хоть они и твои бывшие друзья!
Виталька предательски сверкнул на меня глазами: мол, не обижайся, друг.
- Ха! И ты ему поверила? Да Сенька пьет как собака! Это он просто стесняется.
Мадам Рыбкина недоверчиво окинула взором мою неказистую внешность и спросила:
- Это правда, Арсений?
Я оказался меж двух огней. Сказать, что неправда, - подвести Витальку. А согласиться - значит опуститься в глазах его жены и, следовательно, опять-таки подвести друга.
- Виталий шутит, - дипломатично заявил я. - Я пью только по праздникам. Или за знакомство.
- Ну что ж, - согласилась Светлана и закинула ногу на ногу, - за знакомство, пожалуй, и я выпью. Налей-ка жене, стервец!
Рыбкин радостно наполнил рюмки.
- Вы, Арсений, чем занимаетесь? - осведомилась Виталькина жена после моего вялого тоста "за знакомство". - Тоже кетчупом торгуете?
- Да если бы не этот кетчуп, - взвился Рыбкин, - ты бы не на Канарах отдыхала, а в лучшем случае у себя на кухне, на табуретке!
- Я учитель, - ответил я.
- Это благородно, - отозвалась Светлана. - Где же вы живете, если я вас до сих пор не видела?
Виталька развернулся на диване и вытянул палец:
- Да вон его окно горит. Напротив.
Я обнаружил, что забыл выключить свет, и забеспокоился: а вдруг и плиту тоже? Мадам Рыбкина взглянула на меня с возросшим интересом.
- Это очень хорошо.
- Что же тут хорошего? - спросил я.
- Такой милый человек и совсем рядом. Я ведь тут совсем одна, если не считать этого стервеца.
Она кивнула на мужа, Виталька благодарно посмотрел на меня. Я почувствовал, что перемирие вовсе не так уж невозможно. Светлана встала и, покачивая бедрами, прошла мимо меня на кухню.
- Старик, ты гений! - зашептал Рыбкин, как только спина его жены исчезла из поля нашего зрения. В который раз я слышу это слово? - Она просто растаяла! Даже на синяки не обратила внимания! Вот что значит педагог! Женщины, они же как дети...
- Думаешь, хватит? - с опаской спросил я. - Тогда я, пожалуй, пойду, а то там у меня свет горит.
- Старичок, еще один такой воспитательный натиск, и дело в шляпе. Ночь я проведу в родимой спальне. Под боком у родимой женушки... Кстати, зря ты от Ларисы отказался, - цинично добавил Рыбкин, - мировая баба!
- Тс-с! - я приложил палец к губам. По коридору зашелестели тапочки.
Виталька беззаботно откинулся на диване и даже принялся тихонько насвистывать. В комнату вплыла его жена. Она успела переодеться в золотистое платье, подчеркивавшее ее гитарообразную фигуру. На вытянутых руках Светлана несла поднос, уставленный иностранными закусками. В ее глазах горела решимость.
- Давайте, Арсений, посидим по-человечески. А то рядом с моим мужем все волей-неволей превращаются в свиней.
Виталька фыркнул, наполнил рюмки и толстыми пальцами ухватил с подноса кусок колбасы.
- Мне достаточно, - проронил я.
- Да будет тебе, старик. Еще рюмашку.
- Завтра на работу с утра, - пришлось соврать мне. Эта, с позволения сказать, вечеринка мне уже порядком поднадоела.
Светлана с уважением покосилась в мою сторону, но тем не менее проворковала:
- Не слушайте моего дурака, Арсений. Выпейте лучше со мной...
Пришлось чокнуться и сделать несколько глотательных движений.
- Большое спасибо, - сказал я, поднимаясь из-за стола. - Пойду я, пожалуй...
К счастью, никто не стал меня удерживать. Виталька благодарно ухмыльнулся и остался сидеть. Его жена вышла меня проводить.
- Так где вы, говорите, живете? - спросила она почему-то шепотом.
- Виталий же вам показывал. В доме напротив...
- Это очень хорошо. - Светлана коснулась моего потертого драпового плеча. - Вы почаще заходите к нам.
- И вы заходите, - вежливо отозвался я. - Мы с вашем мужем старинные друзья.
- Обязательно, обязательно. - На вздымающейся рядом с моим боком бронзовой груди болталась золотая цепочка.
- Пожалуйста-пожалуйста.
- Ну что вы там застряли? - донеслось из комнаты. - Старик, если передумал уходить, то имей в виду - все еще на столе.
- А ты бы вышел проводить друга, - крикнула Света и ласково добавила: - Свинтус ты у меня все-таки...
Виталька удовлетворенно захохотал.
Окончательно убедившись, что в этом доме воцарился мир, я с легким сердцем покинул его пределы. Когда я спускался, до моих ушей донеслась двухголосая площадная брань. Милые ругаются - только тешатся!
Глава 15
Око за око
Болезнь, по-видимому, отступила. Может, Катьке позвонить? Поболтать. Неохота. Тем более что мадам Колосова наверняка уже звонила мне сама узнать о здоровье. То-то она удивилась, не застав меня дома. Но может же человек, в кои-то веки, прогуляться. Или он должен сидеть как пень в четырех стенах, без глотка свежего воздуха?
Странная какая-то у Рыбкина жена. Отходчивая. Быстро его простила. Любит, наверное. Да и почему не любить-то? Небось, не каждый муж отправляет жену отдохнуть на Канары. Так что какой-то там жалкий волос неизвестного происхождения, какой-то роговой отросток недоказанной неверности можно простить.
