– Нет.

– Вы просто общаетесь?

– Нет.

– Если будут обижать, ты в любой момент можешь прийти ко мне.

Прийти? Зачем? Чтобы меня пожалели? Или накормили? Мне ничего из перечисленного не нужно. И объяснять вам тоже, нет желания.

– Ясно, – меня вела дорога пустоши, незнания и полного равнодушия к людям. Потому что помещаясь в общество раз за разом, понимаю, что с ним ничего не связывает.

Наверное, прогулка являлась затишьем перед бурей. В следующем месяце мне некогда выходить наружу. Посетителей столь много, что паркет из нежно-бежевого стал тёмно-коричневым. Будто густую глину тонким слоем размазали по пути к кровати. Ах, да, один из постояльцев, который всегда плакал по время процесса, подарил мне белое, кажется, бальное короткое платье. Нижняя часть пачки сильно испачкалась и местами облезла. Последние дни спаситель не спрашивал меня ни о чём, иногда уезжал, забывая оставлять кастрюлю каши. Поэтому мне удалось заметно похудеть в бёдрах. А из-за беременности, наверное, увеличилась грудь.

Новый день. Очень тихо, даже слишком. Моя дверь всегда открыта, нет необходимости прятаться от кого-то. Всех гостей я встречала в углу комнаты, между облезлой тумбочкой и стеклом, выводящим во двор. Но время суток чем-то отличалось от предыдущих, меня посетило новое лицо.

Обычно гость приносил поднос с медикаментами, но у этого молодого мужчины ничего не было в руках. Кажется, он зашёл ко мне случайно, спутав дверь с ванной комнатой.

– Ой, извините, – сначала высокий, мускулистый парень испытал стыд, затем отвращение. Не знаю, почему могу отличить эти два разные чувства.

– Что здесь происходит? – задал вопрос пустоте низким, ровным голосом и сделал короткий шаг внутрь, осматриваясь по сторонам.

Я слышу, как твёрдая подошва стучит, касаясь хрупкого пола. Походные ботинки явно крупнее моей головы. Подбираясь всё ближе и ближе, мужчина увеличивался в размерах. Камуфляжные штаны, песочная футболка, горчичная кепка чуть набок. Движения медленные, неуверенные, даже осторожные.

Он боится меня? Или моего внешнего вида? Боится ли он вообще? Почему он идёт ко мне? Чего хочет? Что ему нужно? Поделись со мной частичкой внутреннего мира. Ответь на вопросы.

– Я думал, что всех эвакуировали. Почему ты здесь?

Почему? Я не знаю. Никто не знает. Наверное, потому что это моё место. И всех такой расклад событий удовлетворяет.

Совсем немного, и незнакомец дойдёт до кровати, теми же размеренными, осторожными шагами, чуть подняв руки перед собой. Наверное, ему любопытно. Чужое, неизвестное, даже, недосягаемое чувство для меня.

– Ты умеешь разговаривать?

– Да.

– Ты давно здесь?

– Да.

– Тебя обижали?

Обижали? Что это значит? Я не уверен, что могу сказать тебе, чужак. Ты первый из посетителей, кто задал мне такой странный, колкий вопрос. Наверное, я даже не задумывалась о подобном.

– Ты давно ела? – склонившись надо мной, я поняла, насколько он большой. Выбритые виски, крупное телосложение, татуировка знака бесконечности на плече, несколько шрамов вдоль запястья и предплечья. Волосы смолянистого чёрного цвета, бездонные морские глаза, зрачки, что сузились от слепящего Солнца, даже сквозь матовое стекло. Он был осторожен, с ног до головы осматривал меня, как новую, неизвестную ранее зверушку.

– Ты беременна? – заметно исказив низкий голос в злости и удивлении, спросил чужак.

– Да.

Две сильные руки подняли меня за подмышки и посадили на кровать. Кажется, парень даже крупнее спасителя и выше. От него пахло… мятой? Откуда я знаю, как она пахнет. И мыло, с клубникой и сливками. Светлые-голубые глаза с детской наивностью, каким-то мнимым здравомыслием, оценивали скромную, грязную девку. Никто из прожитого времени так не смотрел на меня. С пренебрежением? Нет, вовсе нет. Наверное, ему жутко. Или противно. А может всё разом.

– Что ты здесь делаешь? Как ты до этого докатилась? – он, положив ладони мне на плечи, слегка потряс, будто искал мелочь.

Если бы кто-нибудь знал, какая пропасть между мной и остальным человечеством. Ничего бы не изменилось. Возможно, меня бы жалели или унижали за неполноту. Это ведь лучше, чем смерть? Верно?

– Сиди здесь, я пойду приготовлю чего-нибудь, никуда не уходи! – обхватив двумя пальцами мою голень, парень сделал какой-то неизвестный мне вывод. И убежал прочь.

Что это было? Кто ты? Откуда взялся? Зачем мне всё это? Где спаситель? Да какая разница! Моё место здесь, пока вновь остатки разбросанной души не вернутся к хозяину. Если такой день, конечно, настанет.

Долго сидеть на холодной постели в одиночестве не пришлось. Объявился спаситель с алюминиевым подносом. Улыбаясь во все золотые зубы, сверкая идеально выбритой наполированной головой, что-то напевал под нос и скалился. Кажется, он рад меня видеть. Или я снова сделала неправильный вывод. На правой руке у него недостаёт одной фаланги, зато на пальце по соседству сверкает перстень с крупным изумрудом. Спаситель сильно изменился.

И снова мы придались плотским утехам. Порою спаситель забывал о моём маленьком паразите чрева. Вдавливал тело, как можно сильнее, в простыни. Сжимая горло так сильно, что иногда я засыпала. Наверное, ему нравилось приносить мне боль. Морщинистый лоб скукоживается, лицо искажается, кажется, в неприязни, а затем мужчина стонет.

Мне известно, когда близится завершение соития. Однотипные движения немного ускоряются, становясь грубее. Изо рта обречённого иногда вырывается уставшее пыхтение, пока на покрасневшие бёдра с синяками капает холодный пот. Жёстким толчком он углубляется сильнее, принося боль внизу живота. Корчась от боли, я механически дёргалась и сгибалась. А после всё заканчивалось.

– Я совсем недолго, видишь, – занося в комнату прикрытую крышкой тарелку, чужак открыл дверь плечом и остановился в проходе.

Чужак замер, забыв, как разговаривать и, наверное, двигаться. За несколько секунд оцепенения, мы встретились взглядами трижды, а может и больше. Спаситель тоже удивился нежданному гостю, поэтому среагировал не сразу, прокашлявшись.

– Стучаться не учили? – не останавливаясь, он зарычал, как дикий, бешеный зверь, заметно ускорившись, будто нагоняя упущенный момент.

– Извините, – исчезнув в тёмном проходе, чужак позабыл о настежь открытой двери. Я слышала, как быстро его шаги отдалялись. Затем они замерли, наверное, недалеко от входа на кухню.

В мрачном отражении сумерек, откуда еле-еле доносится гудение холодильника, мне чудились очертания пустого лица, слегка качающегося от толчков в бёдра. Не знаю, насколько мой вид жалок, но чужаку он откровенно не понравился.

– Помойся, – вытирая носовым платком член от излишних материалов, спаситель, с открытым пренебрежением, заговорил со мной впервые за сегодня.

Наверное, он прав. Последний раз я посещала ванную по желанию одного из гостей. Чуть больше двух недель назад. Уже не помню лица того мужчины, но точно знаю, какова на вкус его кровь.

Отдаляющиеся шаги спасителя медленно замирали, растворяясь в гудении мира. Вслед за ним распространялся шлейф едких цитрусовых духов. Они наполняли невзрачную комнату чем-то новым, неизвестным. И, возможно, если бы не знала их природу, то постаралась бы больше подумать об этом. Но мои мысли не долго оставались наедине с запахом этилового спирта и грейпфрута. Из коридора снова раздался шум. Твёрдая подошва нещадно била по деревянному полу, как дамский каблук. Откуда эта информация в голове? Неважно. Наверное, о моём существовании вспомнил чужак. Я слышала, как он остановился, совсем недалеко от входа в кухню, там же, где-то близко, тяжело пыхтел спаситель. Столкнувшись друг с другом, они заговорили о чём-то, что осталось вне досягаемости.

– Сын, я не знал, что ты вернулся, – скатывая мокроту в горле, мужчина постарше наполнил грудь воздухом, стараясь выглядеть чуть выше и крупнее. Он поправлял шёлковый воротник, серебряные запонки на чистом костюме, гладил наполированную лысину и идеально выбритый подбородок.