Предупреждение: отклонение от канона, потому что человек, который появится в этой главе, в фильме до 1998 года не дожил 😞

1998 год

Она смотрит на салат в своей тарелке. В любой другой бы день она расправилась бы с этим салатом быстро. Сколько она себя помнит, у нее всегда хороший аппетит. Но сегодня Мила лениво ковыряется в салате, а аппетита вообще нет. Впрочем его уже несколько дней как нет. За последние три дня всё, что удалось ей съесть и благополучно оставить в своем животе - это несколько ложек овсяной каши. Мила отводит взгляд от салата и медленно поворачивает голову к окну. Не сложно не заметить, что Кирилл смотрит на неё, молчит, не ест, его еда, кажется, тоже не тронута. Странно, что он молчит, а не задает те вопросы, что у него на уме, потому что они одни в учительской сейчас. Их окна в расписании совпадают в четверг. После четвертого урока у них сорок пять минут перерыва, прежде чем они разойдутся по своим кабинетам. Мила знает, что у него на языке крутятся вопросы, и он хочет ответы на них. Глупо надеяться, что он никогда их не задаст. Она вздыхает и все же переводит взгляд на него. Ей даже не нужно говорить, что она готова слушать его. Кирилл спрашивает практически тут же:

— Между вами что-то было? — он откладывает вилку в сторону, кажется тоже не настроенный продолжать обед.

Она отмечает, что он старается звучать так, будто его это совсем не волнует. Но по тому, как он смотрит, у него не получается скрыть свои чувства.

Между вами что-то было?

Двадцать семь лет дружбы.

Потому что он всегда был и есть. Постоянное присутствие в её жизни, от которого она не может и не хочет отказываться.

Десять лет секса без обязательств и отношений.

Потому что она вынудила его.

Между ними много чего было.

Что-то она может рассказать, потому что за эти двадцать семь лет они в такой жопе бывали, словами сложно передать.

Что-то она рассказать не может, потому что это что-то только между Витей и ней, затерянное между смятых простыней и между их жарких тел, сплетенных в порыве страсти.

Десять лет шантажа, потому что если она расскажет Саше, это все закончится.

Возможно она преувеличивала всегда, когда говорила, что Саша его убьет.

Саша его не убьет. Витя его лучший друг.

Но она боится услышать: раз Саша знает, тебе больше нечем меня шантажировать, принцесса. Так что я думаю ты понимаешь, что на этом все кончено. Если они и закончат, то только на её условиях.

И от этого всего становится плохо. Она чувствует, как к горлу подступает тошнота и она делает глоток чая, чтобы её не стошнило.

— Мы друзья, — отзывается Мила и отводит взгляд, чтобы посмотреть в окно.

Она ведь и совсем не врет. Друзья. Как часто беременеют от друзей? Если это тошнота по утрам что-то да значит. Мила знает, что нужно сходить к врачу, чтобы удостовериться в этом. Может быть в ближайшем будущем. Если месячные например точно не придут. Пять дней задержки еще совсем ничего не означают.

— Я могу ошибаться, но у меня сложилось впечатление, что между вами что-то было. Что вы были больше, чем просто друзья — осторожно говорит Кирилл.

— Тебе показалось, — она пожимает плечами.

Кирилл замолкает. Мила кидает на него взгляд, а затем смотрит на салат так, будто он лично оскорбил ее.

— Тогда как ты можешь объяснить то, что происходит?

Как же он оставил это без своего внимания. Впрочем было бы странно, если бы он решил всё происходящее проигнорировать.

Их поход в ресторан на прошлой неделе закончился тем, что к ним присоединился Витя. Он подсел за их столик так, как будто они ждали его (они точно не ждали), забрал у Кирилла тарелку с супом со словами: “Я целый день не ел. Думаю, ты можешь подождать, пока тебе приготовят новую порцию.” Кирилл и слова не пикнул. Даже не предложил уйти, застыл на месте и терпел все это, напуганный присутствием Вити. А когда она встала и сказала, что они уходят, Витя поднялся следом и с ухмылкой прошептал ей на ухо: “Ты же не хочешь, чтобы Саша узнал?”. И ей пришлось сесть обратно. Сама себе накинула петлю на шею.

Их поход в кино вчера закончился тем, что Витя опять присоединился к ним так, будто они его ждали. Она сидела между Кириллом и каким-то парнем, который пришел в кино в одиночестве. Поэтому Витя без труда согнал его с места, хотя парень и пытался возражать. Но как тут возразить, когда Витя выглядел достаточно пугающе? А он умеет так выглядеть, когда хочет так выглядеть. Но не сказать, что это её не заводит, делает колени слабыми, а возбуждение слишком ощутимым, чтобы легко отмахнуться от этого.

Ей очень хочется спросить:

— А я обязана объяснять тебе что-то?

Но она не может этого сделать. Потому что в его глазах они встречаются и по этой логике она как раз задолжала ему объяснения.

— Потому что…, — и она не знает, как это объяснить нормально. Никакой нормальной причины не приходит на ум вообще. — Потому что он беспокоится обо мне, — а затем быстро добавляет. — Как брат.

— Это не похоже на отношения брата и сестры, — с подозрением говорит Кирилл.

— Так спроси в следующий раз его сам, если тебе не нравится мой ответ. Как тебе такая идея?

Ей даже хочется, чтобы он спросил. Просто интересно знать, что ответит ему Витя. Сможет ли он сказать правду?

— Может быть и спрошу, — Кирилл говорит самоуверенно. — Потому что мне не нравится, что он прерывает наши свидания. Откуда он вообще знал, где мы находимся?

У неё есть несколько вариантов. Первый: за ней кто-то следит из его парней. Второй: за ним следят. Третий: следят и за ней, и за ним. Все три варианта ей не нравятся.

— Вот и спросишь у него следующий раз, когда увидишь, — Мила даже не пытается сдержать раздражение.

Нет. С Кириллом ей точно не по пути. Он милый, хороший парень, такая овечка, которая может говорить о том, что может укусить, но никогда не укусит. А она успела привыкнуть к волкам, которые говорят, что укусят, и действительно кусают. Она уже испорчена для хороших парней, для парней, которых бы одобрила бы мама. Если Саша хочет, чтобы она вышла замуж за кого-то вроде Кирилла, лучше она останется одна. Впрочем о чем она вообще говорит? Ничего ведь не поменялось: если не Витя, то больше никто.

Кирилл хочет что-то сказать, но в учительскую заходит Виталий Петрович, вахтер, с букетом роз. Правда вначале в двери оказывается букет, а затем сам Виталий Петрович. Красивый букет на самом деле, розы свежие и тут же сладкий запах заполняет всё пространство.

— Милена Николаевна, это вам.

Ему не надоело? Но Мила спрашивает так, на всякий случай:

— От кого?

Виталий Петрович всучивает букет ей в руки с не слишком довольным лицом, и ей не остается ничего, кроме как ухватиться за этот букет.

— Нет, — он качает головой. — Не от вашего обычного мужчины, — и он смотрит на неё с презрением. Мила старается не засмеяться от того, как он сказал, выплюнул, это “обычного мужчины”. — Он такой не русской внешности. Могу предположить, что он таджик.

И на этом Виталий Петрович уходит, на ходу вытирая руки о платок, будто брезгует. Правда Милу это особо не волнует. Она знает, что говорят за её спиной: что она проститутка и встречается с несколькими мужчинами. А Кирилла жалеют, потому что конечно все знают, что они встречаются. И все знают про Витю и его букеты.

Нет, Витя для них просто загадочный мужчина, но слухи и домыслы конечно - сильная вещь.

— Кирилл, поставь цветы в вазу, пожалуйста. Я скоро вернусь, — Мила аккуратно кладет букет на стол и торопится выйти из учительской, захватив с собой пальто, потому что на улице уже достаточно холодно.

Он ждёт её на крыльце школы.

— Фархад! — радостно приветствует Мила старого друга, обнимая его крепко.

И ей даже плевать на то, что кто-то может наблюдать за ней. Скорее всего Кирилл выглядывает в окно, пытаясь увидеть, к кому она сбежала.

— Милена! — Фархад расплывается в такой же счастливой улыбке и обнимает её в ответ. — Ты с каждым годом все краше и краше. Цветешь, словно роза. Так хорошо выглядишь.