Нужно было срочно что-то придумывать, иначе конец. Даже, если идти всю ночь, а за ней весь день, нет уверенности, что снова начнется лес с большими деревьями или высокие скалы, куда тоже можно забраться. Так он только измотает себя, загонит до полусмерти и сам, считай, ляжет чудищу в пасть. Не этому, так какому другому. Зубастик свою выносливость подтвердил не единожды. Или как-то со следа сбить, или драться.

Последнее – все равно что сразу руки на себя наложить. Пусть и верный лук на плече, и копье не выбросил, а не потянет он против этой громадины. Ручейка, по которому можно было бы пробежаться, здесь нет и поблизости вряд ли найдется – местность не та. Остается только по-быстрому разыскать чей-нибудь свежий помет и попробовать старый проверенный способ – хорошенько измазаться дерьмом. А вдруг не поможет? Вдруг Зубастик его не по запаху ищет? У них тут в Бездне и не такое возможно. Чего только стоит одна зарбагова сила джархов – мысли метать.

Правда, есть и еще один путь – перебраться на ту сторону реки. Кабаз бросился в сторону берега. Край весь в камне. Круча превратилась в скалистую стену. Внизу бурлит тягунами стремнина. Что там на той стороне?

Отменяется. Противоположный пологий берег блестит пятнами не то озер, не то больших луж. Между ними какая-то низкорослая поросль. Лес закончился еще раньше, чем здесь. Даже, если переплывет, пройти там едва ли получится. Тем более что сама переправа – то еще испытание. Вода в Бездне – самое опасное место. Там всяческой хищной дряни – что в пруду головастиков. У него-то, конечно, осталась та вонючая травка, что плавучих гадов отпугивает, но при таком течении ее мигом снесет. Да и прыгать с такой высоты…

Прыгать! Кабаз еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. А ведь это же выход. Рискованно, но попробовать провернуть можно. Окрыленный придумкой он бросился обратно в лес. В этот раз бежал вдоль обрыва, высматривая подходящее место. Через несколько сотен шагов такое нашлось. Каменный край рассекал язык-выемка в пять локтей шириной и длиной во всю дюжину. От его узкого конца шла засыпанная листьями и сучками канавка – в дожди здесь явно стекал ручей. Деревцо рядом есть, и кусты возле самого правого края расщелины. Все как нужно для его плана.

Кабаз бросил на землю копье, стянул со спины мешок с луком. До темноты всего ничего, а успеть нужно многое.

Влажная ночная тишь потрескивала местными сверчками, попискивала мышами-ящерками, шипела и жужжала другой мелкотой, нет-нет вспыхивая и более громким шумом, когда вдалеке пробегал кто-то крупный. Обратившийся в слух охотник сидел в паре десятков шагов от своей ловушки и ждал прихода Зубастика.

Кого-кого, а эту тяжеленную тушу не прозеваешь. Незаметно такая громадина подкрадется разве что к мертвому. Кабаз бы его и сквозь сон услышал, но отчего-то спать совсем не хотелось. Не сказать, что он трясся от ужаса – все-таки пережить пришлось многое – но и холодным спокойствием тоже не мог похвастаться. Ожидание тяготило все больше и больше. Время шло, но Зубастик никак не появлялся. А ведь с рассветом шансы на успех его плана упадут вдвое, если не втрое. Задуманное лучше провернуть в темноте.

Наконец вдали послышался размеренный нарастающий шорох. Эти звуки ни с чем не спутаешь – хруст сучьев и шуршание листьев лесной подстилки под широкими тяжелыми лапами. Шла тварь достаточно быстро и шла прямо к нему. Неужели не по следу идет, а уже его самого учуяла? Вот это нюх, или что там у этого чудища вместо него.

Кабаз приготовился: привстал, по-тихому размял ноги и руки. Мешок и оружие спрятаны чуть в стороне – сейчас они ему не нужны. Перед ним пустое русло сухого ручья, позади закрытая сеткой из веток и листьев трещина. Ну, давай уже! Давай выходи. Загнанное в угол двуногое мясо ждет тебя. Нужно только броситься и схватить.

Шорох шагов приближался. И как только он не просыпался, когда эта шумная туша подкрадывалась к дереву, где Кабаз ночевал? Наверное, не так уж и громко идет – просто он чересчур напряжен, и слух обострился.

Все! Приземистая огромная тень выползла из темноты. В кое-как пробившемся сквозь листву лучике света блеснули два маленьких глаза. Зубастик тоже заметил его. Довольно хрюкнул, раззявил широкую пасть и бросился к Кабазу.

Теперь все решали мгновения. План охотника ошибок и проволочек не предусматривал. Кабаз стойко выдержал нужную паузу, подпуская чудовище ближе, и когда до зловонного зева оставалась лишь пара шагов, во всю прыть рванул к краю утеса.

Раз, два, три! Руки хватают лозу, что одним концом предусмотрительно закинута на куст, а другим привязана к деревцу. Ноги делаю последний широкий шаг и уносят тело в прыжок. Разогнаться успел – прикрытую настилом выемку перелетел с запасом. На мгновение перед глазами мелькнула серость реки и более темная полоса противоположного берега, затем собственный вес потянул его вниз. Перегнувшаяся через край обрыва лоза натянулась, и Кабаза со всего маха приложило о стену утеса. Толстый стебель едва не выскользнул из рук. В голове зазвенело. И все это под громкий хруст сверху.

Зубастик попался в ловушку! Не заметил-таки дырку-разлом. Провалился передними лапами, потерял равновесие и сполз в трещину. Хорошо, что Кабаз прыгал специально чуть в сторону, иначе бы сейчас его снесло извивающейся в попытках удержаться за край тушей чудища.

Мерзкий скрежет жестких чешуек о камни, удивленный протяжный рык, всплеск, достойный обвала, внизу.

Дело сделано. Можно взбираться обратно. Лоза выдержала, руки и кости тоже. Если Зубастика и не расшибло при падении, то на этот берег ему в любом случае уже не подняться. Спасибо разломам и трещинам – не первый раз уже жизнь спасают. Кабаз уперся ногами в стену и, ловко перебирая руками, в три приема дошагал до края. Теперь можно и поспать. Благо чудище разогнало всю живность в окрестностях. Завтра снова топать весь день – нужны силы.

Что ту первую ночь, что две следующие Кабаз провел на земле, и провел спокойно. Путь по открытой равнине проходил даже легче, чем по лесу. На крупных хищников не натыкался ни разу, мелкие его сами боялись. К травоядным близко не подходит, так что даже не знал сами те по себе или при пастухах.

Двигался все так же вдоль русла. От обрывистого берега сильно не отдалялся. С высоты река и противоположный берег отлично просматривались, так что искомый дом-камень пропустить не боялся. И правильно. Уже третьим днем за очередным плавным поворотом русла обнаружилась огроменная скала-остров, прижимавшаяся к откосу. Сомнений быть не могло – тот самый дом ранхи. Нашел!

На дальнем берегу, прямо напротив острова пестрел множеством шатров и навесов то ли поселок, то ли большой лагерь. С этой стороны реки ни построек, ни каких-либо других следов присутствия чернюков не наблюдалось, но, подобравшись поближе, Кабаз обнаружил пару десятков дыр-нор, продолбленных в теле каменной кручи. То, что они обитаемы, подтверждали свисающие от пещер к воде гибкие лесенки из веревок и палок.

Если дети все еще живы, то они там, внутри этой окруженной водой скалы. Значит, хочешь не хочешь, а придется туда пробираться. Понять бы еще, как это сделать. Единственное достаточно большое отверстие с видимой ему сейчас стороны находилось чересчур высоко. Даже с лодки не допрыгнуть, будь у Кабаза лодка. Следовало подойти к дому ранхи поближе и внимательно разглядеть остров, но сначала он понаблюдает издалека.

Охотник выбрал подходящее место у самого края откоса в трети мили от скалы старейшин и залег в высокой траве так, чтобы ему было видно все, а его самого не заметить, даже если стараться. Запаса воды хватало, рядом кучкой выложена найденная по утру кладка чьих-то яиц – сидеть можно долго.

Остаток дня и весь следующий он провалялся в заимке, подмечая для себя важное. Теперь Кабаз знал, что на остров приплывают плотами и лодками чернюки как со стороны поселка, так и от нор, что испещряли берег-скалу. Причем плоты тянут живущие в реке чудища, которых нелюди вызывают по необходимости. Движение туда-сюда бойкое, но к вечеру все или почти все – точно сосчитать он не смог – возвращаются по домам. Значит, ночью в обители ранхи находятся сами старейшины и какое-то, видимо не особо большое, количество джархов, а может, филис – ихних баб. Этих Кабаз тоже видел – привозили корзины с едой, мешки с чем-то там и какие-то свертки.