– Боюсь, тебе этого не понять, – снова улыбнулась Тон.

– Такой вот я дурак, – горько усмехнулся Ренни. – Я рыжего, наверное, месяц не смогу видеть, а на Эккеле… уже сегодня посмотрел.

– Подожди, выиграешь еще, – Тон ласково погладила его по плечу. – С первого раза ни у кого не получалось.

– Этот тендер, – спокойно сказал Ренни, – выиграть невозможно. И я это докажу. И тебе. И всем.

– Что ты собираешься доказывать?

– Правду.

Вечер в горах наступил быстро. Солнце свалилось за хребты, лишь за черными далекими вершинами был виден ирреальный отсвет заката. Лес внизу превратился в неразличимую темную махину, ветер стих. Горы, ночь… Был пасмурный день, стала темная осенняя ночь без звезд.

Ренни вел катер медленно, бездумно, не особо следя за маршрутом, потом спохватился, перевел машину в ночной режим. Катер был старый, родительский, на таком не полихачишь, да и родители тоже спросят, а еще и считку могут потребовать. Свой катер пока купить не светило. Если бы не поганец Эккеле, через год можно было бы заняться этим вопросом, а теперь… Ренни тяжело вздохнул. До сих пор не отпускала обида. Он же старался! И работа его, кстати, очень даже соответствовала. Конечно, положа руку на сердце, следовало признать, что Дзеди его обошел, но обошел заслуженно. Очень изящное решение. Только настроение от этого не повышается, а, наоборот, падает камнем в этот осенний лес.

– Реджинальд! – внезапно ожила связь. – Изволь ответить!

Ренни с досадой хлопнул себя рукой по бедру.

– Да, мама, – послушно отозвался он.

– Ты где?

– Катаюсь. Я близко от дома, не волнуйся, пожалуйста, – попросил он. Катер чиркнул брюхом по верхушкам деревьев, и Ренни поспешно выправил машину. Какое старье! У Дзеди с Лином и то лучше. Сволочи, они же из второго своего катера яхту сделали, и всё им мало.

– Я не волнуюсь, – отрезала мама. – То есть волнуюсь, но о другом. Ренни, не пей много, пожалуйста. Я понимаю, ты расстроен, но ведь это еще не конец света. Можно пойти к пищевикам, папа всегда поможет…

– Я не собираюсь пить или идти работать к пищевикам! – взорвался Ренни. – Я один летаю, мама, и совершенно необязательно постоянно за мной следить!

– Мальчик мой, милый, я не слежу, – мама постаралась максимально смягчить свой командный тон и, как ни странно, это ей удалось. – Я просто волнуюсь за тебя. Ты что-то уже решил?

– Да, – мрачно сказал Ренни. Ой, что сейчас будет! Но придется это выдержать. – Я иду к медикам. И не спорь со мной, мама, будет только хуже.

– Боже мой! – хорошо, что визуала нет. Просто отлично, что удалось так ловко испортить простенькую систему в катере, а детектор визуал поддерживает только по требованию. Которое не последует ни за что на свете. Мама сейчас точно ломает руки. Картинно. А папа сидит рядом и тихо млеет от спектакля. Он привык, он даже удовольствие от этого получает. – Реджинальд, опомнись! Зачем?!

– Во-первых, из-за зарплаты. Она поменьше, но при хорошей клиентуре, или после того, как я получу статус постоянного врача…

– Ренни, это глупо!

– Мама, статус! Я хоть голосовать смогу. А, в-третьих, свободного времени много. У меня будет возможность готовиться к новому тендеру.

– Ренни, это не просто глупо, это… Пойми, ты ж не будешь себе принадлежать. В любой момент, днем, ночью, когда угодно тебя могут сдернуть с места и тебе придется…

– Я всё знаю, – своенравный катер снова примерился к деревьям, но Ренни его опять выровнял. – Всё равно это лучше, чем просидеть всю жизнь, конструируя овощи для гурманов.

Мама вздохнула. На секунду Ренни почудилось, что они сидят рядом, и сейчас мама подойдет к нему, обнимет – и сразу исчезнет и ее командный голос, и театр одной актрисы с заламыванием рук, слезами и истериками, и останется только самый дорогой на свете человек, который потреплет по волосам и тихонько произнесет: «Ладно, сынок. Ты у меня умный мальчик, поступай, как знаешь».

Но она молчала. Конечно, четыреста километров – не расстояние, но сейчас его и маму разделяло нечто гораздо большее. Его решение, к примеру. Или мамино нежелание это решение понять и принять. Ладно. Она поймет. Надо только верить в это – и поймет. Верить и ждать.

Сам бы он ни в жизни этого костра не заметил. Замаскирован он был на совесть – под скальным уступом, в ложбинке. Заметил катер, и стал вякать, что внизу меняется температурный режим, и как бы это не привело к аварии. Ренни мрачно усмехнулся и затормозил машину. Снизился. Ну конечно, это именно то, чего ему сейчас не хватало для полной потери собственного достоинства.

Внизу Дзеди, Лин и компания с шумом отмечали поступление на работу. А смотаться не получится, потому что его уже заметили. По крайней мере, жизнерадостный Лин сначала несколько секунд пристально смотрел вверх, а потом замахал рукой, приглашая.

– Эй! – крикнул он. – Кого там носит! Давай к нам, нечего в небе висеть!

Пришлось сажать машину. Хорошо еще, что компания прибыла на одном катере, поэтому на маленькой полянке оказалось достаточно места для посадки. И вообще, во вкусе ребятам не откажешь. Умеют выбрать что-то такое… уютное, что ли? Хорошо было на полянке, совсем небольшой, окруженной густыми, выше человеческого роста кустами, с пляшущим под скалой костром, и плоскими камнями, лежащими в сухой осенней траве.

– Привет, – Дзеди встал с камня, подошел к Ренни и протянул руку. Пришлось пожать. – Ты чего такой грустный? Не переживай так.

– Правда, – поддержал друга Лин. – Ты всерьез думаешь, что нам всё задаром достается?

– Ребят, давайте выпьем, – из темноты вынырнула Вэн Тон. В руках у нее была глиняная бутылка и сетка со стаканами. – Ренни, хватит дуться. Ты уже всем надоел.

– Надеюсь, Эккеле вы не захватили? – ехидно спросил Ренни. – Вина не надо, я матери обещал, что не буду.

– Не захватили, – отмахнулся Лин. – Нам тут только Эккеле не хватало. Кроме вина ничего нет, извинишься потом перед мамой. Народ, где вы там? Свои, тревога ложная, выходите, давайте.

Кусты зашевелились и на полянку вышло еще человек шесть. Забавно, если учесть, что в катер Лина столько не поместится. Может, еще где-то поставили? Но не в лесу же…

– Ага, вот оно, несоответствие, – усмехнулся Лин. – Ренни, а как ты думаешь…

– Он не думает. Он считает, – Дзеди отобрал у Тон бутылку и принялся разливать вино. – Кстати, зря.

Ренни покачал головой. Он украдкой посмотрел на Дзеди и Лина, снова ловя себя на том, что сравнивает этих двоих с собой. Ростом, конечно, не вышли. Ниже его самого на полголовы, где-то под метр восемьдесят, или даже меньше. Худощавые, неплохо сложены, но, опять же на взгляд Ренни, слишком тонкие в кости. Лица правильные, глаза немного необычной формы. Высокие скулы, ровно очерченные брови, у Лина как всегда сидит где-то в уголках губ неуловимая полуулыбка, интересно, чем это хитрое выражение лица завтра обернется? Хотя на самом деле ребята вполне ничего. Всегда приветливые, правда Лин частенько перебарщивает со своими шутками, но в целом – всё пристойно. Отличные результаты по всем дисциплинам, интересные нестандартные решения, как во время этого проклятого тендера, но…

…но Ренни остерегался общаться с ними. Много к тому было причин, среди которых полно второстепенных, и одна – главная. Второстепенные… Обучение в спецгруппе, к примеру. Ряд дисциплин, типа управления первичными системами аналога эгрегора, теория в чистом виде, даже не дисциплина, а так, гипотетические изыскания. Зачем это? Нет, выбрали, и ходили гордые, как будто это может кому-то для чего-то пригодиться. Пацифизм этот гипертрофированный – тоже зачем? Спорт они не любят, на курсы по единоборствам их Айк, помнится, пинками загоняла. А курсы обязательные, иначе китайцы, типа той же Вэн Тон, могут обидеться – и фиг ты нужную работу получишь. А эти… Соревнования они, видите ли, не признают. Никакие. Только регаты. Ага, признали тут одну этим летом. Второе место, и, что самое неприятное – всё законно. Мелочи типа того же Безымянного общества. Массовая продажа красных штанов. А, еще, волосы! У Лина волосы медно-рыжие, у Дзеди – черные. И у того, и у другого – до плеч. Как-то раз спросил, не постеснялся. Выяснилось, что просто так. Нравится. Да, не модно, не принято. Ну и что? Если желаешь – можешь вообще волосы на пару месяцев свести, а мы будем ходить так, как нам хочется. Сам Ренни всегда стригся коротко, считал что это и современно, и аккуратно. Конечно, любой человек имеет право, но…