Очевидно, там находились колонки - звуковые акустические системы.

  И тут, во время тишины, возникшей из-за короткой паузы между песнями, из ниши снова послышался едва различимый гортанный голос, и они услышали осмысленное слово: "Па-ма-ги-те".

  Самсон вскрикнул от неожиданности и попытался зажечь спичку, но у него ничего не получилось, так как сильно тряслись руки.

  Наконец, с шестой попытки, ему это удалось и он от страха выронил на пол коробок, а Гвоздик едва не потерял сознание.

  При свете огня, их взору открылось нечто невероятное и пугающее.

  По обе стороны углубления, на деревянных подставках стояли две обритые наголо человеческие головы - мужская и женская.

  Весь ужас заключался в том, что они ПЕЛИ, синхронно шевеля своими красиво очерченными, розовыми губами, безошибочно исполняя на фоне звучащей музыки, известную песню: "Вы слыхали, как поют дрозды..."

   На лбу мужской головы хорошо просматривалась чёткая надпись, выполненная зелёным фломастером, состоящая из двух заглавных букв - "НЧ", очевидно - низкая частота, а на лбу женской - "СЧ" - средняя частота, что было вполне логично с точки зрения акустики и электродинамики, но полностью противоречило обстановке и здравому смыслу.

  Вдобавок, от каждой шеи тянулся толстый плетёный жгут из разноцветных электрических проводов, присоединенных через контактную колодку к стоявшему посередине неизвестному устройству в пластмассовом корпусе чёрного цвета, по форме напоминающему стабилизатор напряжения для стационарного лампового телевизора, только гораздо больших размеров.

  Зловещий прибор был подключен к сети 220 вольт, вероятно для того, чтобы надлежащим образом поддерживать основные функции мозга.

  Две гибкие прозрачные трубки соединялись специальными медицинскими зажимами с артериями в области шеи с одной стороны, а с другой - были опущены в трёхлитровую банку, наполненную до краёв темно-красной жидкостью.

  Тут же валялся маломощный паяльник со свежими отпечатками коричневого цвета на деревянной ручке, самодельный пробник-индикатор напряжения с неоновой лампочкой, миниатюрная отвёртка, моток изоляционной ленты и старый кусок канифоли.

  Полуоткрытые прищуренные глаза обоих голов, пристально, но равнодушно смотрели на противоположную стену, где висел пожелтевший агитационный плакат - улыбающийся рабочий в спецовке сталевара на фоне земного шара, указывал рукой на красные точки - контуры стран социалистического лагеря.

  Внизу имелась надпись:

  "С о ц и а л и з м шагает по планете!"

  Но большая часть первого слова была аккуратно замазана белой краской, поверх которой рука неизвестного юмориста написала иные буквы, и теперь любой желающий мог прочесть чуждый по духу, но понятный по смыслу и содержанию тезис: "П о . . и з м шагает по планете!"

  Однако, смеяться в такой ситуации, ребятам вовсе не хотелось.

  Ужасная находка довела их до полуобморочного состояния.

  Лёха стоял как завороженный, вцепившись в руку школьного товарища, чтобы не упасть.

  Его трясло и он не мог членораздельно говорить.

  В аналогичном состоянии пребывал и Самсон, рыжие вихрастые волосы которого встали дыбом.

  Найдя в себе силы аккуратно открыть упомянутый журнал проверки исправности электрического оборудования, внимательный Гвоздик разглядел, что ответственным лицом, чьими датами и подписями были отмечены соответствующие графы листов, значился электрик 6-го разряда городских электрических сетей, некто Евсеев А.В.

  Очевидно, ему принадлежал и магнитофон с адскими колонками.

  Испытывая тошнотворное отвращение, школьники начали постепенно пятиться к выходу и кое-как закрыв за собой дверь трансформаторной подстанции, быстро помчались домой.

  Спустя полчаса, где-то вдалеке послышались первые раскаты грома - надвигалась сильная гроза и всё небо постепенно заволокло тёмными дождевыми облаками.

  Этой же ночью, во время непродолжительного ливня, сокрушительный разряд молнии ударил в проклятую подстанцию, частично повредив крышу и кирпичную кладку строения, при этом главный понижающий трансформатор, не выдержав колоссальной перегрузки, моментально вспыхнул и загорелся.

  Вместе с ним, внутри сгорело всё, что вообще могло гореть.