Судья задумался

– А отъезжающим она не помогает?

– В каком смысле?

– Ну там… с провозом, с обустройством.

– Чего не слышал…

– Про дочь что слышно?

– Златы Иосифовны дочь? Вышла за генерала, где-то в загранке… пристроилась.

– Она к делам имеет отношение?

– Березки? Нет…

…

– Ну если только краями. Генерал ее слышал, большим человеком стал, служит – там. А там свои расклады…

Гасанов посмотрел на часы

– Засиделись мы. Ты вон как вспотел. Еще вопрос – Злата как то связана с наркомафией?

Замдиректора начал креститься несмотря на то что был евреем

– Наркотик. Упаси Бог. Зачем ей, тут этим никто не балуется…

– Ну… денег говорят, много приносит. Больше чем ваши гешефты

– Там не деньги, там могила. Раньше это врачей тема была, морфий воровали да продавали. А теперь там – уголовники, отморозки, им человека на ножи поднять – как плюнуть. У Паустовских сын подсел – всю квартиру вынес и продал, мать на коленях стояла.

…

– Нелюдское это дело.

Судья поднялся со своего места

– Забудь.

– Что?

– Всё. Пока не попрошу вспомнить

Дрезден. ГДР. 26 февраля 1989 года

Басин не знал, что делать, Он не мог не подчиниться – но и подчиниться тоже не мог.

Про наркомафию, использующую возможности Советской армии – Басин узнал совершенно случайно. Он был полковым особистом в Афганистане и расследовал гибель молодого, многообещающего офицера. Считалось, что его отравили моджахеды, хотя как – было непонятно. Тогда еще не знали понятия «передозировка», сам Басин когда учился, их учили выявлять предателей и неблагонадежный элемент, а не наркоманов – про наркоманов и речи не было. Обмолвились, что отдельные солдаты могут использовать промедол из аптечки, что раненые могут привыкать к обезболивающим – но самого слова «наркоман» никто не знал.

Он заметил странный след от укола, не поверил что это след от укола при попытке реанимации – и в конце концов выяснил, что молодой офицер попробовал наркотик, но не рассчитал дозу. И что он не один такой, и что начмед полка – связан с поставками наркотиков. Тогда его впервые пытались убить, причем стрелял в него ефрейтор, который был комсоргом роты. И – стал наркоманом в Афганистане.

Тогда он понял, какую опасность несут в себе наркотики. Тот, кто принимает наркотики – потенциальный предатель, с ним бесполезно беседовать, бесполезно как-то наказывать, ради дозы наркотика он пойдет на всё. И это знают и моджахеды, вот почему у пункта временной дислокации трется всякая шваль, у которой можно купить…

Тогда дело замяли, но потом, как пришла новая власть и стали наводить порядок – смертельно опасные дела открыли вновь. И Басин отправился на противоположный конец света – в ГДР, так как согласно показаниям, значительная часть наркотиков поступает сюда.

О том, что такое наркотики – он уже знал. Знал даже то, сколько стоит доза и какую прибыль получают наркотранзитеры – речь идет о десяти, двадцати рублях на один вложенный. Знал он и то что наркомафия имеет покровителей на самом верху, что совсем недавно был расстрелян инструктор ЦК у которого дома был обнаружен миллион долларов наличными17. Он прекрасно понимал, как удобна для мафии армейская система исполнения приказов – и потому не мог не подозревать, что приказ о свертывании оперативной работы по Половцеву инспирирован наркомафией. Не исполнить его он не мог – но для него борьба эта была не просто работой. Теперь для него это был уже смысл существования…

…

– Приказано… свернуть всю работу. Агентурную в том числе…

Николай был достаточно проницателен, чтобы понимать – что-то не так. И потому он молчал и ждал, что еще скажет куратор

– Ты не расшифрован, потому вывести тебя можно просто. Через какое-то время напишешь рапорт о переводе на другое место службы, его подпишут – и всё. О твоей работе на контрразведку никто не узнает.

…

– Почему было принято такое решение?

Басин отпил пива, скривился

– Такие вопросы лучше не задавать. Принято – значит принято, и вопросов лучше не задавать. А сам как считаешь, Половцев виновен в чем-то? Надо его дальше проверять?

Николай кивнул

– С ним что-то не так. Сам не знаю… да вы же видели.

– Видел.

…

– Видеть то видел.

…

– Готов работать один? Совсем один, без прикрытия, без связи, в автономке?

Николай подумал… стоит ли? Но потом вспомнил – Афган… караван… тот порошок который они высыпали в реку.

Допрос… это ведь все не случайно.

– Готов.

Басин достал лист бумаги, ручку

– Пиши.

– Что писать?

– Расписку о прекращении сотрудничества, я продиктую. Это на случай если возникнут вопросы к тебе или ко мне. Приказ мы выполнили…

…

– Аслана не будет. Я попробую задержаться, но кто знает. На случай… запоминай номер

Басин медленно продиктовал номер – дважды

– Номер в Москве. Человек на том конце – свой, но помочь он не сможет только примет информацию.

Через какое-то время. Польская народная республика. 06 марта 1989 года

Вся эта история с охотой – с самого начала не нравилась Николаю.

Почему сейчас? Почему ее вдруг перенесли в Польшу? Ведь изначально собирались здесь, в ГДР. Почему в такой спешке?

Тем не менее, приказ есть приказ. Целый день он потратил на то чтобы отстрелять на полигоне имеющиеся СВД и отобрать лучшие. Выехать и доложить о происходящем или просто позвонить – не было никакой возможности.

Генерал приказал почему то отобрать восемь винтовок – намного больше, чем нужно. Делать нечего, приказ есть приказ, пришлось отбирать. Хорошо что – в ЗГВ пришла как раз партия новых винтовок на опытную эксплуатацию в войсках. Образец 82-го года – более тяжелый, короткий ствол и вся фурнитура – не из дерева, а из черного реактопласта18. Они были полусекретные, но они были короче и легче, и самое главное – только пришли, стволы совсем не изношены. Были еще спортивные винтовки МЦ, но они весили восемь килограммов – не набегаешься с ними.

Перед тем как ехать на аэродром – поехали на склад и взяли там алкогольный паек – был такой. Гена, шофер командующего – подмигнул и выписал на ящик больше – пригодится. Того чего в алкогольном пайке не было – местных настоек на травах, например – докупили в Деликате.

Понятно, что ничего хорошего в этом не было – пьянка при оружии – но кто он такой чтобы даже заикаться об этом? А водки взяли много, четыре ящика – залейся.

На военном аэродроме их встречал Ан-12. Он летел в Советский союз и должен был по пути оставить их в Польше.

Ан-12 – самолет с негерметичным отсеком, на высоте в нем холодно. Николай летал на нем наверное раз сто – в учебке были только такие, с Ил-76 первый раз они уже в войсках прыгнули, да и в Афгане в основном были Ан-12. Но ему этот холод был привычен, а вот те кто полетел – начали греться. Как – догадайтесь?

…

Долетели нормально – хотя чуйка не отпускала Николая, сулила неприятности. Сели на каком-то военном польском аэродроме. Там уже были и другие самолеты – союзников по Варшавскому договору…

Было не менее пяти стран – Чехословакия, Венгрия, Румыния, ГДР и они то есть Советский союз. Место, где они собирались охотиться было холмистым, холмы были покрыты сплошной растительностью и высились над местностью подобно часовым, что выглядело и знакомо и жутковато. На границе с Пакистаном были такие места, оттуда развозили дрова по всему югу и центру Афганистана. Но там снега было намного меньше, и растительность на склонах не была такой густой, все просвечивалось солнцем. Здесь же – дорога то ныряла вниз, то так же резко уходила вверх, почти к небесам. Движки ревели на пониженных передачах.

После разгрузки на аэродроме и почти часа езды – они прибыли на место, которое судя по подъемникам и широким просекам –использовалось как горнолыжный курорт, но сейчас пустовало. Начали разгрузку. Николай примечал, что почему то все делегации, кроме их – прибыли налегке, только они прибыли на транспортном самолете, да еще и с винтовками.