– Я быстро. – Он гладит сестру по голове, а Денис не может оторвать глаз от его маленькой ладони. – К маме сходим завтра, только не сбегай и слушайся Толика, ладно? Пойдем, – это он Славке, – до калитки проводишь.

Тот тяжело отклеивается от стены и уходит с ним.

– Я не понимаю. – Денис наблюдает, как Толик роется в ящике стола. – Чем я заслужил такое отношение? Не в обиду, конечно, но твой друг ведет себя как сволочь. Я ведь ничего ему не сделал.

Ответ звучит отвлеченно:

– Забей. Не нужно искать какие-то мифические причины. Мурат плохо сходится с людьми, он замкнут, как и его сестра. Ты тут ни при чем.

Глаза Миланы блестят от слез. Толик по-родительски усаживает девочку на стул и принимается с ней рисовать. Она видится Денису беззащитной крохой, маленькой незабудкой среди скальных пород.

Разница между Сашей и Толей не удивляет настолько сильно, насколько шокирует непохожесть между Муратом и Миланой. Если с Милой все и так понятно (жертва травли дворовых сопляков по-другому себя вести и не будет), то с Муратом дела обстоят странно. Он, кажется, ненавидит без какой-либо причины, и это просто не имеет первоисточника. Все это, без шуток, задевает.

Под конец занятий мысли о Мурате улетучиваются из головы. Но судьба словно в насмешку подкидывает новую пищу для размышлений, когда, будучи дома, Денис открывает записную книжку Славы с аккордами, врученную им для самоподготовки.

На последних листах легкими карандашными штрихами нарисовано серьезное лицо парня с густыми волнистыми волосами. Там же и парочка скетчей вполоборота и профиль… до жути знакомый. Денис переворачивает страницу и едва не давится воздухом.

Этот рисунок изобилует деталями, и человек на нем, с этими кудрями и улыбкой, сильно похож на Славу. В углу размашистым почерком значится дата – два года назад, а рядом – почти стертые буквы «К. М.».

Денис очень надеется, что перед ним не старшеклассник Слава Банин, что подпись внизу оставил не Котов Мурат, чье признание капитану футбольной команды прогремело на всю округу.

Стало быть, слова Кирилла – не просто какие-то сплетни: Мурат когда-то рисовал предмет своего обожания – неоспоримый факт. Любопытно, для чего Слава хранит этот рисунок?

Денис со злостью кидает книжку на кровать. Не расчехленная гитара так и стоит в углу до следующего дня. Играть нет никакого желания.

– Не стой столбом! Пасуй! – Со стороны футбольной площадки, сквозь чью-то невообразимую брань слышится высокий крик.

Денис щурится от палящего солнца. Команда Саши действует агрессивно и метко, безжалостно забивает гол за голом. Девчонка принимает поддержку с трибун с нескрываемым самодовольством на лице. Славка со скамейки запасных надрывает голос, сложив ладони рупором.

Толик подкачивает волейбольный мячик в полном спокойствии, абсолютно не реагируя на всю вакханалию, разворачивающуюся на другой стороне стадиона.

– Слава всегда такой?

– С шилом в одном месте? Ага. – Толик убирает насос в ящик с инвентарем. – Года два назад он пережил некоторое дерьмо на футбольной стезе. Быть капитаном – то еще удовольствие. Крыс в достатке. Подавай первым.

Денис играет с трудом. Рисунки Мурата никак не выходят из головы, и мяч нередко улетает в аут.

Толик недовольно кричит с другой стороны сетки:

– Ты чего как сопля? Соберись!

Не проходит и десяти минут, как Денис дает знак тайм-аута и устало упирается руками в колени. Нет, так дело не пойдет. Размякшие за несколько недель мышцы неприятно ноют, и внимание никак не удается собрать в кучу. Ведь разминался же перед этим, пять кругов намотал, так в чем дело?

– Все в порядке? – Толик протягивает ему воду.

– Парит капец. – Денис прикладывает ко лбу холодное ребро пластиковой бутылки.

– Жар костей не ломит.

В перерыве Толя успевает сделать четыре круга и парочку комплексных упражнений. За это же время Денис выпивает всю имеющуюся у них воду.

Наблюдая за работающим Толиком, который без каких-либо признаков усталости берет круг за кругом, Денис мысленно сокрушается о том, что из такой дохлой клячи, как он сам, не вылепить даже что-то отдаленное похожее на Толю. Сколько ни старайся.

Автоматы с напитками, как на зло, сломаны, так что приходится несколько улиц плестись до ближайшего продуктового. В процессе непринужденного разговора с Толиком Денис ненавязчиво интересуется о конкретном аспекте жизни Мурата.

– Да, он когда-то рисовал. Помню, ходил в художественный кружок, даже в конкурсах участвовал. А потом перестал. Сказал, перегорел.

«Перегорел».

Толя не говорит о своем лучшем друге больше необходимого и ловко лавирует между разными темами.

Знакомый колокольчик громко звякает, когда открывается прозрачная дверь магазина. Денис машинально смотрит в сторону кассы. Засада. Значит, у Мурата сегодня смена.

Толик легонько подталкивает в сторону зала:

– Сходи до холодильников. Возьми три минералки и один морс для Славы. Я тут поболтаю пока.

Денис уныло угукает и скрывается в лабиринте стеллажей. Холодная вода находится в самом конце, в трех пролетах от кассы. Спешно миновав людей с нагруженными тележками, он останавливается перед прозрачной дверцей с рядами пластиковых бутылок за ней.

Отсюда хорошо видно, как Толик и Мурат о чем-то увлеченно разговаривают, но из-за шума кондиционера их слов не разобрать. Неожиданно Мурат взрывается смехом, ярким и громким, как конфетти. Эти двое общаются без каких-либо препятствий, совершенно свободно и расслабленно. На расстоянии трех стеллажей понятно, что Мурату с Толиком комфортно и привычно. Прямо сквозит этой преданностью и атмосферой лучших друзей.

Негодующий Денис проходит мимо отдела с канцелярией, когда в его голове появляется одна идея. Оторвать желтый стикер с блокнота – легче легкого, но пальцы предательски трясутся, черкая слова и цифры остро заточенным карандашом.

Толик, к счастью, уже ушел. Мурат встречает привычным недовольством в глазах, но Денис взгляда не отводит, напротив – еще и хмыкает высокомерно. Секунды идут мучительно долго по мере того, как стремительно растут сомнения. Когда Мурат озвучивает сумму, становится ясно – терять уже нечего.

Тот разворачивает смятые рубли и задерживается пальцем на яркой бумажке с жирными каракулями. Денис мгновенно хватает бутылки в охапку и дает деру, позабыв о сдаче.

– Говорю тебе, победа у нас в кармане. – Славка по-хозяйски закидывает ногу на ногу. Денис отвлекается от перебора струн и поднимает голову. – Еще пара недель тренировок, и от городских просто мокрого места не останется.

– Тогда может отнесетесь лояльно к моему желанию расслабиться? За предстоящую победу, так сказать. – Сашка, расположившись по-турецки, вырезает картонные буквы и клеит их на разложенный ватман.

Толик на манер сестры тоже ловко орудует ножницами. Белое пространство на полу постепенно обрастает чем-то красочным.

После слов Саши Слава недовольно цыкает:

– Повзрослей сначала. Стукнет восемнадцать, тогда шатайся по клубам сколько влезет. А сейчас рисуй и клей, раз в школе сказали.

Та не унимается:

– Выпуску на фиг не сдались все эти стенгазеты. Им лишь бы побухать. Мне всего два года осталось до совершеннолетия. Почему я вообще должна спрашивать разрешения?

– Будешь ныть, – отвечает Славка, – заберу с собой на работу в ночную смену.

– Ханжа и зануда. – Саша обиженно бубнит это под нос. – Будто сам в свое время никогда не бухал. Толя, скажи ему!

– Я всецело за него. – Тот методично занимается стенгазетой, не особо интересуясь предметом разговора. – Пить для девочки – некрасиво.

Саша взрывается, как Везувий.

Пока трое ожесточенно спорят о гендерных стереотипах, Денис задумывается о выпускном, до которого уже рукой подать. Он ведь тогда написал Киру от банального отчаяния, будучи уверенным, что ребята больше не заговорят с ним. Однако все неожиданно перевернулось с ног на голову. Кир там будет и точно ответит на все интересующие вопросы насчет Мурата, только за нужную ниточку потяни. А может, и тянуть не придется – язык у него все равно без костей.