– Кай вряд ли обрадуется, – заметил Бирк. – И Дин тоже.

Питер помрачнел.

Герда все еще никак не могла привыкнуть к их перепалкам. Юноши ссорились и ругались десять раз на дню, а иногда дело даже доходило до драки. Но также быстро остывали, стоило новому плану зародиться в их головах. Питер был явно младше. Худощавый, даже худой, вертлявый мальчишка лет четырнадцати. Рыжий, зеленоглазый, но при этом какой-то бесцветный. Россыпь веснушек покрыла бледную даже для этих мест кожу густым ковром, делая его похожим на лепрекона: непоседливого и опасного. Впрочем, Герда смутно помнила, кто такие лепреконы.

Бирк обещал показать ей заброшенный гномий город, и потухший вулкан, и многое другое. Бирк вообще много чего обещал. Он был шумным, и заполнял собой все окружающее пространство. Стоило ему только появиться в комнате, как Кай замолкал и недовольно поджимал губы. Эти двое никогда не спорили, но и не уступали друг другу ни пяди земли.

Кай… Кай был совсем другим. Язвительный, молчаливый, замкнутый, он смотрел на остальных обитателей замка свысока, чем неизменно бесил Дин и веселил Бьорки. Единственным существом, которое юноша допускал до себя, был волк. Он обожал Льда. И ненавидел столь же страстно. И эту ненависть, так тесно граничащую с беспредельной преданностью, Герда ощущала всей кожей, стоило им оказаться рядом. Кай не мог жить безо Льда, Лёд не существовал без Кая. Герда не была уверена, что остальные так же остро чувствуют эту связь. Кроме Бьорки, пожалуй. Пожилой мужчина видел гораздо больше, чем хотел показать, и девочка нутром чувствовала идущую от него силу. Именно Бьорки рассказал, что она провела в забытьи три дня.

В то утро Герда проснулась от солнечного зайчика, устроившегося у нее на подушке, и долго не могла вспомнить, где она находится и как здесь оказалась. Калейдоскопом пронеслись вроде бы знакомые лица ребят, белоснежный волк, лизнувший ее в лоб теплым языком, странный замок. Но больше ничего. И никого. В груди было пусто. И немного больно. Самую малость. Достаточно для того, чтобы понять: этот солнечный зайчик был неправильным. В этой комнате не должно быть иного света, кроме пламени свечи. Зайчик тем временем переместился с подушки на балдахин, оттуда – на столбик в изножье кровати, украшенный волчьей головой… И снова метнулся на подушку.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кай. Он вольготно развалился на кровати поверх мехового покрывала. В руках у него было небольшое зеркальце.

– Кажется, нормально, – прошептала Герда, спрятавшись по самый нос под одеяло.

– Не холодно? – уточнил Кай и снова пустил зайчика по балдахину.

– Кажется, нет, – ответила ему Герда. – Только немного больно. Внутри.

– Привыкнешь… – ответил юноша. – Найду Бьорки и принесу тебе что-нибудь поесть. Спасибо, кстати. Благодаря тебе Бирк и Питер помирились, и теперь у нас появилась иная еда, кроме мяса.

Кай одним плавным движением поднялся с кровати и потянулся. На нем был шерстяной камзол и меховой жилет, темные узкие брюки. В вышитых ножнах на бедре висел охотничий нож.

– Ты вернешься? – спросила Герда.

– А ты этого хочешь? – Кай многозначительно приподнял бровь, заставив ее густо покраснеть, и вышел из комнаты.

То утро было странным. Ледяной замок залил потусторонний солнечный свет. Он отражался от белоснежных стен, собирался в яркие снопы и устремлялся вверх, исчезая в высоких сводах залов. Повсюду царила тишина. Лёд исчез, Бирк заперся в дальнем крыле, Бьорки улыбался своим мыслям. Герда была очень слаба, чтобы самостоятельно выбраться из постели, но Кай настоял, и они целый день провели в большом зале. Там, куда не проникал солнечный свет…

А на следующее утро все изменилось. Остров снова заволокло сумраком. Бирк прервал добровольное заточение и велел Бьорки накрывать на стол в большом зале. К обеду ждали гостей: Питера, Дин и…

Стайка мальчишек, младшему из которых было не больше десяти, ворвалась внутрь, сметая все на своем пути. Они галдели, шумели. Вырывали друг у друга еду. Кай только тяжело вздохнул и, взяв кубок с горячим пуншем, уселся в кресле у очага. Скоро к нему присоединился Питер. Бьорки, Дин и Бирк пытались навести хоть какой-то порядок, но тщетно. Герда смотрела на гостей во все глаза, но они не обращали на неё никакого внимания. Но все изменилось в один момент. Лёд появился на галерее и остановился на верхней ступени лестницы. Окинул взглядом бездонных глаз зал и рыкнул. Мальчишки примолкли, Бирк поднял руку в приветствии, Кай отсалютовал кубком. Только Питер поднялся и, не глядя на волка, направился к огромным резным дверям, ведущим во внутренний двор замка. Дин поспешила за ним. Стоило им уйти, как Лёд одним прыжком оказался в центре зала, прошел вдоль стола, принюхиваясь к каждому мальчишке. Кое-кто из них протягивал к нему руку, и тогда волк позволял потрепать себя по белоснежной шкуре. Обойдя всех, он улегся у ног Герды, обернулся пушистым хвостом и прикрыл глаза.

– Нахал, – фыркнул Бирк.

– Имеет право, – ответил Кай и поднес ко рту кубок.

Герда так и осталась сидеть, боясь пошевелить хоть пальцем.

А на следующий день Питер и Бирк решили показать ей остров. И вот теперь они шли по тропе горных троллей, и Герда совсем не была уверена в том, что хочет познакомиться с ними поближе.

– Бирк, ты видишь Дин? – вдруг спросил Питер.

– Нет, – откликнулся тот, – а должен?

– Почему она не подождала нас?

Тропа, ведущая от фьорда к центру острова, петляла между скал по дну ущелья и была настолько узкой, что кое-где широкоплечему Бирку приходилось идти боком.

– Обиделась, само собой, – ответил парень и резко остановился. Так, что идущая за ним Герда не успела затормозить и врезалась в его спину. – Тссс…

Питер немедленно схватил ее за руку и поднес палец к губам, призывая к молчанию.

Они налетели внезапно. Крошечные уродливые создания, мельтешащие перед глазами. Их были десятки. Или даже сотни.

– Серые гномы! – заорал Питер. – Дин, найду и отлуплю тебя так, что…

Договорить ему не дали. Маленький сморщенный человечек с кожей серо-землистого цвета запрыгнул к нему на плечо и вцепился острыми, как у белки, зубами, мальчишке в шею. Питер заголосил так, что у Герды заложило уши. В то же мгновение другой гном вцепился ей в палец. Кисть прострелило острой болью, и Герда со всей силы тряхнула рукой, намереваясь сбить обидчика, но не тут-то было. Гномы посыпались на нее со всех сторон.

– Лицо! Береги лицо! – вопил Бирк. Сам он крутился на месте, размахивая руками.

Злобные твари кусались, щипались, рвали одежду и, нападая стаей, пытались сбить с ног. Герда отчетливо понимала, что стоит ей упасть, и ее затопчут. Может и не до смерти, но покалечат точно. Оставят без глаз, например. Ногу обожгло невыносимой болью. Девочка отняла руки от лица и увидела, как жирный гном вонзил острые грязные зубы ей в бедро, прокусив насквозь плотную ткань штанов. Она схватила обидчика за шкирку и попыталась отодрать от себя, но мерзавец заголосил, только сильнее впиваясь в свою добычу. А ему на подмогу кинулось не менее десятка тварей.

– Герда! – заорал где-то рядом Питер. – Беги!

И она бы побежала, но их, этих ужасных серых гномов, было так много, что ей не удалось ступить и шагу. Рядом, покачнувшись и не устояв на ногах, рухнул Бирк. И тут же исчез под копошащейся массой атакующих.

Наверное, они так бы и остались на этой тропе. Грязные, искусанные, истекающие кровью.

Но над ущельем раздался леденящий душу рык, и громадный белый волк мягко приземлился в самой гуще сражения. Несколько мощных ударов лапами, и от гномьего визга, казалось, пошатнулись, скалы. А через мгновение наступила тишина. Твари исчезли, просто схлынули грязно-серой волной, оставив ребят лежать на холодной земле.

Лёд снова рыкнул. Уже не пронзительно, а недовольно и осуждающе даже. Бирк поднялся с земли, ругаясь такими словами, что у Герды загорелись уши.

– Это Дин, – устало проговорил Питер, стирая со лба кровь. – Она разворошила гнездо. Теперь я должен ее изгнать? За предательство.