– Нет дома? – спросила подруга, сильно щуря глаза.

– Нет. В гостях сегодня, раньше двенадцати не придет, – отозвалась девушка.

Она вернулась, стуча каблуками и более не шаркая. Вдвоем они направились на спрятавшиеся во тьме газона лавочки. Удивительно свободные сегодня, в этот поздний весенний вечер.

Девушка с косичкой уселась на скамейку, раскрывая пакет.

– Как бы не заметила, когда назад пойдет, – произнесла она.

– В такую темень?.. Если только с фонарем, – ответили ей из полумрака. – Спасибо.

Из пакета появилась бутылка. Вторая девушка приняла ее из рук на руки. После свернутой крышки был сделан первый глоток. Искусная ладонь непринужденно поправила пышное темное каре, девушка вытянула длинные ноги, упираясь шпильками туфель в грунт. Подруга закинула ногу на ногу, глядя вдаль, молча смакуя пиво. Коснувшись длинными ногтями, пальцы поправили остроконечный пирсинг в хрящике правого уха, приподняли и опустили косичку. Почти тайные знаки. Но сегодня они не имели смысла. У темноты нет ушей. И языка тоже.

– Хорошо, – заключила русоволосая девчонка, облегченно вздыхая, будто сбрасывая одним выдохом весь груз уходящего дня. Темные во мраке глаза устремились в небо.

– Ага, – согласилась ее подруга, исподлобья провожая в воздухе свои мысли. – Наконец-то…

Ее звали Аня. Девушка с ярко-зелеными глазами, высокая, спортивная, в облегающих джинсах и расстегнутой на две пуговицы голубой блузке, на которой болтались очки. У нее были натуральные темные волосы, короткие и потрясающе объемные, стильные и сильные черты лица. Красавица, одним словом. Подруга рядом – ее называли Марина или по жизни Мара. Тонкая и хрупкая паутинка рядом с мощью своей компаньонки, пепельно-русая с длинными волосами и серо-голубыми глазами. Она носила черные джинсы ниже талии, пояс с бляшкой, серебряные кольца на руках, три серьги и два пирсинга – в пупке и в ухе. Уходя до ключиц пряталась на груди цепочка под коротким топиком, обнажающим живот. Черная рубашка на распашку спасала от остывшего к вечеру воздуха.

Удлиненный овал, славянский тип лица и настолько легкая горбинка на носу, что была известна одной ей и некоторым ее фотографиям.

Марина послала долгий взгляд подруге.

– Как с Пашкой-то?.. – спросила она.

– Все… – промолвила Аня. – Теперь точно все. Закончилось.

– И как ты? – Марина проследила, как подруга отпивает из горлышка, не глядя на нее.

– Нормально, – яркие глаза взглянули на расплывчатое перед ними лицо. – Ты же знаешь, это закономерно.

– Да, знаю, – после паузы кивнула Марина. Воцарилось непродолжительное молчание. Короткими глотками поглощалось пиво. Мара ощутила, как по телу идет приятная расслабляющая волна, а настроение распускается спокойное и умиротворенное, как цветок. – Что, теперь в новый путь?..

– В новый, – Аня наклонила подбородок. – Вернее… Не знаю. Достало меня это все.

– Перерыв на свободу хочешь?..

– Наверное. Пока не полюблю действительно… Никого не хочу видеть. Противно.

– Противно, – поддержала Марина. – Я вот не знаю, когда кого-нибудь полюблю…

– Главное, что полюбишь в итоге… И не какую-то свинью.

– Свиней любить нельзя.

– Ты зайдешь ко мне? – поинтересовалась Аня. – У меня дома никого. Отец в командировке, а мама вдруг к бабушке собралась. А то неохота одной сидеть сегодня… Как-то это все равно… Неприятно.

– Ясный пень, неприятно, – нахмурилась Марина. – Встречались целый год, а потом…

– А потом – не потом. А одиннадцать месяцев – суп с котом. Даже не знала, что я такая нерешительная…

– Это бывает…

– Бывает все. А главное, что я с самого начала знала, что ничего из этого не получится. Ни с ним, ни с кем-либо из тех, кого я сейчас знаю. Поэтому и менять что-то резона не было.

– Вот от этого я и не хочу так…

– Ты умнее меня.

– Ха-ха, не смеши. Меня никто не любит, но зато и я никого. И пошли все в ж…

– Меня тоже, не переживай. Кроме моего хомяка.

– Хороший мужик – твой хомяк, – вздохнула Мара, вспоминая, что хомяк у подруги давно умер.

– Угнетает меня сегодня это пиво, – наморщилась Аня. – Давай, что ли, допьем эту и пойдем ко мне. Мне вино подарили, коллекционное какое-то. Надо попробовать, шо за хрень.

– Давай, – недолго думая, согласилась Мара.

До ушей вдруг долетел жуткий рев мотора.

– Б…, телеги в моде?!! – воскликнула Аня, встрепенувшись.

Марина переменилась в лице. Эти автомобили с перековерканным глушителем, они были ее кошмаром все время проживания тут!.. Будь ее воля, она бы их…

Во двор ворвались звуки тяжелого ударника, со скрежетом резины в арку въехала черная лоснящаяся тачка. Аня зажмурилась, ослепленная дальним светом.

– Черт!.. – рука метнулась к груди.

– Офигели совсем?! – только выговорила Марина.

Следом за первой иномаркой, не давая набрать воздуха, врулили еще две черные «Бэхи». Круто развернувшись начищенными боками, они резко запарковались во дворе, как попало, преграждая путь и стоянку для всех остальных на узкой дорожке.

Аня нацепила очки на лицо. Дверцы машин открылись почти синхронно, и из «Бэх» гроздьями посыпались молодые люди и девчонки. От компании отделился один темный силуэт в облепляющих джинсах. Он был трудноразличим в темноте, но по движениям угадывался развязанным и наглым.

– Эй, зажжем квартал!.. – воскликнул он.

Подруги увидели, как, гогоча, компания устремилась к дому, безжалостно разрывая покой спящей атмосферы.

– Что за уроды, твою …?! – выпалила Марина в шоке и ярости. Донышко бутылки стукнулось о колено, едва не выплескивая пиво. – Откуда они у нас взялись?!..

– Да еще в мой дом!.. – палец Анны метнулся, указывая на высившуюся многоэтажную бетонку.

Круглыми глазами Марина проводила завалившуюся в здание толпу. Железная дверь хлопнула, встряхивая всю округу. Какие-то несколько минут все было мертво, пока на пятом этаже слепящим светом не вспыхнули окна, и сквозь распахивающиеся рамы не послышались женские визги и звуки музыки.

– Обалдеть… – произнесла Аня. – Мара…

– Ань, это же прямо над тобой!.. – угадала вопрос Марина. – Что они там делают? Там вроде бабулька живет!..

– Откуда я знаю?! Внуков позвала, наверное!.. – не выдержав, Аня психанула.

– Правнуков?.. – предположила Марина. – Или друзей…

– Е-мое… – сдавленно пробормотала Аня, отводя лицо. – Пойдем, на тачки их глянем.

Марина слезла с лавочки и поспешила за набравшей скорость подружкой. Аня в два глотка допила пиво и в экстазе выбросила бутылку на газон. Марина отхлебнула побольше, чувствуя, что залпом не лезет.

Девчонки приблизились к «каравану» с тонированными стеклами. Наклонившись, Аня вгляделась в номерные знаки.

– Номера московские, – сказала она. – На блатные непохожи.

– Ну и что с того?.. – не поняла Мара, разглядывая эмблему на капоте.

– Да ничего, в том-то и дело, – отозвалась Аня. Она обошла вторую тачку и направилась к третьей. – Чего? – взглянула она на быстро подошедшую Марину.

– Там в крайней машине тр…, а мы тут орем стоим!.. – прошептала она живо.

– Правда, что ли? – Аня покосилась. – Как ты увидела, там же стекла темные?..

– Я услышала! – шикнула Марина раздраженно. – Пойдем отсюда! Нас-то им отлично видно!..

Девчонки поспешили прочь от импровизированной стоянки.

– Вообще им не до нас явно, – сказала Аня.

– До нас или нет, согласись, мы странно выглядим, стоя у чужих тачек, – возразила Марина.

Минуя расставленные на вечерний сон автомобили, девушки обогнули дом и дошли до подъезда. Марина поставила бутылку с остатками пива на асфальт.

– Блин, весь вечер тихий весенний испоганили, – ворчала Марина. – Чего, вино пойдем глушить?..

– Смаковать. Оно же коллекционное, – напомнила Аня.

– Смаковала бы ты его, если бы сама купила, – ответила Марина. – А на халяву можно и глушить.

Выйдя из лифта на четвертом этаже, Аня с негодованием покосилась наверх. Здесь были прекрасно слышны доносившиеся сверху звуки попсы.