— Я не могу остановиться, — плачет она, всхлипывая, по ее лицу текут новые слезы. — Колт...

Я закрываю ей рот рукой и опускаю лицо к столу, чтобы прошептать ей на ухо:

— Если ты кончишь, я свяжу тебя и буду трахать до тех пор, пока ты не дойдешь до предела, а потом остановлюсь. И так снова и снова. Столько раз, сколько потребуется, чтобы ты усвоила урок. Ты меня поняла?

Ее глаза начинают закатываться, Рэйли выгибает шею, и как только я уже думаю, что она ослушается меня и кончит на член Дженкса, он выскальзывает из нее и, спотыкаясь, отходит от стола.

— Господи, чувак. Нам нужно просто привязать ее к столу и пользоваться ею всю ночь, — он облизывает губы, обводя глазами ее тело.

Ее киски ему недостаточно. Я понимаю. Этого никогда не бывает достаточно.

— Ты хорошо повеселился, — я отпускаю ее ноги и, просунув под нее руки, поднимаю обмякшее тело Рэйли со стола. Она лежит в полубессознательном состоянии на моих руках, пока я несу ее наверх.

ГЛАВА 1

РЭЙЛИ

Я сижу на водительском сиденье своей машины, припаркованной у дома, который называю тюрьмой — белая штукатурка, черные ставни, три этажа с широким крыльцом и множеством балконов с железными перилами. Окруженный прекрасными лесами Пенсильвании, он выглядит как нечто, что можно увидеть в телешоу для богатых и знаменитых. Мне хочется ржать.

Круглая подъездная дорожка забита машинами, потому что этот придурок устраивает сегодня вечеринку. Он даже не спросил, есть ли мне до этого дело, но я не удивлена. Это его дом. Я просто здесь живу.

Салон освещают огни приборной панели, салон машины дребезжит от басов «Joke's On You» Шарлотты Лоуренс, а я размышляю о том, что большинство из нас называют любовью.

Вы когда-нибудь уставали быть женщиной? Разве вам не хотелось хоть раз узнать, каково это — быть мужчиной? Иметь член, который может трахать все, что захочет, и получать за это похлопывания по спине, как будто ты действительно чего-то добился?

Почему женщины не могут сходить с ума в двадцать лет, а потом хотеть остепениться в тридцать, и чтобы их за это не осуждали? Если ты девственница, то ты слишком неопытна, и они не хотят тратить время на то, чтобы «научить» тебя. Если же у тебя было несколько партнеров, значит, тебя слишком часто использовали, и ты недостаточно для них хороша.

В наши дни девушек учат поднимать потолок и разбивать стекло. Будь независимой — тебе не нужен мужчина. Но мне все равно, насколько вы успешны. Людям все равно нужен секс. Какое-то человеческое взаимодействие.

Как женщина, я это понимаю. Необходимость использовать мужчин, но при этом верить в любовь. Но общество велит нам в этом усомниться. Учитывая высокий уровень разводов, вы должны задуматься: есть ли на свете человек, который вам нужен? Может быть, этот человек сегодня вам подходит, но что будет через два года? Кто сказал, что мужчина, за которого вы выйдете замуж и от которого у вас будет трое детей, не будет трахать вашу лучшую подругу в вашей спальне с развешенными на стене свадебными фотографиями, и говорить ей, что не бросит вас из-за детей? И что тогда?

Я его нахрен убью, вот что. Потом проведу остаток жизни в тюрьме, пока моя мать будет воспитывать моих детей, а над ними будут издеваться, потому что их мать — психопатка-убийца, которая в свои двадцать лет была шлюхой.

Женщины скажут что-то вроде: «Это всего лишь мужчина. Ты заслуживаешь лучшего. Иди и найди другого». Но почему я должна начинать все сначала с кем-то другим, потому что он не может держать свой член в штанах? Почему я должна принимать его предательство? Меня не учили принимать поражение. Нет. Моя мать воспитала меня бороться с огнем. Даже если это означает, что мне придется сгореть вместе с ним.

Я смотрю через лобовое стекло на припаркованную передо мной машину. Она уникальная, редкая. Он заказал ее после того, как окончил колледж и пошел работать к своему папочке. Это черный Ламборджини Сиан, который обошелся ему в 3,6 миллиона долларов. Я думаю, она уродливая.

Из-за него я сомневаюсь во всем. Мужчины, любовь, секс. Я нахожусь там, где нахожусь, благодаря нему. Этот ублюдок перешел черту. Уже много лет мы с ним не расстаемся. Я ненавижу его. Он ненавидит меня. Это то, что заставляет мир вращаться. Я в этом уверена.

Но секс... Черт возьми, он просто потрясающий. Это то, от чего я так злюсь на себя и на весь мир. Но как только один из нас думает, что пора остановиться, другой тянет нас для нового раунда. Мы оба знаем это. Иначе, я уверена, мы бы друг друга убили.

Моя мама вышла замуж за его отца, когда мы учились в школе. Типичный сказочный роман. Она была загруженной работой официанткой, и ей недоплачивали. Он был миллиардером, который однажды рано утром случайно зашел и сел в ее секции. Через четыре месяца они поженились. Мой отчим — хороший парень. Но мой сводный брат? Скажем так, он просто гребаный кошмар. Он на год старше меня, и я думала, что избавлюсь от него после того, как он закончит школу. Но нет. Как только его отец устроил меня в Университет Баррингтон — элитный колледж для богатых детей — он предложил мне комнату в своем доме, которую он делит с тремя своими лучшими друзьями, как будто я какая-то бездомная собака, которой некуда идти. Я рассмеялась, думая, что это какая-то больная шутка. Моя мама считала, что это была лучшая идея Колтона. Она хвалит его и считает, что он — лучшее, что с нами случилось, не считая, конечно, его отца. Надо отдать ему должное, он хорош в роли пасынка, но он живет для того, чтобы делать мою жизнь невыносимой.

Взглянув на часы на приборной панели, я вижу, что уже четверть первого ночи.

Сейчас самое подходящее время. Он, наверное, сейчас по самые яйца во рту у какой-нибудь тёлки. Остается только надеяться, что я собираюсь прервать столь увлекательное для него занятие.

Перекинув свои длинные светлые волосы через левое плечо, я забираю из подстаканника косяк и зажигалку и засовываю их в лифчик. Это не для того, чтобы получить кайф или успокоить нервы. Это из его личного тайника, о котором, как он думает, я не знаю.

Мой телефон пикает в сотый раз за последние десять минут, и я не обращаю на него внимания. В последний раз, когда я проверяла, у видео было более миллиона просмотров менее чем за пять часов. Вместо этого я роюсь в сумочке и достаю помаду.

Когда я опускаю козырек, два фонаря по обе стороны дают мне достаточно видимости, чтобы заново нанести помаду «Руби Ву», чтобы она была свежей. Улыбаясь красным губам, я потираю зубы, чтобы убедиться, что на них ничего не попало. Шоу начинается.

Выбравшись из машины, я иду к своему багажнику и слышу шепот людей, которые тусуются снаружи дома, а из него раздается «Bad Moon» группы Hollywood Undead.

— Блядь, — шипит один парень.

— Иди и приведи их, — приказывает другой.

Я улыбаюсь про себя. Да, иди и приведи их. Не знаю, почему они так удивлены, увидев меня здесь. Я, блядь, тоже здесь живу. Они ожидают, что я буду скрываться из-за видео? Если это так, то они не знают, кто я такая. Но сейчас узнают.

Я хватаю металлическую бейсбольную биту и маленькую канистру с бензином, даже не потрудившись закрыть багажник. Я здесь не для того, чтобы скрывать то, что собираюсь сделать.

Я иду к его машине, постукивая по асфальту подъездной дорожки шестидюймовыми каблуками туфель Кристиан Лабутен моей матери. Когда решаешь показать свое безумие, ты должна выглядеть на все сто. Иначе ты просто еще одна тупая сука, как и все остальные. Любая женщина может позволить мужчине довести ее до безумия. Смысл в том, чтобы выделяться — чтобы тебя помнили и боялись за твою токсичность, — но при этом выглядеть сногсшибательно.

Остановившись у его машины, я замечаю нескольких завсегдатаев вечеринки, которые выбегают через двойные двери дома, как будто там пожар. Не обращая на них внимания, я ставлю пятигаллоновую канистру с бензином на землю, хватаю биту и с размаху бью ею по окну со стороны водителя.