Ещё он думал о том, что смерть в этом мире, возможно, не имеет того же смысла, что и в том, откуда он родом. Степан не родился здесь, не имел родных, близких, словом, не создавал жизнь, ради которой и нужно жить. Мир, как назвал его Фёдор, Тараумара, выглядел на вид искусственным, возможно, и смерть здесь симуляция, вроде окончания игры. Стоило ли терпеть лишения ради ничего не значащей смерти?

Как бы в противовес его мыслям он стал свидетелем её. Мужчина впереди, на вид не новичок, упал на землю и задергался в конвульсиях. Никто не остановился и не обратил на него никакого внимания. Когда Степан поравнялся с ним, человек уже выглядел мертвым.

– На аневризму аорты… похоже, – предположила Настя.

– Бедняга.

На самом деле Степану было не особенно жаль погибшего. Возможно, смерть являлась самым лёгким способом выйти из этой игры. Ему мешал принять её инстинкт самосохранения, панически ратующий за любые способы избегания, и неожиданное знакомство с Настей. Все-таки в предвкушении отношений и переживании чувств заключалась особенная тяга к жизни. Степан взял Настю под локоток, поддавшись нежности. Она повернулась к нему чумазой мордахой. Сквозь природный «грим» сложно было рассмотреть привлекательные черты её лица. Оно выглядело неряшливым и смешным, но Степану это показалось милым. Он улыбнулся. Настя улыбнулась в ответ. Он сам был сейчас таким же смешным и непривлекательным.

– Не устал? – спросила Настя.

– Не сильно. – Язык его при этом сухим наждаком царапал рот, и пить хотелось неимоверно. – А ты?

– Начинаю… уставать… семь часов… не выдержу.

– Брось… эти мысли… сможешь. – Степан испытал шок от её признания.

Несмотря на краткий, но насыщенный миг знакомства, а по-иному здесь и не могло быть, он дорожил им. Без Насти он сразу почувствовал бы себя слишком одиноким. Она стала настоящим противовесом непонятному, жестокому, немилосердному миру Тараумара. Как два заряда, они образовывали с ней единое целое, имеющее смысл, а по раздельности их ждала только Бездна.

– Голова кружится, – призналась она. – Давай остановимся… на пару минут?

– Только пару.

– Да.

Настя остановилась и сразу же села, тяжело дыша. Сняла кроссовки и оказалось, что обе пятки у нее в крови. Новая, но дешёвая обувь сыграла негативную роль.

– Выброси… беги босиком, – посоветовал Степан и пнул кроссы с дороги.

– Подошву сотру… за семь часов.

– Возьми мои носки, – предложил Степан. – Держи. Не обессудь за запах.

– Плевать. – Настя натянула их.

Пятка оказалась где-то на уровне щиколотки.

– Спадут, – догадался Степан. – Натяни их поверх штанины.

Настя заправила штанины в носки и осмотрела результат.

– Какой ужас. Видели бы меня сейчас ухажеры, – она горько усмехнулась и вытерла полившийся градом пот с лица.

Вместо этого размазала грязь и стала ещё смешнее. Степан не преминул посмеяться над ней, но смех перешел в кашель из-за саднившего от сухости горла.

– Надо бежать, Насть. – Он протянул руку.

– Ещё минутка, и я буду в порядке.

Степан посмотрел в сторону Края. Пыль, поднятая прошлым обрушением, осела, открывая взгляду границу, за которой не было ничего. Выглядело это пугающе странно. Он почувствовал, что НИЧЕГО – это правильное определение места за Краем, и оно страшнее смерти. Там не имелось среды, в которой могла существовать бессмертная душа. Край был границей, отделяющей их от полноценной смерти, а бег – последней надеждой на спасение.

– Насть, ты такая, о какой я всегда мечтал, – Степан решил простимулировать её найти силы, – но боялся иметь.

– Ты сказал это девушке, которая выглядит, как Чингачгук в боевой раскраске? – Настя сделала попытку засмеяться, но тоже закашлялась.

– Ты знаешь Чингачгука?

– Удивлен?

– Да.

– Случайность. Жила летом у бабушки, а у неё не было интернета, зато стояло полное собрание Джеймса Фенимора Купера. Вот так я и узнала про Чингачгука, Зверобоя и остальных.

– Чингачгук не стал бы раскисать на солнце. – Степан не прекращал попыток мотивировать подругу продолжить бег. – Смотри, мы скоро окажемся в хвосте, а до обрушения осталось всего ничего.

Кто-то из новичков, увидев сидящих, упал рядом, тяжело дыша.

– Пошло оно… лучше сдохнуть, – произнёс полный парень, обливаясь по́том.

– Мы так не считаем, – возразил Степан. – Да, Насть?

– Какой ты приставучий, Стёпа. – Настя поднялась и прогнулась в спине. – Давай не спеша.

– Давай, – охотно согласился друг.

Полный парень махнул им вслед и лег на спину. Он уже всё для себя решил.

Фёдора видно не было. Судя по пыли, поднимаемой в начале группы, до него не меньше километра. Со Степаном поравнялась девушка, по виду не из новеньких, и протянула ему что-то в руку. Он инстинктивно взял. Это оказалась пачка преднизолона в таблетках.

– Зачем она… мне их сунула? – удивился он.

Настя взяла у него таблетки и прочитала название.

– Это допинг… поможет.

– Я думал… это… от лишаёв.

– И от них… тоже.

Настя вынула блистер, выдавила три таблетки, закинула в рот и захрустела. Отдала упаковку Степану, чтобы он сделал то же самое. Он тоже вынул, разгрыз и с трудом проглотил почти сухой порошок.

– Вот так… помогать можно, – произнесла Настя, имея в виду поступок девушки.

– Когда… подействует?

– Думаю, через… полчаса… или час.

Для человека, которому нельзя остановиться, каждая лишняя минута казалась вечностью. Час – это два обрушения Края, каждый из них мог стать роковым. И вот оно случилось в очередной раз, но в такой непосредственной близости, что безжизненное Ничто окатило зябким дыханием всех, кто очутился у самого Края. Удержаться на ногах не удалось. Степан с Настей упали вперёд, словно через подножку. Степан обернулся и увидел момент откола куска поверхности. Огромная площадь шириной в несколько километров с неимоверным грохотом отломилась и ушла вниз, забрав с собой по всей ширине сотни людей. Край сработал как мембрана, подняв в воздух тонны пыли, грозящей усугубить положение отставших ещё сильнее.

Степан помог Насте подняться. Таблетки как будто уже подействовали, а может, помогло внушение, но откуда-то взялись дополнительные силы. Они прибавили скорости, чтобы не надышаться пылью. Бездна холодила спину своей близостью. Вроде бы ничего такого, как смотреть с края скалы в пропасть, закрытую плотными облаками, но она была осязаемой на духовном уровне и вызывала безусловное неприятие.

Ускорились не только Степан с Настей. Страх подстегнул многих, и сейчас в группе остались в основном те, кто лучше подготовлен к подобным испытаниям в физическом и моральном смысле. Сейчас уже не представлялось возможным отделить на глаз новичка сегодняшнего от вчерашнего. Все выглядели одинаково уставшими и грязными. Для вчерашних всё могло быть ещё хуже, так как они знали, что предстоит перенести, а выносливости не натренировали, как те, кто бежал во главе группы.

Настя увидела знакомую спину Фёдора и показала на неё Степану. Тот коротко кивнул, экономя силы на ответах. Наставнику, видимо, они тоже не безразличны. Он оборачивался и, когда узнал их, а сделать это было довольно сложно, помахал и улыбнулся. На фоне загорелого лица улыбка показалась сияющей. Парочке его положительная реакция добавила сил. Моральная поддержка помогала не хуже стероидов, а в перспективе намного лучше.

Очередное обрушение Края случилось довольно далеко и, кажется, из их группы не унесло с собой никого. Но вскоре после него случилось интересное событие. Группы, бегущие параллельными дорогами, стали отдаляться, словно дороги расходились в разные стороны. В условиях необъятности раскинувшейся перед глазами плоскости понять, в каком направлении следует бежать, Степану показалось невозможным. Край не был геометрически ровным, чтобы отталкиваться от него.

Какое-то время группа спокойно бежала по дороге, но потом её лидер, называемый Кощеем, свернул налево и побежал прямо по рыхлому песку, сухой траве и колючкам. Разница в усилии почувствовалась сразу. Ноги вязли. Бёдра и голени забились, став ватными. Среди бегущих начались стенания и ропот.