Впрочем, не важно.

– Умершая под номером сто семь миллиардов двадцать восемь миллионов триста пятьдесят тысяч пятьсот восемьдесят два. Сокращенно «Два». Значит, вы умерли сегодня, при…, – он поднял листок бумаги, все это время лежавший на столе, и сощурив глаза, внимательно изучил его, – …при весьма понятных обстоятельствах. Вас сбил электропоезд, пока вы переходили железнодорожные пути в неположенном месте. Как такое вообще возможно? Насколько мне известно, они громкие, эти поезда…

– Я была в наушниках, – развела я руками.

– Жаль: тупость у нас не считается за грех. А надо бы, только добавляете мне работу. Ну что ж…, – он отложил бумагу и скрестил руки перед собой, – как вы видите, за моей спиной две двери. Одна ведет в Ад, другая в Рай. Куда вам положено, мы сейчас выясним на основании ваших дел.

Я посмотрела за его спину, где расположились давно запримеченные мною двери. Их было не сложно заметить – особенно ту, что была красного цвета и над которой висела мерцающая, словно новогодняя гирлянда, надпись «АД». Вдруг, эта дверь открылась, и из нее вышел … мужчина с карнавала? На нем были надеты рога как из дешевого магазина приколов и прицеплен не настоящий красный хвост. В руках его была толстая книга.

– А вот и я. Принес ваши грешки, – весело сказал он и бросил на стол тяжелую книгу в черном переплете.

– Что? Такая толстая? Неужели я так много грешила? – удивленно воскликнула я, глядя на книгу.

Тут открылась вторая дверь и из нее вышла женщина, с накладными крылышками и нимбом, приклеенным на палочку. Женщина мне улыбнулась и положила на стол тонкую белую книжечку, больше похожую на брошюру.

– А это добрые дела, – сказала она и подмигнула мне.

«Просто прекрасно», – саркастично подумала я. Мне стало не по себе… как будто … стыдно?

– Итак, приступим, – сказал мужичок за партой и начал изучать дела, открыв перед собой сначала черную увесистую книжку моих грехов.

Вверх ногами читаю я плохо, но все же мне удалось разглядеть, что следующие несколько страниц были исписаны всего одним словом «О, мой Бог». А мужичок с крыльями все продолжал и продолжал перелистывать страницы. Наконец, он остановился и с гневом взглянул на меня:

– Ты произнесла слово «Бог» миллионы раз, да почти вся книга об этом! Посмотри, посмотри, – он начал совать мне под нос книгу, где страница за страницей виднелись фразы «О, мой Бог», «Боже», «Слава Богу».

– Ты понимаешь, что за это тебе грозит сотни ударов плетью! – взревел он.

Он посмотрел на человека с накладными рогами.

– Забирайте ее, дайте ей тысячу ударов плетью! – сказал он.

– Но постойте, – вмешалась женщина с поддельным нимбом, – вы даже не взглянули в эту книгу, – она указала на белую тонкую брошюру, – хорошие дела там тоже есть. Например, она много работала волонтером, а сколько она перевела бабушек через дорогу. Целых две. Согласитесь, в наше суровое время это считается за подвиг.

– Ох, Цере, только ради тебя. Только ради тебя! – мужчина за партой строго посмотрел на меня и открыл тонкую книжечку, мельком бросая взгляд на ее две страницы.

– Хорошо, юная леди, – обратился он ко мне, откинув обе книги и вновь сложив руки в замок. – Я предоставлю вам выбор. Вы можете проследовать за этим прекрасным мужчиной с рогами в Красную дверь, где вас отхлестают сотни раз толстыми плетями, сделанными из кожи первоклассных буйволов. Или же вы пойдете за этой милой женщиной, в эту светлую дверь, но тогда пеняйте на себя.

– Что? – я удивилась, – у меня есть выбор?

– Да. Но подумайте хорошенько… Сотни ударов плетей, – и он указал на мужчину с рогами, который радостно замахал мне руками, маня к себе, – или пойти с этой женщиной, вон за эту дверь, – он указал мне на милую улыбающуюся женщину, стоявшую рядом с белоснежной дверью с надписью «Рай».

– Пожалуй, я пойду с ней, – я сделала шаг вперед, и встала рядом с женщиной.

– Ну вооот, – обиделся мужчина из «Ада», – почему все постоянно выбирают эту дверь… у нас же так весело.

Мне даже стало жаль его.

– Ты еще можешь поменять решение, – сказал мужчина в очках, пронизывая меня взглядом.

– Пожалуй, нет, – сказала я.

– Все, хватит ее заманивать. Если вас что-то не устраивает, может пора сменить отдел маркетинга, – сказала женщина и, взяв меня за руку, приветливо улыбнулась.

– Ну что, Два, ты готова? – ласково сказал она, и на мое согласие открыла дверь. Мы вошли с ней в «Рай».

Который оказался очередным длинным коридором…

– Не сердись на Архе, – сказала она, видимо, имея ввиду, этого мужчину за партой, – до повышения, он раньше сидел в отделе Богохульств. Это очень важный и большой отдел. Его работа заключалась в регистрации каждого обращения к Богу. Бывало, обращений было так много, что бедняга даже отлучиться в туалет не мог.

– Но зачем это? – мне нисколько не было его жаль.

– Каждый раз, когда ты произносишь имя того, кого нельзя называть всуе (если вы не поняли, она говорила о Боге), то оно автоматически регистрируется системой как мольба о помощи и ставится в очередь. Другое отделение этого отдела потом должно проверить каждое обращение. И поэтому, из-за таких как ты, – я клянусь, в глазах этой женщины на секунду появилась всепоглощающая ненависть ко мне, доли секунды и она снова вернула себе милый вид, – пока наши создания изучают все просьбы, они могут опоздать к действительно важной мольбе. А потом все эти фразочки: его нет, он не существует и прочие обиды, вплоть до отказа от религии. И что в итоге? Отдел религии лишается своей премии! А все почему? Тут то мы и возвращаемся к твоим фразам. А вот, кстати, и он.

Она указала рукой на прозрачную стенку, за которой бегал безумный мужчина. К нему одновременно из сотен труб вылетали бумажные записки, на компьютере за одиноким столом виднелась открытая электронная почта с ежесекундными уведомлениями о приходе новых сообщений, а вокруг было расположено десятка три различных телефонов, постоянно звонивших.

– Больше, больше Богохульств, мне нужно больше! – кричал он, одновременно ловя бумажки и держа в руках телефонную трубку.

– Как видишь, новый сотрудник очень любит свою работу, – сказала она и мы пошли дальше.

И чем дальше мы шли, тем больше было прозрачных кабинок, за которыми сидели разные… как она их назвала, создания? Помимо людей тут были антропоморфные животные, говорящие цветные сгустки непонятных субстанций, просто летающие нечто очень маленьких размеров. И все они усиленно работали. Значит, это и есть Рай?

Наконец, эта женщина завела меня в одну из очередных комнат за прозрачной стенкой.

Это был просторный зал, в центре которого сидела обычная тетка, знаете, такая бухгалтерша с вашей работы, и курила одновременно три сигареты и одну сигару! Она усиленно била по клавишам древнего компьютера времен моей бабушки. Увидев нас, она подняла голову, и, вытащив сигару изо рта (а сигареты нет), сказала:

– Ох, милочка, ты даже не представляешь, куда ты попала. Один день в нашей психушке, и ты поймешь, что лучше бы выбрала вторую дверь, – сиплый голос, насквозь прокуренной гортани, больно ударил по уху.

– Мне кажется, нет ничего хуже вечного избиения плетьми, – сказала я, оглядываясь по сторонам.

– А кто сказал, что вечного? – невозмутимо ответила она, – ну побили бы тебя немного, зато потом одно сплошное веселье.

– Это правда? – я посмотрела на милую женщину, что привела меня сюда.

– Не слушай ее, – мило ответила она мне, – хорошо там, где нас нет. Они там тоже заняты делом.

Но «курящая бухгалтерша» не унималась:

– То, чем они там заняты, ангельское пение по сравнению с тем, что разгребаем тут мы.

Женщина не ответила. Она подвела меня к пустому столу, попутно снимая крылья с нимбом. Перехватив мой удивленный взгляд, она пояснила:

– Начальство требует выглядеть соответствующе ожиданиям вновь прибывших. А финансирование не выделило. Вот и приходится импровизировать, – сказала она, садясь за стол. – Так-так. Надо тебя куда-то определить.