В библиотеке стояли старинные книжные шкафы высотой до потолка, черные кожаные кресла и огромный письменный стол, крышку которого украшали великолепные инкрустации в виде роз, чертополоха и трилистника, переплетенных друг с другом в затейливом узоре. На столе лежали стопками книги, бумаги, здесь же стоял новенький компьютер. А выше, на стене висела картина, единственная в библиотеке, и Тоня, увидев ее, замерла в недоверчивом изумлении.
– Как странно! – проговорила она. – Этого, конечно, не может быть, но…
Это был портрет молодой рыжеволосой девушки в красном платье, чьи волосы подсвечивало яркое полуденное солнце. Счастливо улыбаясь, красавица восхищенными глазами смотрела на свою раскрытую ладонь, где лежала связка из трех желудей. За спиной девушки виднелась густо поросшая зеленью скала причудливой формы, за которой расстилалась бескрайняя гладь лазурного моря, испещренная яркими солнечными бликами. На скале возвышался старый маяк, а над морем, расправив крылья, парили чайки. Глядя на картину, неудержимо хотелось радоваться, ибо каким-то непостижимым образом художнику удалось передать своему творению мощный жизнеутверждающий импульс.
– Я могла бы поклясться, что эта картина принадлежит кисти того же «неизвестного художника», что и наша «Иоанна Палачиди», – удивленно заметила Тоня, пристально разглядывая картину. – Они довольно разные по настроению, но есть много общего в самой технике, цветопередаче… в общем, почерк очень похож.
– Ах, вот что тебя так поразило! – отозвалась Алиса. – А я-то думала, что всё дело в скале.
– В чем? – не поняла Тоня.
– Разве ты не заметила? Форма скалы мне живо напомнила прическу Ирен. Вот где странность-то!
– Ну да, сходство есть, – присмотревшись к скале, согласилась Тоня. – И всё же меня больше другое интересует: тот самый это художник или не тот?
– Ты же только что клялась, что тот!
– Интересно, как называется эта картина? – продолжала Тоня, не обращая внимания на реплику сестры. – «Иоанну» мы привыкли величать «Дамой с виноградом», а здесь «Дама с желудями», значит. А еще, обрати внимание, как тщательно прорисованы желуди. С точно таким же усердием художник выписывал каждую ягодку в грозди винограда, что держала в руках Иоанна. И это наводит на мысль, что данным атрибутам придавалось особое значение.
– Вероятно, это символы, – предположила Алиса. – Плодородие, процветание и всё такое.
– Возможно, – сказала Тоня, продолжая рассматривать картину. – Интересно, что взгляд девушки не сфокусирован на желудях, она смотрит как будто сквозь них…
И только тут, проследив за взглядом белокурой красавицы, Тоня увидела подпись в углу картины, выполненную очень маленькими буковками, и потому далеко не сразу бросающуюся в глаза.
– Енох Арден, – прочитала Тоня. – Чудное какое имя. Неужели вот так и звали художника?
– Енох Арден? – удивилась Алиса. – Да это же герой одноименной поэмы Теннисона!
– В каком году была написана поэма? – осведомилась Тоня.
– Дай подумать… в шестидесятых годах девятнадцатого века… где-то так.
– И картина принадлежит той же эпохе. Примерно вторая половина девятнадцатого века. Точнее сказать не могу, тут нужно проводить специальное обследование. У тебя есть лупа?
– Да, – Алиса раскрыла сумочку и извлекла лупу, приобретенную в магазине сувениров Музея Шерлока Холмса. – Вот она и пригодилась!
Тоня взяла лупу, внимательно изучила подпись и пришла к выводу, что крохотные буковки были добавлены к картине совсем недавно.
– Я должна как можно скорее разыскать мистера Камминга и расспросить его об этой картине, – заявила она. – Так или иначе, но всё крутится вокруг этих загадочных полотен предположительно кисти одного и того же художника. В чем же тут дело? Я просто сгораю от любопытства!
– Подожди, – остановила ее Алиса. – Раз уж мы здесь, посмотрим на книги. Я слишком долго ждала этой минуты!
Алиса подошла к книжному шкафу и с тоской посмотрела на редкие и роскошные издания в дорогих переплетах. Здесь было собрание сочинений Шекспира, Диккенса, Даниеля Дефо, Уилки Коллинза, Джонатана Свифта. Вот и «Потерянный рай» Мильтона, вот «Смерть Артура» Томаса Мэлори, а вот…
Алиса на мгновение застыла, а потом рука ее сама собой потянулась к пухлому томику Теннисона, озаглавленному «Енох Арден». Что она рассчитывала в нем найти, девушка и сама не знала. Тем не менее Алиса взяла книгу и принялась нетерпеливо перелистывать страницы. Это был один из томов собрания сочинений, и кроме поэмы «Енох Арден», сюда входили некоторые избранные стихотворения. «Aylmer's Field», «Sea Dreams»…
– Всё! Теперь мы застрянем тут надолго, – констатировала Тоня. – Еще бы! Алиса дорвалась до книг!
– Тоня! – страшным шепотом проговорила Алиса. – Ты только взгляни на это!
И она, громко фыркнув от возмущения, вручила кузине томик Теннисона. В стихотворении «The Voyage» чьей-то безжалостной рукой, красными чернилами были подчеркнуты некоторые слова:
We left behind the painted buoy…
…On open main or winding shore!
…The Lady's-head upon the prow
…And sleep beneath his pillar'd light!
…Of twilight slowly downward drawn,
…New stars all night above the brim…
…And dewy Northern meadows green.
…Of mighty mouth, we scudded fast,
…Down the waste waters day and night,
…In hope to gain upon her flight.5
– Это варварство! – заявила Алиса.
– А может быть, шифр? – засомневалась Тоня.
– Прежде всего – варварство! – упрямо повторила кузина. – А так вообще-то шифр, конечно.
– Так давай расшифруем!
Алиса не успела ничего ответить, ибо в этот момент прозвенел гонг, созывая гостей к обеду. Не желая терять понапрасну времени, Тоня сфотографировала исчерканную страницу книги, портрет и даже таинственную подпись в углу картины. Теперь можно будет вернуться к разгадке таинственного шифра, когда представится такая возможность.
Для Алисы обед в английском замке превратился в утомительный практикум по правилам столового этикета, а Тоня, не желавшая заморачиваться по пустякам, напротив, неплохо провела время, обмениваясь туристическими впечатлениями с Ричардом Бэконом и Дермотом Кеннером, с которыми ей посчастливилось оказаться соседями. С другой стороны стола беззаботно трещала Кассандра и надменно хмурила брови капризная Ирен, которую, казалось, забавляли неловкие попытки Алисы выглядеть достойно. Роджер Камминг, сидевший во главе стола, был рассеян и молчалив.
Когда подали второе, за столом неожиданно воцарилась зловещая тишина. Алиса, уверенная, что это из-за нее и ее неправильного выбора столового прибора, от волнения выронила злосчастную вилку и густо покраснела. Никто, впрочем, этого не заметил, даже Ирен, поскольку взоры всех присутствующих были обращены на двери, ведущие в столовую, где маячила хрупкая, призрачная фигурка молодой девушки.
Странная гостья была облачена в старомодное шелковое платье пестрой расцветки, длиной почти до пят, а голову ее украшала подобранная совершенно не в тон к платью шляпка фиолетового оттенка. Не обращая ни малейшего внимания на присутствующих, даже не взглянув ни на кого, девушка подплыла к столу, остановилась, с интересом изучая содержимое тарелок гостей, затем подошла к Дермоту Кеннеру и, выудив у него из тарелки приличный кусок жареного лосося, торжественно прошествовала обратно к дверям, зажав в тонких пальцах триумфально вздернутой руки свой трофей.
– Ах, рыба, рыба, я к тебе неравнодушна! – донеслось уже из коридора. Голос девушки казался необычно гулким и больше всего напоминал завывания привидения.
Вышколенный слуга, не поведя и бровью, вновь наполнил тарелку мистера Кеннера. Алиса, несколько приободрившись, взяла заведомо «неправильную» вилку и спокойно продолжила трапезу.
– Это вот была она, – украдкой шепнул Тоне Ричард Бэкон. – Элеонора. Помните, я вам рассказывал? Видимо, у нее сейчас прилив вдохновения, поэтому она почтила нас своим присутствием только на минутку.
