«Дмитрий установил мяч. Капитан команды разбегается… Удар!»

– А-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!!!! – не выдержало сердце Мары.

«Ложный замах!!! Обманул!!! Обманул Дмитрий вратаря!!! А ведь тот почти угадал направление мяча!!!… Один-ноль, хозяева вырываются вперед!»

Не мытьем, так катаньем.

Аня угорела и оглохла от крика кинувшейся ей на шею Марины.

– Есть!!! Анька!.. Есть!!!…

– Ура!.. Дима, я тебя люблю!.. – отсалютовала экрану Аня.

– Рожденный на газоне!..

– И с мячиком в зубах!..

– Он носится по полю!

– Порвет всех в пух и прах!..

– Шампанским запивали!..

– Мы, в верности клянясь!..

– Ногами покоряли!..

– Сердца в груди у нас!..

Ладони девчонок хлопнулись чужая об чужую пять раз.

– Все, я пошла за пивом! – Аня, весело семеня, побежала в кухню.

«…Трибун конкистадоры,

Колени сбивши в кровь,

Голами прославляли

Восстание рабов!..»

Свистом в ушах прошел гимн и унесся вдаль ощущением ветра, оставляя часам отсчитывать два раза по сорок пять минут.

– Несмешно! – заявила Аня обиженно.

Марина не могла сдержать перед ней улыбку. Аня стояла напротив, потерянная, с распущенными волосами и глазами жалобного котенка.

– Неужели ты, правда, пишешь сочинения по этим бумажкам?.. – не поверила Марина.

– А что такого?!.. Я не могу списать? – пылала Анюта.

– Можешь! Просто великая отличница Аня!.. По этой белиберде пишет!.. Подстава-то! – до сих пор не верила Марина.

– Ну нету у меня писательского таланта! Это тебе «пять» все время ставят за содержание!.. А я не могу!..

Аня признала свой технический склад ума перед Мариной. Когда и Марина не постеснялась признать свое дуболомство в естественной науке – физике, при том, что, по собственному свидетельству, пробовать себя в писательстве начала в пять лет, когда и буквы-то рисовала плохо.

Издеваться никто не собирался. Удивляться – чуть-чуть. Они обе знали, как живется порой отличникам. Хорошо, что выход в разделении труда здесь было найти проще простого. Только время тикающее хотелось остановить, когда Мара клепала за себя и за ту девчонку два сочинения, а Аня решала, как на конвейере, задачи по физике – дым из-под ручки.

А как удивились люди, увидев их вдвоем за второй партой у стены!.. Больше всего недоумевала Эля. Бедная девушка, ей, видимо, так и не суждено было понять, что поносимые ею люди могут однажды между собой пообщаться…

…

– Девушки! Встаньте, пожалуйста!..

– Мара, это нам, между прочим, – шепнула Аня.

– Чего? – заглянула Марина в глаза подруги, заканчивая злобно веселиться над чем-то и вдруг понимая, что учительница обращается к ним…

Часы тягостной тянучкой докрутили стрелки ближе к девяти вечера. Марина сидела на кровати, отражая на скулах блики экрана, ее лицо не выражало ничего.

– Давай уже, блин тебя, – пробормотала Аня себе под нос.

– Толку-то, е-мое, – промолвила в ответ Марина. – О, наконец-то, – ее слух пронзил свисток арбитра.

Она посмотрела, как Аня быстро встала и вырубила телевизор.

– Как обычно. Все как всегда, – проговорила она с чувством.

– А чего ты еще ждала?.. – взглянула на нее Мара. – По жизни так: первый тайм за здравие, второй за упокой отпели, рассыпались, как фанерки, в разные стороны. Скажи спасибо, что на ничью уползли…

– Вести два ноль… – с расстановкой начала Аня.

– Они и три ноль могли вести, эффект тот же, – перебила ее Мара. – Эх, провались все, – махнула она рукой.

Такое начало. И такой конец… Как это было обидно и, увы, не впервые.

После такой игры вечер длился долго и бесполезно в пережевывании бутербродов и перелистывании страниц разной по желтизне и глянцевитости прессы.

– Надо на Кубок сходить, – решилась Марина. Ее рука отбросила сборник японских кроссвордов и смачно отерла лицо.

– Когда?.. – Аня оторвалась от теста на взаимоотношения с коллективом.

– В среду будет, – отозвалась Марина. – Может, там реабилитируются, а то все настроение испортили…

– Отлично, пойдем!.. – согласилась Аня охотно. – Ух, я там оторвусь за все мое пассивное сидение на стуле за две недели!..

– Только не на креслах, ладно?.. – губу Мары тронула односторонняя улыбка.

– Ладно, на людях, – кивнула Аня серьезно.

– На людях… – повторила Марина. Ее глаза задумчиво налились цветом, она ощутила, как, тихий, врывается в комнату вечерний ветерок, струя полоску занавески. Ох, как хотелось сделать что-нибудь, лишь бы что-то, чтобы влить в себя жизнь…

Внезапно старая закономерность ворвалась в спокойный до рутины мир. Сверху заиграла музыка, переливаясь живыми раскатами и отдающимся в жилах биением воздуха.

– Чтоб тебя прихлопнуло и разорвало еще раз после того, как это произошло!.. – почти как боевой марш прозвучала в устах Ани угрожающая фраза. Она поднялась с дивана во весь рост, красивая и мощная, устремляя метающие молнии глаза в потолок.

– Привалило, так по полной программе!.. – хлопнула себя по колену Марина. Ее лоб сморщился, она поглядела на подрагивающую люстру, уже представляя, сколь веселая ночь их ожидает. Но она не могла угадать!..

– Шабаш!.. Пойдем отсюда, я не хочу это слушать, – Аня решительно вышла в коридор.

– Погоди! Может, у меня переночуем сегодня? – остановила ее Марина.

– Чтобы я? …из-за какого-то козла?.. – проговорила Аня, выразительно поднимая брови. – Ну уж нет! Мы вернемся! Верь мне, о барабанщик!..

Глава 13

Когда Андрей ворвался в класс, первый урок был в самом разгаре.

Зеленоватая просторная комната наполнялась весенним светом, распускались под ним цветы на шторах. За старыми, обглоданными за длительную учебу партами сидело чуть менее двадцати страдальцев, думая кто о чем, но мало кто – о предмете. У доски что-то объясняла худощавого сложения учительница. Это был урок литературы. И то ли от начинающейся жары и парящей духоты, то ли от неблизкой к реальности темы и скорого конца года внимание учеников было рассеянно по помещению не хуже, чем лучи солнца.

– Привет всем! – крикнул Андрей. Никого не стесняясь, он прошел прямо перед доской, направляясь в нужный ему дальний проход. А что смущаться? Его все равно никто не видел. Или почти никто…

– Привет!..

– Привет! Опаздываешь!

– Приветик, Дрон!

– Как дела?!

Со всех сторон посыпались радостные возгласы тех, кто его не только видел, но и ждал. Переполненная людьми комната была столь же переполнена ангелами-хранителями, которые сидели на партах и подоконниках, стояли, подпирая стены, тусовались у шкафов с методическими принадлежностями. Класс был исполнен гомона и дурачащихся шуток, то и дело кто-то смеялся, хохмил, а затем завязывал дискуссии о самом высоком и вечном, с такой же легкостью возвращаясь к обыденному общению.

В основном ангелы сидели, разбившись на группки, по два – по три за каждым разговором. Кто-то раздумывал в одиночестве, некоторые созерцали своих подопечных. За двумя последними партами, как всегда пустующими, восседали на стульях три девушки и один парень. Это была знаменитая компания ангелов девчачьей дружбы, Наримановой Леры и ее ближайших приятельниц, в которую на небе повезло попасть одному лишь юноше. Окруженный вниманием, он ходил в любимчиках у всего коллектива и сейчас его, смеясь, попеременно щекотали веселые ангелочки-девушки. У самых шкафов устроились на полу и беседовали о чем-то серьезном трое хранителей. Не вмешиваясь в беседу, их внимательно слушала с подоконника нежившаяся на солнышке парочка.

И единственный ангел предпочел нестандартный выход из положения. Он, полулежа на воздухе, завис над доской и, казалось, получал удовольствие от рассматривания потолка. Это был Дима, матерый ангел главного школьного хулигана, бывалый и ко всему привыкший. С таким подопечным ему редко удавалось расслабиться, и поэтому он ловил каждый момент спокойствия. Хотя судя по безоблачному и гармоничному лицу, он совершенно от этого не страдал.