А я ещё и денег им должна.

Привела себя в порядок. Собралась быстренько переодеться и застираиь вещи, пока папа не увидел мою грязную форму. Я уже давно не говорю ему, что меня задирают. Ведь он сразу в школу побежит. А там будет только молча кивать, признавая, что я была не права. Ведь для таких как Замоткина и ее подружки, мы не больше букашек. Отцы большинства детей в нашем классе богатые и влиятельные люди. Никто и разбираться не захочет, что тебя буллят.

— Да мы же шутили!— слёзно признаются девочки учительнице, после того, как приклеили мой рюкзак к стулу. Жалобно похлопая ресницами, будут изображать саму невинность.

— Вы уж следите за ними, — попросит мягко отец, а после, дома, скажет, чтобы я не дергала его по пустякам.

В барабане что-то громыхнуло. Лёгкий стук, нарушающий монотонность вращения центрифуги.

Присела.

Очки. Блин. Я же их в карман засунула, потому что мусорки под рукой не было.

Ткнула кнопку отключения. Раз. Другой.

Скрип, скрежет. Стиралка запищала, выдавая на экране ошибку.

Под ногами стало сыро. Вода медленно выползала к моим ногам, не торопясь окружая пальцы ног.

Да что за день такой.

Вызвала мастера Семеныча.

— Я давно твоему отцу говорил, что новую проще купить, — мужчина снял клапан, освобождая новый поток грязной воды, вперемешку с прозрачным искрящимся мусором. — Стекло?

— Очки случайно постира.

— Ну Руся! Что за халатность? Я в этот раз ничем не помогу. У вас опять мотор барахлит. Новую надо.

— А на какие шиши? — страдальчески спросила я.

Семеныч увлеченно задумался, заглядывая внутрь корпуса.

— Я попробую найти деталь, но ничего не обещаю.

— Спасибо, — благодарно натянув улыбку, посторонилась, пока Семеныч вместе с помощником загружали машинку на подъемник.

Прополоскала вещи вручную. Несколько раз доставала из воды осколки разбитых линз. Мелкие режущие грани безжалостно проткнули мою кожу до крови.

Папа пришел вечером. Взбудораженный, радостный, он не находил себе места.

— Русланочка. Милая. Где мой костюм? У меня завтра собеседование.

Я обрадовалась за отца. Ну хоть у кого-то денёк хороший, а не паршивое дно.

Когда я была маленькой, папа работал в школе преподавателем информатики. Потом не стало мамы, он ушел в себя. Не мог ходить на работу. Пробовал работать в институте, не срослось. Потом были архив, типография. Папа все больше старался оградиться от людей.

И от меня.

Со мной сидели соседки, тетки, пока отец искал работу.

Мне очень его не хватало.

Папа нервничал. Запил. Настали тяжёлые времена. Периодически на него заходит просветление. Он берется за ум, работает.

Мы перебивались с копейки на копейку.

С четырнадцати лет я тоже подрабатывала. Даже какое-то время мыла по ночам полы в подъезде, чтобы папа не знал, но это сбивала мой режим и на учебу я приходила как сонная муха. Неудивительно, что ребята тусующие по ночам, такие неактивные и не сосредоточенные на занятиях.

И вот папа сообщает, что пойдет на собеседование.

Бегу в родительскую спальню, открываю шкаф, вытаскиваю его единственный приличный для этого костюм.

Рукой смахиваю несуществующую пыль и...натыкаюсь рукой на пятно, от непереваренного салата.

— Гадость. Папа!? — скорбно выношу костюм на кухню отцу, который поставил чайник, и разминает скалкой остатки печенья. На столе рядом масло, немного сгущенки в банке, и какао. Мое любимое угощение, домашняя «картошка». –Сейчас чайку попьем, я прилягу. Завтра встать пораньше нужно будет, — отец перевел свой мечтательный взгляд на меня, а потом на костюм.

Радость сразу пропала из его глаз.

Он сел на табурет.

— Да ладно пап. Я сейчас почищу, — но когда я посмотрела на костюм при более ярком свете, увидела, что он в очень плачевном состоянии. На рукаве дырочка, брызги непонятного происхождения на лацкане. И пятно от рвотной массы.

Я понимаю, как сильно нам сейчас нужна эта работа. Даже если я возьму ещё несколько собачников, нам все равно не будет хватать. А взяться за работу, за которую хорошо платят, у меня просто нет времени.

Ещё этот долг.

— Собирайся, — сказала я ему, свернув в рулон старый костюм.

— Куда?

— Пойдем за костюмом. Тут через улицу ателье. Может у них есть что-нибудь подходящее.

Взяв из НЗ немного денег, отправились с отцом за костюмом.

Я не стала жалеть денег на хороший и качественный материл. Все таки такие вещи себя окупают.

Теперь мне нужно добавить в ту сумму, что осталась, и отдать долг.

Вернулись домой, поужинали. Отец благодарил меня, зная как долго мне пришлось копить на ноутбук (а он не знает, что эти денюжки мне тоже придется отдать).

Помыла посуду, сделала уроки. Споткнулась о карпа в коридоре.

— Да чтоб тебя, — посмотрела, а у рыбы отломлена душка у очков.

Ну зашибись.

Теперь ещё и подарок искать другой.

Посетовав на свое «везение», пошла спать.

Утром я бессовестно проспала.

У меня будильник всегда включен на телефоне, чтоб проснуться минут за сорок до начала занятий.

А сегодня.

Уже начало первого урока.

Папы нет. И меня не разбудил!

Кое как собравшись, бежала со всех ног. Надеюсь, в школьной столовке сегодня что-нибудь сытное на обед будет, иначе желудочный вой мне обеспечен.

Извинившись, прошла в класс.

Ребята привычно шушукаются, стараюсь не обращать на это внимание.

Подумала отпроситься с последнего урока, чтобы успеть за подарком, потому что после уроков у меня времени не останется.

Весь урок ловила смеющиеся взгляды. Ваня тоже не спускал с меня глаз, но выглядел парень серьезным.

На перемене Катя и Оля поинтересовались, как я добралась.

— Свалите, — отпугнул их Ваня, прыгнув на мою парту. Я даже испугалась, что рухнет от его веса. — Ты че трубку не берешь?

— Потеряла телефон. Дома наверное или на беззвучном где-нибудь оставила.

— Просто сегодня контроша на последнем. Я хотел спросить..

— Блин. Точно.

Совершенно вылетело из головы.

Но мне необходимо уйти с последнего урока. А это значит, оставить Ваню на едине с проблемным для него русским.

— Я помогу, — успокоила я его, теряясь при этом, что делать с подарком. — Вано, а можно тебя об одолжении попросить?

— Смотря, что делать надо.

Я рассказала, что произошло, и объяснила ситуацию с проклятым карпом.

Единственное, умолчала что те парни забрали мой телефон и теперь требуют денег за разбитое стекло.

— Ладно. После тренировки забегу, а ты что, опять няньчишься?

— Угу, ответила я.

В обед, в очереди в столовке, увидела на экране в телефоне вперёд стоящей девчонки видео моего позора.

Девочки рассмеялись, а я трусливо сбежала. Все поголовно смотрели на меня.

Этот смех ещё долго звучал в ушах.

Вернувшись в кабинет, столкнулась с учительницей по русскому.

— Руслана, как хорошо, что ты тут. Не могла бы ты мне помочь?

— Да, конечно, — с готовностью сообщила я.

— Я на распечатку поставила, а мне отойти нужно. Проконтролируй чтобы к ноутбуку никто не подходил. Тут все ваши контрольные и ответы к ним, мало ли.

— Хорошо, не волнуйтесь, — проводила учительницу, присаживаясь на место за учительским столом. Учителя, в отличии от моих одноклассников, ценят стремительных ответственных учеников. Это доверие дорогого стоит.

Но я была так зла на Олю и Катю. На то, что они так гнусно поступили, распустив это вирусное видео моего фиаско.

Конечно, им хорошо. Никаких проблем. Им незачем волноваться на счёт своих оценок. Их все любят только за то, что они могут позволить купить, оплатить лучших репетиторов(помогало бы им это!) Им не нужно беспокоиться о коммунальных платежах и просрочках по ним.

Принтер выплевывал листики.

Я посмотрела на ноут.

Нет. Отмахнула глупую мысль.

Пришла Елена Петровна, я вернулась на место. Класс потихоньку заполнялся учениками.