Он весело отвесил учтивый поклон своей домохозяйке и, не задерживаясь на беседу с любящей поболтать старушкой – пожалуй, единственный её недостаток, замеченный землянином, – двинулся к маленькой запасной калитке, через которую попал на маленькую, совсем узкую улочку, идущую параллельно главной.

Игорь пользовался своим отдельным входом во двор, что было очень удобно. Через эту калитку приходила и уходила ещё и рабыня Родалия, такая же древняя, как и её хозяйка.

Адрес вдовы морского капитана Егорову подсказал Дильян, который в свободное время общался с отставными, как и он сам, моряками. Скучал комиссар стражи по морю, это попаданец приметил.

Дом вдовы располагался на краю квартала, заселённого буржуа средней руки и рантье, неподалёку от района гавани и граничил с западными столичными трущобами, что, конечно же, арендаторам шло в минус.

Содержать жильё и жить вдвоём со служанкой старушке помогали три взрослых сына, по примеру своего отца служивших капитанами торговых судов. Ну и кое-какие сбережения, как понимал попаданец, у Родалии имелись. Однако от лишней копеечки или гира, по-здешнему, мало кто станет отказываться, вот и вдова сдавала внаём отдельный флигель, расположенный в небольшом саду на заднем дворе.

А ещё Родалии было скучно, и она рассчитывала узнавать от жильца свежие городские сплетни – самая тяжёлая для Игоря плата, так как делиться со старушкой новостями ему приходилось, едва ли не переходя на крик, повторяя по несколько раз одно и то же и помогая себе жестами рук, что тот сурдопереводчик.

То, что двадцатитрёхлетний жулик из Моснора имеет общие дела с Тихим Му, знали многие преступники столицы – попаданец и не хотел, чтобы это было тайной, – и какие-либо агрессивные действия со стороны организованных в хорошо управляемую банду убийц, грабителей и воров Игорю не грозили.

Вот только не все любители преступного промысла признавали власть Тихого Му и входили в состав его организации, не говоря уж про огромное количество на городских улочках всяких нищих побирушек, легко переходящих от попрошайничества к воровству или даже грабежу.

В общем, несмотря на свой высокий статус и в этой, так сказать, донной части общества, попаданцу приходилось держаться начеку и не позволять себе расслабляться.

Если бы графиня Приарская узнала, как её супруг ходит на встречи со своими уголовными агентами, скандал бы Игорю был гарантирован, а правительница опять стала бы грозить плахой, как пить дать.

Землянин усмехнулся над этими мыслями, что не помешало ему удвоить и утроить внимание – отлипшая от забора нищенка явно действовала не одна.

Игорь уже успел пройти от калитки дома вдовы извилистыми улочками метров триста и пробрался по узкой тропке вдоль заросшего ивняком оврага, забитого мусором и нечистотами, отделявшего между собой два высоких деревянных пакгауза. До набережной тут оставалось ещё несколько сотен шагов.

– Красавчик, не желаешь приятно провести время? – хриплым голосом спросила Игоря девица неопределённого возраста. – Есть местечко неподалеку. А то давай прямо здесь.

Судя по не успевшим начать гнить зубам, шлюхе вряд ли было больше двадцати, уродиной нищенку тоже не назовёшь, но грязь тела и оборванной одежды вызывали у землянина отвращение. С расстояния в полтора десятка метров он не мог учуять исходящего от неё запаха, но развитое воображение заранее вызвало у землянина тошноту.

– Здесь? Прямо при них? – Егоров, не оборачиваясь, мотнул головой назад, где, стараясь не шуметь, выбирались из оврага примеченные им краем глаза трое оборванцев. – Блин, и тут, оказывается, вуайеристы есть. Или это моё появление у вас спровоцировало рождение такого извращения?

– Чего? – удивилась нищенка, старательно не глядя за спину гостя, чтобы не выдать своих подкрадывающихся к нему подельников.

Игорь уже сократил расстояние до неё вдвое, и шлюха широко улыбнулась. Попаданец убедился, что с оценкой качества её зубов он поторопился, половина корневых зубов у девицы отсутствовала.

– Того, – ответил он ей и тут же ушёл в сторону.

Деревянная дубинка, удар которой должен был отправить попаданца в беспамятство, просвистела мимо его левого плеча, а светловолосый крепыш, безуспешно попытавшийся отправить забредшего в трущобы красавца в беспамятство, провалился и еле удержался на ногах.

С мнением о том, что нищие оборванцы – это обязательно слабосильные ханурики, Егоров расстался ещё в Пелоне, попадались среди бомжей и весьма сильные экземпляры. Таких правильнее было бы называть бичами, пользуясь терминологией советских времён. Это люди, не опустившиеся от невзгод, лени или алкоголизма, а своего рода адепты свободы духа, не желающие никому и ничем быть обязанными и не служить ни правителю, ни работодателю.

Из троих оборванцев тот, что наносил удар, явно относился к категории бичей и возглавлял свою небольшую шайку. Собственно, один он и мог представлять хоть какую-то опасность. Остальная пара самыми что ни на есть недокормышами и являлась. Всей троице гоп-стопников, как и их подружке-наводчице, было около двадцати, хоть и выглядели они на все сорок.

– Я думал, ты не устоишь, – усмехнулся землянин растерянно обернувшемуся к нему голодранцу. – Давай помогу упасть. – Он сильно пробил главарю шайки кулаком в печень, заставив того жалобно и громко вскрикнуть, прежде чем упасть задницей в грязевую жижу под ногами.

К удивлению Игоря, оставшаяся пара заморышей и грязная шлюха не стали разбегаться в страхе, а кинулись на него. Нищенка даже выхватила запрятанный до этого в длинной юбке большой кухонный нож.

Никакой опасности эти придурки для Егорова не представляли, тем не менее, зная из печального опыта некоторых своих бывших боевых товарищей, что расслабляться в бою даже перед заведомо более слабым противником не следует, попаданец к умиротворению противников подошёл ответственно.

Первым делом он пинком под подбородок вырубил воющего на коленях главаря, затем сильным ударом ступни в солнечное сплетение послал в глубокий нокаут первого из набегавших хануриков, а третьего встретил коротким апперкотом.

У что-то нечленораздельно рычащей оборванки Игорь, сделав шаг влево, ребром ладони выбил нож и, схватив девку за сальные волосы (Егорову даже показалось, что он погрузил пальцы в комбижир, банки с которым однажды вскрывал в наряде по столовой во время своей срочной службы), хотел второй рукой свернуть нищенке шею, но тут услышал двойной, слившийся в один детский крик.

– Ма-ама! – завопила появившаяся из кустов возле оврага пара детей.

Определить пол этих одетых в уже знакомые попаданцу перевёрнутые грязные мешки с дырками для головы и рук трёх-четырёхлетних мальцов с первого взгляда было сложно. Но, похоже, как понял Игорь, это таки мальчики.

Младший из них держал в руке маленькую нечищеную морковку. Именно вид этого жалкого надкушенного овоща и остановил руку попаданца, уже извлекшего дорогой кинжал с золотой рукояткой, под стать выбранному графом Приарским образу.

Не появись вовремя эти жалкие маленькие создания, Игорь зарезал бы без всякой жалости напавших на него бомжей. Однако обстоятельства внезапно изменились.

– Это что ещё за гавроши? – вздохнул он, уже понимая, что контрольные выстрелы отменяются, и отбрасывая шлюху от себя в сторону детей. – Твои, что ли?

– Дяденька, не убивайте маму! – Старший пацан первым кинулся к начинавшей приподниматься на руках матери.

Дубинка, которая должна была приголубить попаданца по макушке, лежала возле его ног, он её поднял и оценил вес.

– Так. Ну, смерть мне от удара этой хренью не грозила. Да, красотка? – спросил он у шлюхи, по-прежнему сидящей на земле, прижимавшей прильнувших к ней детей, пытающейся отползать на заднице и со страхом смотревшей на разодетого хлыща, отправившего в глубокое беспамятство её подельников. – Хотели оглоушить, подогреть, обобрать. А дальше? Что, язык проглотила? Я ведь не первый ваш знакомый, говорю. С предшественниками моими что делали потом?