Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Должен заметить, ваши с доктором Лангом отчёты весьма презабавны, – сказал вершитель судеб после недолгого молчания, и его взгляд был совершенно равнодушен.

– Что же в них такого смешного?

– О, боюсь, вы не поймёте, – снисходительно скривился Филдс. – Для этого надо очень хорошо изучить вашего наставника.

– Не знала, что к нему прилагалась инструкция. Забыли выдать её, когда продавали меня в Монреаль?

– Лиллиан сказала, вы знаете правду, – кивнул он, и Рене не нашла причин спорить. Да, она знала. И слава богу.

– Можно было обойтись и без такой лжи. Думаю, я смогла бы понять вашу мотивацию.

– Вы – да. Кое-кто… вряд ли. – Филдс вынул из портфеля перчатки, но вдруг остановился и бросил откровенный взгляд на лицо Рене, отчего шрам обиженно зазудел. – Слушания переносятся на конец декабря, однако вашему наставнику ничего не грозит. В этот раз пустая формальность. Но позвольте дать совет. У вас хорошие рекомендации, доктор Роше, прекрасные учителя и определённо есть талант к хирургии. А потому – бегите. Спасайте свою очаровательную шкурку, прежде чем с вас её снимут, и прихватите с собой попутчика. Если он, конечно же, согласится.

Филдс вежливо улыбнулся, а Рене ошарашенно уставилась на главу резидентуры целой провинции. Он? Речь шла о Тони? Но с чего бы ему убегать?

– Это… это немного противоречит вашим собственным действиям, не находите? – просипела она, мгновенно забыв про облегчение, что принесла с собой новость о слушаниях. Филдс лишь едва заметно усмехнулся, пока застёгивал пальто.

– Всё меняется, доктор Роше. Я пошёл на уступки для Энгтан один раз, потому что мне, в общем-то, было глубоко всё равно, сколько трофеев она собралась разменять в этом году. К тому же, на первый взгляд, вам доставался джекпот. Но потом игра пошла по непредсказуемым правилам. Главный врач, который использует буллинг в качестве приручения сотрудников…

– Вы знаете даже это?! – прошептала Рене, чем заслужила взгляд свысока.

– Похоже, мне действительно стоило выдать инструкцию. – Филдс откашлялся, будто хотел скрыть смешок, но потом неожиданно стал очень серьёзен. – Скажу откровенно, ваше будущее мало меня интересует. На мой взгляд, вам не хватает настойчивости, уверенности, гонора и капли жестокости, чтобы стать чем-то по-настоящему интересным. Но, поскольку, главный герой здесь вовсе не я, то и не мне писать пьесу. И всё же у меня будет к вам просьба.

– Какая? – тихо спросила Рене, которая не знала, то ли поражаться столь низкой оценке своих способностей, то ли быть польщённой, что до обращения к ней за помощью снизошёл сам Филдс. А он тем временем застегнул верхнюю пуговицу янтарного пальто и удивительно горько поджал губы.

– Заставьте его слезть с таблеток, – устало проговорил этот высокий старик, который вдруг нацепил на себя все свои годы. – Любой ценой. Обещайте или убеждайте в чём хотите, врите как хотите, но он должен понять – травма вылечена, а прошлое закончилось. Нельзя постоянно заниматься самоистязанием, думая, что причины до сих пор ведут к несвершившейся мести. Будто где-то ещё есть незакрытые счета или причины для расплаты. Нет. Всё закончилось. В живых никого не осталось. А потому пришла пора окончательно уяснить, что проблемы головы Колина исключительно в голове самого Колина. Понимаете?

Рене открыла рот, но немедленно захлопнула, когда ощутила выдающее с головой дрожание губ. Заметил его и Филдс, который лишь расстроено усмехнулся и покачал головой.

– Господи…

– Вы знаете часть правды. Думаю, ещё один кусочек не повредит. – Он пожал плечами. – Так, вы обещаете?

Вопрос был задан с таким нажимом, что ничего не оставалось, как честно ответить:

– Да.

Потому что она действительно этого хотела. Была готова стереть до крови язык, истоптать до мозолей колени, сорвать голос в попытке докричаться до Тони. Или его стоило звать Колином? В общем, до человека, которого Филдс спокойно называл по старому имени и, кажется, знал о нём слишком многое. Гораздо больше, чем она сама. И внезапно Рене ощутила себя настолько запутавшейся, словно её выбросили в бурное море с тоненьким плотом из веры в людей. Отвратительное чувство. Вокруг постоянно происходили чудные события, сводились какие-то счёты, игрались странные игры, а она плыла по течению без шанса вмешаться. И никто! Ни одна живая душа не хотела протянуть ей руку и помочь выбраться. Даже Филдс. Даже сам Энтони. И как же от этого было паршиво…

А потому, движимая горечью от такого пренебрежения к своим чувствам, Рене вскинула голову, чтобы попросить дать хоть немного правды, но с удивлением поняла – коридор опустел. Здесь было тихо и совершенно безлюдно. Какой сюр! Её снова бросили с кусочком мозаики и Джомолунгмой вопросов. Держи, милая! Радуйся! Поиграйся, ведь ты ещё глупый ребёнок!

Рене всхлипнула, вытерла нос рукавом, а потом сердито смахнула рукой выбившееся из куртки пёрышко. На глаза опять навернулись дурацкие слёзы. Во всём виновата усталость. Да-да. Однако и Рене Роше не таблетка от всех бед на земле.

Голова устало опустилась на холодную отштукатуренную стену. Надо было встать и проверить аудиторию, узнать, ушёл ли Тони, но сил не было. К тому же, что она ему скажет? Опять начнутся упрёки и поучения… Она фыркнула, поджала колени к груди и поплотнее закуталась в свитер. Идти никуда не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Даже итог слушаний теперь казался таким незначительным. И Рене не знала, задремала ли снова, но в какой-то момент резко дёрнулась. Сначала она не поняла, что её напугало. Где-то хлопнула дверь? Или закрылось окно? Однако в тишине пустого здания раздались шаги, а потом в ярко освещённом проёме аудитории показалась знакомая долговязая фигура. Она едва заметно качнулась, но успела ухватиться за стену. И только в этот момент Рене почувствовала, как стало легче дышать.

Итак, поле боя Энтони покинул последним. Выключив за собой свет, он тяжело шагнул в сумрачный коридор и вдруг остановился, словно не знал, куда идти. О, наверное, оно так и было. Вряд ли Ланг бывал здесь так часто, чтобы выучить переплетение лестниц в новом модерновом корпусе. Но в следующий момент он потёр рукой лоб, вновь пошатнулся, и Рене пришлось зажать рукой рот, чтобы не выдать себя отчаянным всхлипом. В голове лопнул фейерверк чужой боли.

– Насколько я понимаю, это не Монреаль, – едва слышно проговорил он и повернулся.

В несколько шаркающих шагов Ланг добрался до нужной стены, а потом тяжело опустился на скамью, отчего в мозгу взорвалась парочка боезарядов. И Рене не знала, как сумела сдержаться. Каким удивительным чудом задавила совершенно безотчётный порыв дёрнуться и помочь, схватить под локоть, обнять за талию… Этого бы Тони не простил даже ей. А потому она лишь развернулась к нему и с ногами забралась на сиденье, не заметив, как на пол полетели пальто и куртка. Руки сами потянулись вперёд, но Рене вдруг одёрнула себя. «Проблемы головы Колина исключительно в голове самого Колина», – прозвучал в голове голос, от которого опять нахлынула растерянность. Что это значит? Ей не следовало помогать? А что, если тем самым она только сделает хуже? Ох, раньше с Энтони было непросто, но хотя бы понятно, ну а теперь – сложно и, похоже, совсем непонятно.

– Нет, – прошептала наконец Рене. – Это всё ещё Квебек.

– М-м-м, – донеслось бормотание, и её без того измотанное сердце не выдержало.

Рене торопливо подползла к безвольно привалившемуся к стене телу, робко коснулась плеча и поймала измученный взгляд под полуприкрытыми веками.

– Позволишь? – Вопрос вышел почти беззвучно, но Энтони понял и, кажется, удивился.

– Ты спрашиваешь у меня разрешение? – с трудом проговорил Ланг, а потом болезненно усмехнулся. – Глупая…

– Я просто не знаю, могу ли теперь, – пробормотала она. Рене выждала ещё пару секунд, пока бушевала очередная волна боли, а потом аккуратно обхватила голову Тони ладонью и чуть приподняла от шершавой стены. Бережно коснувшись привычно взлохмаченных тёмных волос, она прошептала: – Имею ли право. Позволишь ли. Захочу ли сама. Всё так изменилось…

9
{"b":"810281","o":1}