– Не уйдёт, – уверенно ответил спецназовец, – мы его, для профилактики, каждые пятнадцать минут негатором обрабатываем. Даже если стационарные отключатся, мы его удержим.

Подойдя к крыльцу, я пожал руку обоим парням стоявшим там и с интересом наблюдающим за происходящим.

– Кого привёз? – поинтересовался Пашка Кулагин, высокий, темноволосый, двадцати восьми лет отроду, опер управления, только с другого отдела.

А второй – Виталя Кыржановский, что был его на год старше и на полголовы ниже, добавил:

– Серьёзный кто-то? Чего его спецы так обработали?

– Наггибатор три семёрки, – ответил я и оба офицера тут же посерьезнели, они особо опасных игроков тоже прекрасно знали по никам.

– Красава Андрюха! – хлопнул меня по плечу, от избытка чувств, Виталя, – этого точно трупом на пожизненное определят.

– Не загадывай, – поморщился я, – суд решит.

– Решит, решит, – заулыбался тот, а я, больше не задерживаясь, прошел в управление, дёрнув на себя массивную железную дверь.

Та противно заскрипела, затренькала металлической пружиной, затем с грохотом захлопнулась за моей спиной. Поднявшись по ступеням в фойе, я подошел к дежурке, протянул сидевшему там майору заполненный в машине протокол задержания.

– Отметь у себя, задержан игрок, оказал сопротивление, сейчас внизу, в камере.

– Хорошо, – кивнул тот, с неохотой отрываясь от экрана компьютера, – сейчас внесу его. Помдежа отправить?

– Не стоит, там спецы с ним, – отрицательно качнул я головой.

– Надолго?

– Не знаю, – покачал я головой, – как пойдёт.

От дежурки я поднялся на второй этаж, мимо ряда безликих дверей с номерами. Остановился у двести тринадцатой, стукнул пару раз костяшками пальцев, затем заглянул:

– Вадим Петрович.

– А, Андрей, заходи, – начальник отдела кивнул, – ну что, как выезд?

Вадим Петрович Булдаков был подполковником и начинал службу ещё в советской милиции. Затем милиция стала российской, а три года назад и вовсе переименовалась в полицию. Все эти изменения он переживал стоически и когда опытному менту предложили перейти во вновь созданную службу надзора, тоже долго не раздумывал.

– Нормально, – ответил я, проходя и присаживаясь на стул у стены, закинул ногу на ногу, – взяли игрока, есть основания считать, что это один из списка.

– Кто? – тут же посерьезнел подполковник.

– Наггибатор три семёрки, – ответил я и старый опер за столом сощурился, вспоминая этого персонажа, а затем переспросил, задумчиво кусая губы:

– Ты уверен?

– Был под наложенной личиной, но вероятность большая. Он пытался атаковать и уйти, успели задержать.

– Парни все целы? – посмотрел на меня внимательно Булдаков, но чуть расслабился, когда я кивнул.

– Ладно, давай отработай его, только аккуратно, впрочем, тебя учить, только портить.

Тут снаружи здания раздался какой-то хлопок. Мы с Булдаковым синхронно пригнулись, хватаясь за негаторы, я на поясе, а подполковник цапнув пушку со стола. Затем начальник отдела выглянул в окно, выходящее на проспект.

Понаблюдав за обстановкой, он вернулся в кресло, укладывая излучатель обратно на стол, на мой немой вопрос ответил:

– Вроде тихо всё. Сейчас узнаю.

Подняв трубку телефона, он набрал дежурку, выслушал неразбочивое с моего места бормотание, затем вздохнул и вернул трубку обратно.

– Неизвестный запустил в здание управления файербол. Из повреждений только закопчёная стена и частично оплавленное окно. Сейчас проверяют по камерам, может удастся лицо разглядеть.

– Вряд-ли, – поморщился я, – дурачков в открытую бравирующих статусом и заблуждающихся относительно своей безнаказанности осталось немного. Те кто попробовал, после трёх месяцев в состоянии трупа, в статах лишились по несколько пунктов и чудить желание потеряли. Если это был маг, думаю на лицо наложил иллюзию или скрыл маской.

– Ладно, – произнёс Булдаков, – то уже не твоя забота, ты иди с этим Наггибатором решай.

Допросная у нас была на первом этаже. С клеткой в углу, для особо буйных, столом и парой привинченных к полу стульев. В стене, как в лучших домах Парижа и Лондона было сделано тонированное окно через которое, из соседней комнаты, могли наблюдать за допросом другие, оставаясь инкогнито.

Задержанного ввели, вернее будет сказать, внесли двое спецназовцев и усадили на стул, немедленно приковав руки наручниками к столу. Лже-эльф был в сознании, судя по запаху, возвращённый в этот мир ударной порцией нашатыря, постоянно морщился и кривился, но терпел, демонстрируя своё презрение к нам.

– Ну что, – присел я напротив, глядя ему в глаза, – Наггибатор семь, семь, семь, сам признаешься?

– Иди нахер, сраный непись! – злобно рявкнул тот в ответ, страшно вращая глазами.

Дёрнулся, пытаясь разорвать наручники. Со способностями игрока он бы это сделал играючи. Вообще взаимодействие игрока с предметами нашего мира было странным, словно их тела подчинялись каким-то другим законам физики, либо законам другой физики. Но сейчас он был практически обычный человек и всё что ему оставалось – лишь беситься, да крыть меня матом.

– Понятно, – я посмотрел в угол комнаты, где под потолком висела видеокамера, пищущая всё происходящее, снова вернулся взглядом к лже-эльфу, – тогда, в соответствии со статьёй сто восемьдесят девять прим один уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в отношении лица являющегося игроком и подозреваемого в совершении тяжкого преступления, а нападение на офицера надзора с угрозой его жизни и здоровью является таковым, для проведения допроса разрешено применение специальных средств.

Я подошел к шкафчику на стене, отпер его и достал шприц тюбик с “сывороткой правды”.

Увидев его, Наггибатор сначала замолчал, а затем, зло сощурившись, с желчью в голосе выплюнул:

– Я хочу адвоката.

Видимо сталкивался с подобным препаратом, после него отходники очень уж неприятные, всё-таки практически наркотик. Но я только постучал по шприцу ногтём, и, повернувшись, холодно ответил:

– Насколько я знаю, нет игрового класса – адвокат. Или тебе нужен кто-то с ником Адвокат? Тоже ничем помочь не могу, доступа в ваш игровой чат у нас нет.

– Мне нужен обычный адвокат, – напряженно ответил лже-эльф, неотрывно наблюдая за шприцом.

– Это который непись, что-ли? – я приподнял удивлённо бровь, – боюсь, что неписям не позволит представлять интересы игроков статус.

– Сука! – выпалил тот, – сука, сука, сука…

Забился, сползая со стула, сколько позволяли прикованные руки и плохо слушающиеся ноги.

Спецы тут же подскочили, хватая его под подмышки, потащили, усаживая обратно.

– Где следователь, где прокурор, вы охренели?! – вопил тот, отчаянно вырываясь.

– Ну о чём ты, – ответил я, подходя ближе, – ты же игрок, знаешь же, что такое игровая условность? Так вот, считай, что тут тоже игровая условность, нет следователя, нет прокурора, есть только я… – я заглянул ему в глаза, – и ты.

Воткнув иглу в шею, я выдавил полный шприц препарата и выбросил опустевший тюбик в ведро в углу.

Через несколько минут лже-эльф перестал дёргаться и поплыл. Взгляд его расфокусировался, а из уголка губ потянулась слюна.

– Твой никнейм, – задал я вопрос, снова усевшись на стул.

– Наггибатор семь, семь, семь, – медленно, пуская пузыри, ответил тот.

Я зло улыбнулся, всё-таки не ошибся в своих выводах. Спросил снова:

– Игровая раса и класс?

– Гоблин, плут.

– Уровень?

– Четырнадцать.

– Сколько людей ты убил?

Наггибатор на секунду завис, затем ответил:

– Я не убивал людей.

– Два месяца назад ты зарубил на улице семью с двумя детьми, трёх и семи лет, и нескольких прохожих, – продолжая оставаться внешне спокойным, – произнёс я.

– Это не были люди, – ответил тот, – неписи. Мне не хватало до уровня. Их хватило.

– Скольких… – тут мой голос предательски дрогнул, но я кашлянул и переспросил, – скольких неписей ты убил всего?